Юный техник, 2006 № 03 - Журнал «Юный техник»

ПЕРВАЯ КИБЕРФЕРМА создана в Австралии. Исследовательская группа Australian Sheep Industry CRC при поддержке правительства проводит на этой ферме испытания нового оборудования, которое позволит контролировать поведение животных, кормить их и поить без вмешательства человека. Для этого на ухо каждого животного ставят метки-микрочипы, которые и позволяют электронной аппаратуре проследить за передвижениями овец. Поилки и кормушки тоже оборудованы соответствующими устройствами, которые сообщают фермеру на центральный пульт, если где-то закончились запасы воды и пищи. Заодно автоматические весы контролируют привесы животных, а электронный «нос» по запаху выявляет больных.

РЕКОРД ВЫСОТЫ решили поставить строители Объединенных Арабских Эмиратов. В Абу-Даби решено начать возведение самого высокого в мире — 800-метрового небоскреба, получившего название «Бурдж Дубай» (Башня Дубая). По внешнему виду здание будет напоминать стартующую ракету, опирающуюся на 192 сваи. Общий вес фундамента толщиной в 50 м составит 110 тыс. т. Интересно, что новая «высотка», нижние 37 этажей которой отведут под отель, а верхние — займут жилыми апартаментами и офисами, будет окружена целой толпой «малышей» — зданиями в 30–40 этажей. Все вместе они составят торгово-развлекательный центр «Дубай Молл». Стоимость только центральной части этого комплекса составит 20 млрд. долларов. Однако его создатели надеются, что после сдачи здания в 2008 году оно окупится лет за 15–20 за счет туристов, которые станут приезжать со всего мира, чтобы поглядеть на очередное «чудо света».

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

«Пересечь небо»

Юлия НАЛЕТОВА

С лиан капало за шиворот. Дождь то ли «почти закончился», то ли «снова начинался». Эти состояния местной погоды были трудноотличимы друг от друга и плавно переходили одно в другое. По данным автоматического спутника наблюдения, сейчас в разгаре был сезон дождей. Существовал еще и «сухой сезон», когда делалось, впрочем, ненамного суше, зато значительно жарче: сейчас, по местным меркам, стояла зима. Гринберг был не уверен, хуже или лучше она для него, чем лето; однако имелся шанс узнать это на практике, если дело так и не сдвинется с мертвой точки.

Вождь сидел, как все, защищенный лишь накидкой из листьев нао. Лучшее место под переносным навесом отдали двум женщинам с недавно родившимися — Гринберг покосился в их сторону и нашел слово — кутятами. Пушистики размером с рукавичку посапывали на материнских коленях.

Племя не особо страдало от сырости, но, как видно, ничего приятного в этом для них не было. Гринберг уже слышал сказания из местной устной хроники (или Хроники — заглавная буква так и слышалась в произносимом с торжественностью слове), откуда следовало, что Люди пришли сюда из мест более засушливых, спасаясь от мигрирующих хищников. Здесь как будто было спокойнее и пропитание можно было добыть прямо с дерева. Охотились мало. Много ходили — перемещались на места поближе к вновь обнаруженному урожаю фруктов или участку, обильно зараженному питательными гусеницами.

— Раньше было иначе, — раздумчиво говорил вождь, теребя шерстку на груди. — Были у нас великие охотники, великие путешественники, много ходили, да… Нынче тоже много ходим, но не так, как раньше. Все места знаем, каждое дерево, которое кормит. Каждый овраг с норой цимруга знаем. Каждую протоку, где вкусные голованы живут, знаем. А вот что за большой Рекой, не знаем, и не ходит туда никто.

Гринберг не понимал, к чему вождь клонит. Ему хотелось что-нибудь узнать новое о племени, потому он вежливо поддержал разговор:

— Что же, трудно пересечь большую реку.

Вождь неожиданно вроде как даже рассердился:

— Зачем так говоришь, Звездный Путешественник?

Разве считаешь — мы глупые? Глупые, ничего не понимаем? Сам-то пересечешь и небо. А мы что же, глупые, слабые, через реку не перейдем, боимся реки? — вождь вздохнул и сунул в рот ароматическую жвачку. Помолчал. — Раньше туда не ходили, потому что там чужое место было. Чужие жили.

— А теперь? — осторожно спросил Гринберг.

— А теперь никто не знает, кто там живет. Никто не ходит туда. А оттуда уж четыре руки лет никто не приходил. — Рукой у Людей было число пять, потому что они, как и земляне, имели по пять пальцев на каждой конечности. Переводить в привычную десятичную систему Гринбергу было легко. — Может, вымерли уж все, может, ушли куда. Никто не хочет туда идти. — Вождь вдруг опять рассердился: — А знаешь, почему не ходят?!

