Исчезновение слона - Харуки Мураками

— Но ты уверен, что баланс был не таким, как обычно.

— Вероятно, — сказал я. — Не могу сказать ничего более того. Нет доказательств; я уже несколько раз повторял, что просто заглядывал внутрь через вентиляционное отверстие. Но поскольку я при таких же условиях видел слона и смотрителя больше десятка раз, сложно предположить, что именно в тот раз я просто ошибся. Именно так: сначала я решил, что меня подводит зрение, несколько раз закрывал глаза, тряс головой и смотрел вновь, но ошибки быть не могло — казалось, что слон уменьшается. Мне даже пришло в голову, что город, вероятно, приобрел нового карликового слона. Однако об этом ничего не сообщали, я бы не пропустил новостей о слоне, а значит, не оставалось ничего иного, как поверить, что старый слон, который жил здесь, по какой-то причине стал резко уменьшаться. Внимательно присмотревшись, я обнаружил, что повадки этого маленького слона один в один повторяют повадки старого слона. Когда его мыли, он радостно топал правой ногой по земле и своим тонким хоботом поглаживал смотрителя по спине. Странная картина. Я внимательно наблюдал за ней через вентиляционное отверстие, и мне казалось, что внутри слоновника течет время совершенно иного рода, от него веяло прохладой. Как будто слон и смотритель были рады отдаться этому новому порядку, который начал менять их, а может, частично уже изменил. Думаю, я не наблюдал за слоновником и тридцати минут. Свет в слоновнике погас гораздо раньше обычного, в семь тридцать, и с этого момента все поглотила темнота. Я остался стоять на месте, ожидая, что свет опять включится, однако он больше не включался. Так в последний раз я видел слона.

— То есть ты считаешь, что слон сжался, уменьшился, смог пролезть через прутья забора и сбежал, а может, и вообще исчез? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я. — Я просто пытаюсь как можно точнее вспомнить то, что видел собственными глазами. И почти ничего не думаю о том, что могло случиться дальше. Я увидел слишком сильный образ и, честно сказать, вряд ли способен на то, чтобы анализировать последствия.

На этом мой рассказ о слоне был завершен. Как я и предполагал с самого начала, разговор о слоне оказался особенным, слишком замкнутым на самом себе для беседы молодого мужчины и женщины, которые только что познакомились. Когда я закончил говорить, между нами на некоторое время повисло молчание. На какую тему можно говорить после разговора об исчезновении слона, ни я, ни она не могли придумать. Она водила пальцем по краю бокала, я раз двадцать пять прочитал надпись на подставке под стакан. Не надо было мне все-таки заводить разговор о слоне. Не та это тема, о которой можно откровенно поговорить с любым встречным.

— Когда я была маленькой, у нас из дома пропала кошка, — сказала она после длительного молчания. — Хотя исчезновение кошки и исчезновение слона — разные истории.

— Разные. Несопоставимые по размеру, — сказал я.

Тридцать минут спустя мы расстались у входа в гостиницу. Она вспомнила, что забыла в баре зонтик, я поднялся за ним на лифте. Зонтик кирпичного цвета с большой ручкой.

— Большое спасибо, — сказала она.

— Спокойной ночи, — сказал я.

Больше мы с ней не виделись. Лишь один раз поговорили по телефону о рекламной статье. Я даже думал пригласить ее поужинать, но так и не пригласил. Пока мы с ней разговаривали по телефону, стало казаться, что мне все равно, идти с ней куда-то или не идти.

После этой истории с исчезновением слона меня часто охватывает такое чувство. Хочется что-то сделать, а потом не можешь понять, будет ли разница между результатом того, что ты это сделаешь, и результатом того, что ты этого не сделаешь. Иногда я даже чувствую, что все вокруг теряет свой первоначальный баланс. Хотя, возможно, это мне только кажется. Возможно, после истории со слоном внутри меня нарушился какой-то баланс, поэтому внешние вещи и предметы отражаются в моих глазах причудливым образом. Наверное, дело во мне.

Я по-прежнему продаю холодильники, грили, кофеварочные машины в прагматичном мире, опираясь на прагматичные остаточные образы воспоминаний, которые я сохранил. Чем прагматичнее я стараюсь стать, тем быстрее улетают товары, которые я продаю (продажи последней кампании превзошли все самые оптимистичные прогнозы), и тем успешнее я продаю себя самого многим людям. Наверное, люди и правда ищут гармонию в этой самой кухонной комнате, называемой миром. Гармония дизайна, гармония цвета, гармония функций.

В газетах уже почти не появляется статей о слоне. Кажется, все забыли, что в нашем городе когда-то был слон. Трава, заполнившая его вольер, пожухла, а в воздухе висит предчувствие зимы.

