Соль и волшебный кристалл - Эбби-Линн Норр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы вышли за Марианной в ярко освещенный коридор и прошли по нему в другой конец здания, а Ханна следовала за нами. Марианна открыла дверь, из-за которой доносился гул голосов, и мы вступили в зал заседаний. Ханна изящно обошла нас и повела нашу маленькую делегацию. Все разговоры немедленно прекратились.
– Антони! – воскликнула я, не удержавшись.
Он стоял у небольшого буфета, на котором булькала кофеварка и высилась пирамида из чашек, и, похоже, беседовал с коллегой, но, когда мы вошли, повернулся к двери.
Покраснев, Антони поднял свою кофейную чашку в знак приветствия.
– Привет, Тарга. Рад снова тебя видеть.
Я подавила желание перепрыгнуть через стол для заседаний, упасть к нему в объятия и покрыть его лицо поцелуями. Останавливал меня только его сдержанный тон и старательно ничего не выражающее лицо. Я успела забыть, как для Антони важно, что о нем подумают коллеги, – ему явно не хотелось нежных приветствий.
– И я тоже, – негромко отозвалась я.
Мама ткнула меня в бок; мне показалось, что я прямо чувствую, как ее трясет от еле сдерживаемого смеха.
– Возможно, кто-то из вас помнит Майру и Таргу Мак’Оли-Новак. Они участвовали в нашем летнем проекте по подводным работам и были на приеме, – сказала Ханна. – И вы все знаете, что они наконец переехали из Канады и будут жить здесь, в Гданьске.
Я не могла оторвать взгляд от лица Антони. Только когда Ханна начала представлять нам присутствующих в зале заседаний людей, я наконец заставила себя сосредоточиться.
– Эрнест Юрак, наш финансовый директор. – Ханна указала на невысокого краснолицего мужчину в костюме, который был ему тесноват.
– Рад познакомиться, мисс Новак. – Рука у него была прохладная и мягкая.
– А это Иларий Осетек, глава отдела слияний и приобретений.
Я пожала еще пять рук, пока мы наконец не добрались до Антони.
– Пана Баранека вы, конечно, помните. – Ханна коснулась его плеча.
Я взяла любимого за руку и уставилась в его светло-карие глаза. Лицо Антони озарила улыбка. Он был ровно настолько хорош и притягателен, насколько мне помнилось, и пальцы у меня задрожали.
– Поздравляю с повышением, – сказала я.
– Спасибо. – Он отпустил мою руку, и мне сразу показалось, что она стала какой-то пустой и холодной. – Как вы обустраиваетесь на новом месте?
Я почувствовала, что все в комнате на нас смотрят.
– Отлично, спасибо. Увидимся позже?
Его лицо и шею снова залил легкий румянец.
– Ну… я уверен, мы еще будем пересекаться.
Ханна стала представлять нас оставшимся членам совета директоров, но я так и продолжала краем уха слушать Антони. Он поболтал негромко с моей мамой, потом она пошла знакомиться с кем-то еще из присутствующих.
Представлением совету директоров наша встреча закончилась, и Ханна нас отпустила до конца дня. Они с Марианной остались – намечалось совещание. Я надеялась, что мы с Антони куда-нибудь ускользнем и поздороваемся как следует, но он тоже был нужен на совещании.
Когда Марианна вела нас из зала, я оглянулась и за стеклянной стеной нашарила взглядом макушку Антони. Он поднял голову и на секунду поймал мой взгляд. Я улыбнулась.
– Я соскучилась, – проговорила я беззвучно.
Он уже опустил голову, но я успела заметить промелькнувшую на его лице улыбку.
Глава 4
В дверь постучали. Я как раз вешала в шкаф чудесное русалочье платье цвета морской волны, которое мне подарил Антони. Оно оказалось среди немногих вещей, переживших разрушение нашего трейлера, потому что я носила его показать Джорджи. В дороге оно помялось и требовало отпарки. Джорджи пообещала мне помочь, и я оставила платье у нее. Так оно и уцелело. Теперь платье снова жеваное, потому что ехало в чемодане, но главное, оно цело, и привести его в порядок не составит труда.
За дверью в коридоре оказался Адальберт, муж Фины. Слава богу, его я помнила с прошлого приезда. Наконец-то человек, с которым не надо знакомиться заново.
– Здравствуйте, Адальберт!
– Рад вас снова видеть, Тарга. Добро пожаловать домой. Внизу вас ждет Антони Баранек. Простите, что не сообщил по интеркому, мне нужно было наверх.
У меня отчаянно заколотилось сердце.
– Ничего страшного. Спасибо!
Я вышла из комнаты и спустилась по главной лестнице. В вестибюле ждал Антони, все еще в деловом костюме.
Он раскрыл объятия, и я бросилась в них. Поцеловав меня в щеку, Антони оторвал меня от пола и крепко-крепко прижал к себе. Так хорошо снова оказаться в его объятиях, подумала я, – будто снова вернулась домой. Эта мысль меня удивила.
Потом Антони поставил меня, коснулся моих щек и поцеловал как следует, нежно и сладко.
Когда мы оторвались друг от друга, на моем лице сияла счастливая улыбка.
– Наконец-то настоящее приветствие.
– Наконец. Добро пожаловать домой, – сказал Антони и снова меня поцеловал. – Я знаю, уже поздно, но я не мог больше ждать. Мы сейчас работаем допоздна – конец финансового года. Я бы не прочь опять заполучить комнату в особняке, но на новой должности мне этого не положено, а остаться я не могу – завтра рано выезжать.
Я сразу погрустнела.
– Динамишь меня.
Надо будет попробовать убедить его переехать сюда, решила я. Но как-нибудь потом, когда у нас будет больше времени.
Антони криво улыбнулся.
– Да я понимаю, извини. Могу приехать завтра вечером, часам к девяти, если ты не против.
– К девяти? – Мне очень хотелось обиженно надуть губы. – Так поздно?
– У меня завтра вечером хоккейный матч.
Я повеселела.
– А давай я приеду и поболею за твою команду? Мы ведь сможем уехать с катка вместе?
– Ты серьезно? – Похоже, мое предложение его обрадовало и изумило. – Ты правда готова смотреть, как компания мальчишек-переростков будет полтора часа гонять по льду резиновую штуковину?
– Конечно. Это же канадское национальное помешательство! Маленькой я пару раз ходила смотреть, как папа играет. Мне нравилось. Хоккей вообще динамичное зрелище.
– Ну хорошо. Только мне надо приехать на каток заранее, сразу после работы. Обратишься к Адаму?
– Конечно.
– Может, позовешь и Майру тоже?
Я обещала так и сделать. Мы поцеловались на прощание. Взбежав наверх, я постучалась к маме. Никто не ответил, и я зашла внутрь.
– Мама?
Комната ожидаемо оказалась пуста, но на краю кровати лежала бумажка с рисунком. Я взяла ее и улыбнулась. Мамино сообщение предназначалось исключительно для меня и легко поддавалось расшифровке. Я смотрела на рыбку, которая плыла в волнах и улыбалась. «Пошла поплавать в Балтике» – вот что
