Эксперт № 10 (2013) - Эксперт Эксперт

Эти простые закономерности хорошо иллюстрируются графиками более чем по 100 странам (см. графики 1–2), в которых, при всех отклонениях, заметна яркая связь финансовой глубины и уровня индустриальности страны. Из них видно, что Россия прошла только треть пути своего финансового развития.

Сейчас об активной роли ЦБР в первую очередь говорят, что это будет накачка, выброс в обращение новых денег и залповая инфляция.

Такие выводы неверны. Осторожный, сбалансированный рост денежной массы и наблюдение за ценами дает возможность пройти по острию ножа, особенно если рост монетизации будет дополнен активной борьбой государства с немонетарной инфляцией, пусть не через антимонопольные органы, то хотя бы через начальственные окрики, как это происходит сегодня («Вы что, с ума сошли?»).

Правда, сейчас критиковать стало труднее — появился международный опыт, денежные облегчения (США, еврозона, Великобритания, Япония).

Финансовое развитие — это не только монетизация и лучшее насыщение экономики кредитами. Это еще и политика низкого (может быть, и временно негативного) процента, сокращения разрыва между реальным и номинальным эффективным курсом рубля (его осторожное ослабление), оптимизации валютных резервов, нормализации счета капитала. Стимулирование более сложной, диверсифицированной финансовой структуры (снижение доли банков в финансовых активах хотя бы до 70–80%).

Деформации зашли настолько далеко, что с ними не справиться амбулаторным лечением. Это значит, что в политике финансового развития придется осторожно использовать элементы «репрессированной финансовой системы» (repressed financial system), не переходя границы рыночности.

Неизбежно расширение административного вмешательства ЦБР (потолки, лимиты, границы, нормативы и т. п.). Речь идет о мультитаргетировании, сужении деформаций по всем направлениям (затронуты не только инфляция и валютный курс, но и денежная масса, насыщенность кредитами, процент, валютные резервы); об элементах рационирования кредита под низкий процент и под рефинансирование от ЦБР; о квазирыночных ограничениях на счет капитала; о «временном» административном регулировании ключевых процентных ставок с целью их снижения.

Но и этого недостаточно. Один в поле не воин. Финансовое развитие — это снижение налогов (фискальный пресс сверхвысок), налоговое стимулирование длинных денег и ПИИ (их нет или они выборочны, для крупнейших проектов), рост нормы накопления (хотя бы до 25–27%), диверсификация собственности в пользу среднего класса (15–20% акционерных капиталов в прямой собственности домашних хозяйств), разгосударствление (сегодня у государства не менее 50% экономики), появление личных пенсионных счетов и других новых (по оценке, не менее десятка) классов институциональных инвесторов. Для того чтобы перейти в режим финансового усиления необходимы десятки мер — не запретительных, но стимулирующих.

Активист, оптимист, отличник: сценарий для Банка России

Как известно, для выхода из глубоких кризисов и деформаций необходим разумный, осторожный интервенционизм, не нарушающий рыночности, нужно «государство развития» (developmental state).

Не менее важен и вклад «центрального банка развития» (developmental central bank), ставящего своей задачей экономический рост и увеличение финансовой глубины*.

По этому сценарию ЦБР должен перейти в кластер «новых индустриальных экономик» (см. таблицу 4) со зрелой финансовой системой. Стимулировать ускорение роста, модернизацию, инвестиции. Создать более крупную финансовую машину, обладающую меньшей волатильностью и чувствительностью к «финансовым инфекциям».

Таблица 4:

Сценарий финансового развития (до 2020–2025 гг.)

Банк России и экстремистский сценарий

Всего лишь полвека назад, в 1961 году, ВВП Южной Кореи составлял 0,4% ВВП США. А в 2011-м достиг 7,4% (при том же соотношении населения стран). За этим стоит корейское экономическое чудо, превратившее одну из беднейших стран мира, половина бюджета которой на рубеже 1960-х финансировалась за счет помощи США, в новую индустриальную экономику. В том же 1961-м Япония «весила» 10% ВВП США, а сегодня — почти 40% (хотя ее население уменьшается).

История Китая — такое же чудо после всех мучений левизны. В 1980 году — 7,2%, в 2011-м — 48% ВВП США (вторая крупнейшая экономика мира), а в 2030-м, по прогнозу ИМЭМО РАН, — 85–100% или даже выше.