Слон и смотритель исчезли и больше не вернутся.

Дела семейные

В нашем мире, вероятно, это встречается нередко: я с самого начала невзлюбил жениха своей младшей сестры. С течением времени мои сомнения перекинулись и на сестру, решившую выйти замуж за такого человека. Честно сказать, я разочаровался.

Хотя, возможно, всему виной ограниченность моих взглядов.

По крайней мере, кажется, именно так считает моя сестра. Открыто мы никогда не затрагивали этой темы, однако то, что мне не очень понравился ее жених, сестра знала и не скрывала своего раздражения.

— У тебя слишком ограниченный взгляд на вещи, — сказала она.

Тогда мы с ней разговаривали о спагетти. Подразумевалось, что у меня слишком ограниченные взгляды в отношении спагетти.

Хотя, конечно же, проблема заключалась не только в спагетти. За вкусом спагетти скрывалась фигура ее жениха, и на самом деле она говорила именно о нем. В политике это называют опосредованной войной.

Все началось одним воскресным деньком, когда сестра предложила поесть спагетти. А мне как раз захотелось спагетти, поэтому я сразу согласился. Мы отправились в небольшую симпатичную забегаловку, недавно открывшуюся рядом со станцией. Я заказал спагетти с баклажанами и чесноком, сестра — спагетти с базиликом. Ожидая заказа, я пил пиво. До этого момента не было никаких проблем. Май, воскресенье, да и отличная к тому же погода.

Проблемы начались в тот момент, когда спагетти, которые нам подали, оказались без преувеличения кошмарными на вкус. Поверхность была неприятно мучнистой, а внутри они так и не сварились. От масла, на котором готовили соус, и собака бы отвернулась. Я кое-как осилил половину и отставил в сторону, попросив официанта унести тарелку.

Сестра бросила на меня несколько взглядов, но ничего не сказала и медленно доела всю порцию без остатка. Все это время я смотрел в окошко и пил второе пиво.

— И зачем было так демонстративно отставлять еду, — спросила сестра, когда унесли ее тарелку.

— Гадость, — просто ответил я.

— Не такая гадость, чтобы оставить половину. Можно было немножко и потерпеть.

— Я ем, когда хочу, а когда не хочу, не ем. И вообще, это мой желудок, а не твой, моя дорогая.

— Хватит говорить мне «моя дорогая». Когда ты говоришь «моя дорогая», мне кажется, будто я домохозяйка средних лет.

— Это мой желудок, а не твой, — исправился я.

С тех пор как ей исполнилось двадцать, она требует, чтобы я не нежничал с ней. Хотя я не понимаю, какая ей разница.

— Они только что открылись, наверное, повара еще просто не освоились. Ничего бы с тобой не случилось, если бы ты проявил больше терпимости, — сказала сестра за чашкой кофе, который выглядел как гадкий жидкий кофе.

— Может, и так, однако, на мой взгляд, отставить гадкую еду — это тоже мнение, имеющее право на жизнь, — сказал я.

— И с каких это пор ты у нас такой крутой? — спросила сестра.

— Пытаешься на мне сорваться? — спросил я. — Месячные?

— Отстань. Что ты за чушь порешь? Почему я должна это от тебя выслушивать?

— Да ладно, не кипятись. Я же точно знаю, когда у тебя были первые месячные. Довольно поздно, поэтому ты с матерью к доктору ходила.

— Не заткнешься, влеплю тебе сумкой! — прикрикнула на меня она.

Поняв, что она не на шутку рассердилась, я замолчал.

— У тебя на все вокруг слишком ограниченный взгляд, — сказала она. — Ты видишь и критикуешь только недостатки, даже и не пытаешься увидеть что-нибудь хорошее. Если что-то не соответствует твоим критериям, ты к этому и не притронешься. Когда это постоянно видишь рядом, так на нервы действует.

— Но это ведь моя жизнь, а не твоя, — сказал я.

— А еще ты делаешь больно другим и причиняешь хлопоты. Вот и тогда, когда ты дрочил все время.

— Дрочил? — переспросил я с удивлением. — Это еще что за новости?

— В старших классах ты часто дрочил, потом простыни грязные были. Я это прекрасно знаю. А ты знаешь, как потом отстирать сложно? Хочешь дрочить, так хотя бы простыни не пачкай. Вот я и говорю, сплошные хлопоты от тебя.

— Приму к сведению, — сказал я. — А что касается твоих слов… Я повторюсь, у меня своя жизнь, что-то я люблю, а что-то — нет. С этим ничего не поделаешь.