— Почему?

— Потому! Не хочет никто. Ленивые, да. И не надо никому тоже. Еды вдоволь. Лес у нас урожайный. Не особо мокро, как видишь. — Гринберг на это про себя усмехнулся, но, впрочем, он понимал, что имеется в виду: например, в верховьях реки были сплошные болота, жить там было бы нельзя без постройки, скажем, жилья на сваях, а таких вещей племя еще не умело (или уже не умело?); а от верховьев досюда тоже болот было немало. Другое племя, к западу, где пригорки перемежались хлюпающими болотинами, жило куда тяжелее, хоть еды на болотах находилось, пожалуй, еще и больше. Но больше было и болезней, плохо заживали раны, быстрей приходила в негодность утварь. Кое-каких вещей там не делали и даже не знали, потому что их нельзя было изготовить либо нельзя было сохранить в такой влажности и с вечной водой под ногами.

Вождь продолжал:

— Живем неплохо, да. Хорошо даже живем. Все есть… Вот и не хотят. Куда, зачем идти? Что говоришь? Приказать? Не понимаешь ты. Приказать можно делать такое, что необходимо и полезно. Потому я вождь, что хорошо знаю, что необходимо и полезно, лучше других знаю, да. Но другие все тоже знают хорошо, хотя, может, хуже меня. Но уж не настолько хуже. А иначе как? Вот вождь состарится, ошибаться начнет. Люди заметят, что много ошибается… Иногда и не сразу понятно, что ошибся, а только потом. Но это запоминают. Считают ошибки, да. Как решат, что уже много их, говорят: нужен новый вождь. А чтобы вождь приказал такое, о чем все знают, что пользы нет, — нельзя это. И не послушаются, и думать начнут: не нужен ли новый вождь? Мой сын… Представляешь ли, Путешественник, мой собственный сын… А ведь я ему еще со щенячьей шерстки рассказывал Хроники, о великом Гуруту, что перешел пустыню Кеккели, чтобы принести Людям мясо лигу-лигу, когда они стали мереть от пустынной хвори. Это потому, что лигу-лигу живет в пустыне, а хворь приходила тоже из пустыни, а именно, из большой пустыни Кеккели, и потому-то мясо лигу-лигу лечит пустынную хворь. И о великом Ниннато, что собрал Людей и научил их быть воинами, когда налетели тучей злые чужаки Марла-Тури и стали уводить женщин Людей. А мой сын сказал, что здесь не бывает пустынной хвори, и сюда никогда не доберутся Марла-Тури, и Крога-Ято не доберутся, и другие чужаки, что, согласно Хроникам, угрожали Людям на Южных равнинах… А потому никуда отсюда не будем ходить, и тогда станем жить хорошо.

Вождь пригорюнился.

Гринберг по-прежнему не очень понимал, в чем дело. Нет, с точки зрения цивилизованного человека, перспективы племени и впрямь были нехороши. То есть жить-то смогут безбедно, на свой лад. Относительно сытно, если, конечно, не сильно размножатся. (А это вряд ли: хотя, как показалось Гринбергу, детская смертность невелика, но порядки с заведением детей были строгие, соблюдалась неукоснительная очередность, для чего биологическая возможность имелась. Племя хорошо знало, сколько народу может прокормить их участок Леса.) Долго еще так смогут жить. Тысячелетия. Десятки, сотни тысячелетий. Как пигмеи в Африке или индейские племена в амазонских джунглях. А потом придут какие-нибудь Крога-Ято и станут вырубать Лес бензопилами, а то и атомными резаками: кто знает, что они изобретут за сотни тысячелетий, в течение которых еда не росла сама у них над головами. Но вождь со своей, местной и сиюминутной, точки зрения должен быть доволен: племя сыто, обихожено и довольно — что еще надо вождю?

А он как бы невзначай придвинулся вплотную к Гринбергу, понизил голос:

— Послушай, Звездный Путешественник! Ведь ты многое можешь, я понимаю. У меня есть для тебя цена за то, что ты просишь.

Гринберг встрепенулся: неужели? Даже не верилось, что вот-вот все эти мучения походной жизни, а также весь риск, занудное корпение в архивах и, главное, многолетнее постылое существование в безвестности и с тощей кредиткой подойдут к концу. Вот уже не один месяц он жил в племени, изучая, чем можно соблазнить Людей, чтобы они согласились принести семена дынного апельсина. Гринберг раскопал в архивах Биг-Компа, что именно с Аркадии когда-то вывезли первые семена этого растения, с чего и началась селекция, а затем победное шествие фрукта по галактике. Популярность у него была бешеная, а цена неимоверная, поскольку владельцы патента держались за коммерческую тайну мертвой хваткой.