Besame mucho, клуша! - Анна Яковлева

Ветер донес со стороны журналистки нежный, едва различимый аромат, и Крутов забеспокоился.

Совсем недавно Василий узнал, что насекомые вырабатывают феромоны и находят друг друга по запаху, и был этим крайне заинтригован. С ним всю жизнь происходило то же самое. Он, сколько себя помнил, всегда был неравнодушен к запаху чистого женского тела, а с возрастом все больше доверял обонянию.

Встретив заинтересованный взгляд Крутова, Лера сбилась с мысли, ощутила себя женщиной и смутилась.

Неудачный день. Неудачный год. Да и жизнь в целом тоже… Как оказалось…

— Да. Какие у нас планы? — Василий уже выбрал тактику поведения — насмешливо-покровительственную.

— Василий Васильевич, вы не будете против, если мы с вами несколько дней проведем вместе, в тесном контакте? — спросила и поняла, что вышла совсем уж двусмысленность.

А павлин-то хорош! Нет бы помочь корреспонденту выкрутиться из щекотливой ситуации. Стоит, смотрит с усмешкой в глазах. Донжуан Мценского уезда. Нашел время. Дождь, а он глазки строит.

Намокшая шевелюра абсолютно не портила парламентария — наоборот, черные волосы с легкой сединой блестели от влаги, гармонично перекликаясь с искрой в глазах и переливами костюмчика, в то время как Лера чувствовала себя жалкой мокрой… курицей.

— Девушка, я не выношу людей, которые опаздывают, — доверительным тоном сообщил Крутов, — вы же не на свидание приглашены, правда? Я вас ждал, между прочим, время потерял. — Крутов возвышался над Лерой и давил на совесть.

— Василий Васильевич, если я вас раздражаю, позвоните шефу, скажите, что отказываетесь работать со мной, и вам пришлют другого корреспондента, — с готовностью подсказала выход Валерия.

Лера тихо злилась, и эта злость помогла выдержать взгляд павлина — пристальный, пронизывающий, мужской.

Чем дольше Крутов смотрел на собкора, тем больше хотелось смотреть. Неброская красота полевого цветка затягивала, как гениальное полотно. Славное лицо, едва заметный макияж, узел на затылке. Пухленькая, но формы точеные, а руки как у английской королевы. Комплексует из-за джинсов — они явно полнят. Возможно, расстроена ссорой с близким человеком? Внезапно мелькнувшая догадка легко, по касательной ранила Крутова.

А может, и первое, и второе. И зачем весь этот груз таскает с собой на работу? Если неловко чувствует себя в джинсах — на кой черт напялила? Если ссора с близким человеком так отражается на работе — зачем ссориться?

И смотрит на него как жертва на маньяка, мгновенно разозлился Крутов.

— Отлично. Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом, позвоню Дворяниновичу и попрошу, чтобы прислали другого журналиста, — мрачно заявил Василий и сел в машину, оставив Леру стоять на дороге под дождем.

«Фольксваген» мягко тронулся, мигнув габаритными огнями, развернулся прямо по двойной сплошной и скрылся за лесочком, наползавшим на дорогу.

Такой наглости от дамского любимчика и светского льва Ковалева не ожидала. Не в связи с нарушением правил дорожного движения, а в связи с отсутствием этой самой светскости.

Выйдя из ступора, Лера подняла глаза к моросящему небу, раздула щеки и выдохнула:

— Пфф.

Неудачный день. Неудачный год.

До остановки было километра два, если не больше. Волосы уже прилипли к голове, да и льняной курточки надолго не хватит.

Ковалева достала телефон и попыталась вызвать такси — фиг вам, батарейка разрядилась. Странно было бы… Она скоро не то что телефон забудет на подзарядку поставить, а имя-отчество свое не вспомнит.

И Валерия обреченно поплелась по безлюдной дороге в обратном направлении.

Однако уже через десяток шагов перестала обижаться на судьбу и предалась созерцанию.

Как давно она не была просто за городом, просто на природе. Родным красотам Казя предпочитал чужие острова. А как красиво здесь, елки-палки.

Низкие облака покоились на макушках деревьев, легкий туман укутывал прошлогодние метелки тростника, розовый тальник вдоль ручья и молодую зелень черемухи, размывал, делал прозрачными очертания и краски. Левитан отдыхает.

Похоже, рекламный мужчина прав, пустырь превращается в болото — вон утки и еще какие-то болотные жители садятся прямо в камыш.

Медленно бредя вдоль дороги, Валерия присматривалась к зарослям в канаве, прислушивалась к беспокойным крикам птиц и чуть не налетела на крутовский «фольксваген».

Машина стояла на повороте перед съездом на проселочную дорогу под единственной уже серебристо-зеленой ветлой.

— Садитесь, подвезу! — буркнул Крутов, высунувшись из машины.

Лера уже хотела с достоинством отказаться, но вовремя вспомнила, что достоинство ее несколько дней как попрано. Ускорила шаг и юркнула в салон.

Крутов осторожно, боясь разочароваться, принюхался: несмелые запахи чистоты и нежности стали отчетливыми. Ни о каком разочаровании речи не могло идти — речь могла идти об опасности и бегстве по пересеченной местности куда глаза глядят.

В машине было сухо, тепло, ароматизатор на панели источал запах леса, а поскольку Лера сидела за спиной у Крутова, его сокрушительная красота не действовала ей на нервы, и Лера расслабилась. Оказалось, преждевременно.

— Так что будем делать? — не оборачиваясь, спросил Василий Васильевич.

Лера не поняла, кому был адресован вопрос — ей или молчаливому, остриженному под ноль парню за рулем, и сочла за лучшее про молчать, и так уже успела наговорить лишнее.

— Девушка, что молчите? — Скульптурной лепки голова повернулась вполоборота, и Лера с мстительной радостью лицезрела негероический профиль. Должно быть, записной красавец не знал, что в этом ракурсе он теряет очки.

— Василий Васильевич, — как могла, надменно произнесла Ковалева, протягивая удостоверение, — хочу напомнить: я журналист, собственный корреспондент газеты «Губернские ведомости» Валерия Ковалева.

Крутов даже не взглянул на удостоверение:

— Вы не ответили. — Доморощенный политик то ли не жаловал журналистов вообще, то ли за что-то недолюбливал собкора Ковалеву персонально. Знать бы за что.

— Будем работать, — с напускным оптимизмом сообщила Ковалева, наслаждаясь изъяном в облике Крутова — незначительным искривлением носа, который обнаруживался, если смотреть сбоку и немного снизу, с той позиции, в которой находилась Лера.

— А поконкретней можно?

— Вы будете заниматься своими обычными делами, а я буду рядом, как ваш биограф.

— И в результате сочините слезоточивую историю для домохозяек о трудовых буднях депутата Крутова?

— Почему же слезоточивую?