Мой нежный завоеватель - Джудит Френч

Крылья бабочек затрепетали внизу ее живота, когда его тяжелый взгляд опустился к носкам ее туфель, потом очень медленно стал подниматься вверх, по затянутым в шелка голеням и бедрам, задерживаясь на потайных изгибах ее тела, а затем заскользил дальше, чтобы насладиться изящными контурами ее грудей.

«Скоро!» — обещали его серые глаза. «Уже скоро!» — отозвалось ее сердце.

Она вздрогнула, напоминая себе, что Александр мало, что может разглядеть под церемониальной одеждой, скрывавшей ее формы. Совершенно очевидно, что только теснота в помещении и теплая не по сезону погода заставили увлажниться ее груди и холмик между бедрами. Воздух казался таким же прозрачным, как и в тот день, много лет назад, когда она забралась на скалу, чтобы похитить из гнезда птенца сокола.

Она не считала себя невеждой в искусстве любви. Разумеется, она была девственницей, но принцессу нельзя сравнивать с несмышленой пастушкой. В ее библиотеке имелись китайские и индийские свитки, а в них описывалось множество способов, которые мужчина и женщина могут использовать, чтобы дарить и получать чувственное удовольствие. Кроме того, Нира, любимая индийская наложница отца, посвятила ее в древние каноны плотских наслаждений.

Оставаясь девственницей, Роксана не была ханжой. Только простушка может, постоянно находясь среди солдат, не слышать их грубых шуток и не замечать отношения мужчин к близости с женщиной. Много раз Роксана лежала без сна, мечтая о поцелуях Кайана и представляя себе ночи страсти, которые они будут делить, когда вступят в брак. Но лечь в постель с Александром означало для нее выставить любовь на посмешище.

— Дочка!

Роксана понимала, что ее зовет отец. Она кивала, не вполне осознавая смысла того, что он говорил. После слов клятвы она не проронила ни звука. Когда Александр откинул шелковое покрывало с ее лица, она будто огородила себя невидимой стеной, представляя, что находится в безопасности за этим незримым барьером. Она наблюдала за окружающим миром, отделив себя от него.

Для свадебного наряда она выбрала траурный белый цвет. Ее кольца, браслеты и даже диадема из жемчуга сверкали серебристой белизной, как лед на горных вершинах. Ее народ должен знать, что она отдается македонскому завоевателю, как невинная жертва, что она не предала два родственных царства.

Знатные товарищи Александра пустились в пляс, притопывая и хлопая в ладоши, словно они, подвыпив, веселились у походного костра, а не на свадьбе во дворце. Гефестион выкрикнул что-то скабрезное, вызвав взрыв одобрения у веселящейся толпы.

— Александр! Александр! — завопили греки. Посмеиваясь, царь встал и присоединился к танцующим, кружась, высоко вскидывая ноги и что-то хрипло напевая. Роксана скрыла свое потрясение за маской внешней невозмутимости. Неужели ее отдали замуж за безумца? Разве может царь плясать на потеху публике, подобно обычному гуляке?

Ее самообладание подверглось очередному испытанию, когда танец закончился под одобрительные выкрики и аплодисменты и Александр протянул ей руку.

— Пойдем, жена! Потанцуй со мной!

По рядам бактрийской и согдианской знати пронесся ропот негодования, а Оксиарт нахмурился и стал подниматься со своего места. Его рука привычно скользнула к поясу, но остановилась, прикоснувшись к пустым ножнам, поскольку Александр приказал на время праздника всем разоружиться.

Роксана посмотрела на Александра и увидела в его серо-голубых глазах туман недоумения. Ругательство уже готово было сорваться с ее губ, но она сдержалась, поймав сигнал предостережения в пристальном взгляде отца: «Оскорби Александра здесь, при всех, и это будет стоить нам жизни!» Тем не менее, никто и ничто не могло заставить ее устраивать представление перед гостями на собственной свадьбе. Она закрыла лицо руками и покачала головой.

— Прости ее. Она слишком стеснительна, — сказал Оксиарт.

Ее супруг разразился громким хохотом.

— Моя жена стеснительна! — выкрикнул он. Греки дружно поддержали его веселье, и в этот момент в зале под аккомпанемент дудок и барабанов появилась очередная группа профессиональных танцоров. Александр возвратился на свой трон на помосте. — Наверно, тебе уже следует отдохнуть, моя маленькая жена.

— Как пожелаешь.

Она знала, что должна как можно быстрее покинуть этот зал, пока не совершила нечто такое, о чем потом будет жалеть. Высоко подняв голову и игнорируя кошачье мяуканье греков и их казарменные шутки, она встала и покинула зал.

Ее сопровождали четверо вооруженных охранников. Домоправитель пытался направить ее в коридор, выложенный полированным мрамором, который вел в покои Александра, но она проскользнула мимо него и быстро прошла к своей спальне, а войдя туда, резко захлопнула за собой дверь.

Сорайя встретила ее с распростертыми объятиями, но Роксана отстранилась от нее и сорвала с себя корону вместе с душившими ее головным убором и покрывалом.

— Он хотел, чтобы я сплясала перед гостями! — Она отшвырнула драгоценную диадему. — Ему нужна не царица, а медведица, обученная танцевать.

— Я уверена, что он не намеревался тебя обидеть. Возможно, греческие обычаи…

— Нет! — Роксана схватила сосуд с драгоценным маслом и швырнула его в дверь. Голубое стекло разлетелось на мелкие осколки. — Разве я продажная женщина? Неужели он ожидал, что принцесса Согдианы и Бактрии будет развлекать его на людях так же, как и на брачном ложе?

— Успокойся, — увещевала ее Сорайя.

Одна из служанок шарахнулась в сторону, когда зеленый флакон с египетскими духами разделил участь сосуда с маслом, а другая девушка с испуганным криком выскочила из комнаты.

Все еще дрожа от ярости, Роксана сняла украшенные мехом одежды, кольца и браслеты.

— Греки не имеют обыкновения выставлять своих жен напоказ. Они прячут их от посторонних глаз так же, как и любой персидский вельможа. — Она пнула оказавшийся на ее пути низкий столик, будучи слишком возбужденной, чтобы ощутить боль от удара. — Если я вышла замуж за македонского кабана, значит, должна валяться в грязи, как свинья? Я убью этого ублюдка прежде, чем допущу его в свою постель!

— Ты — сущее дитя! — Сорайя взяла Роксану за руку и повела к алькову в дальнем углу комнаты, где на пушистом ковре развалился ее охотничий леопард. — Придержи язык. Греки вовсе не отличаются глухотой. Я не для того растила тебя, чтобы ты совершила глупость. — Она сунула Роксане в руку кубок. — Пей.

— Я этого не выдержу! Пусть Александр развлекается с какой-нибудь девицей из обоза, а я скорее пересплю с диким скифом!

Роксана возмущенно вздохнула, внезапно осознавая, что в горле совсем пересохло. Она сделала большой глоток огненной жидкости и обнаружила, что это было не вино, а жизненный эликсир степных племен.