Возможно ли в России свое экономическое чудо, например к 2030 году?

Для этого необходимо перейти в режим форсажа — не устойчивого экономического роста, не постепенной модернизации, а экономики на пределе, догоняющей модернизации.

Это тяжелая, на 7–10 лет, реструктуризация экономики. Чтобы самолет поставил рекорд, его приборная шкала: цены, процент, собственность, валютный курс, налоги, госзакупки — все, на что влияет государство, должно быть настроено на сверхзвуковую скорость.

Все страны, совершившие экономическое чудо, десятилетиями имели огромную норму накопления, от 30 до 45% ВВП, на инвестиции. У нас эта норма — 20–23%, как у западных стран, растущих на сверхнизких скоростях.

Фискальная нагрузка должна быть ниже 30% ВВП. Все страны «чуда» прошли через низкие налоги. У нас они давно зашкалили за 40%.

Государство должно быть дешевое — без этого бизнес не может расти. Меньше съедает государство — больше частных инвестиций, выше темпы роста. В быстроразвивающихся странах, как правило, конечное потребление государства составляет 8–13% ВВП. У нас — больше 18%.

Кроме того, в режим форсажа должна войти финансовая система с ее ядром — Банком России. Страны, совершившие экономическое чудо, постепенно добивались сверхвысоких значений финансовой глубины (см. таблицу 5, выделены периоды сверхбыстрого роста).

Таблица 5:

Резкий рост монетизации в экономиках на форсаже

При режиме форсажа индикаторы «Денежная масса/ВВП» и «Кредиты экономике и населению/ВВП» должны быть в России больше 80–90%. У Китая они подбираются к 200% — это результат многолетней денежной и кредитной политики китайского центрального банка.

Сверхбыстрый рост невозможен без низкого процента, без подавления немонетарной инфляции. В нефтяной экономике, при ценах на нефть выше 100 долларов, его можно достичь несколькими способами. Страны «чуда» при разгонке смогли снизить процент в два-три раза, до 3–5%. Процент в режиме форсажа останется стандартным (3–5%), а инфляция, даже при таком росте монетизации, не превысит 2–3% (см. таблицу 6).

Таблица 6:

Динамика инфляции в экономиках на форсаже

Стратегия экономического чуда может быть связана с долгосрочным, без рывков и революций, снижением валютного курса рубля. Осенью 2012 года во время президентских дебатов в США Китай был назван, может быть в сотый раз, валютным манипулятором, преднамеренно ослабившим юань. В 1980–1995 годах, в начале экономического чуда, курс китайской валюты упал с 1,5 до 8,35 юаня за доллар. А этой зимой в развязывании валютной войны и в намеренном снижении курса внутренней валюты ради ускорения роста и улучшения торгового баланса обвиняли Японию.

Если при сценарии устойчивого экономического роста Банк России еще может действовать в одиночку, то при выходе на траекторию экономического чуда он уже точно не может действовать один.

«ЦБ развития», подстегивающий экономическое чудо — пустая мечта, если рядом с ЦБР не окажется «государства развития», если вся экономическая политика не будет подчинена инвестициям, инновациям, росту рождаемости, интересам среднего класса, росту внутреннего спроса, качеству жизни.

«ЦБ развития» невозможен без заключения нового контракта с Западом. Ни одно экономическое чудо XX века не произошло без поддержки США. Ни одна догоняющая модернизация в России не начиналась без массовой закупки западных технологий. По данным, опубликованным в «Ежегоднике внешней торговли» за 1932 год, доля СССР в вывозе германских машин в IV квартале 1931 года по машиностроению в целом достигала 39%, а по станкам — 62%.

Россия должна определиться. Мы устареваем и дошли до точки, когда резкий толчок снаружи (падение спроса и цен на сырье, бегство капитала, «финансовые инфекции») может привести к деструкции, к административной экономике. За десять-пятнадцать лет в мире может случиться многое.

Тем важнее найти в ЦБР, этом великане, признаки изменений, превращающих его из технического ведомства, стоика и конформиста в опытного и смелого хирурга, который поддержит и вылечит больного вместе с правительством в качестве главврача и завхоза и командой анестезиологов — политическими институтами, нашедшими волю и желание сделать российскую модернизацию удачной. 

* На этот счет имеется широкая международная практика. См., например: Epstein

Gerald. Post-war Experiences with Developmental Central Banks: the Good, the Bad and the