Скамейка - Александр Гельман

Она (задыхаясь). Нет!

Он. Ну что ты держишь, что это тебе даст, что ты меня держишь?

Она. Нет!

Он. Что – нет? Не хочешь отпускать? (Усмехается.) Хочешь, чтобы я пошел к тебе? Ну пошли…

Она бьет его коленом в промежность.

(Скрючивается от боли.) Ты куда бьешь, сука! Сволочь какая!.. (Отбрасывает ее.)

Она (снова вцепляется в него). В милицию пойдешь!

Он. Что? (Смеется.) Ну и что ты там скажешь? Что я что? Сказал – разведенный, оказалось – женатый? (Смеется.) Милиция такими вопросами не занимается, дура! Подумаешь, обманул. Каждый вечер во всем мире десятки тысяч мужчин обманывают десятки тысяч женщин! Это закон жизни!.. Убери руки!

Она. Нет!

Он. Ну что тебе надо, елки-палки! Ты вовремя проявила бдительность… убедилась, что я негодяй, сволочь. Очень хорошо, молодец! Можешь собой гордиться! По голове била, наказала… мало тебе, что ли? Остальное уже на том свете. Найдешь меня там и подведешь к господу богу: вот этот меня нагло обманул, скажешь. Накажите его. И меня бросят в котел. А ты будешь стоять сбоку и смотреть, как я там барахтаюсь в кипятке… и радоваться! Так что подожди немножко, там отомстишь!.. Отпусти…

Она отпускает

Ну, вот правильно. Могу проводить до выхода, если боишься темноты. Проводить?

Она. Не надо.

Он. Тогда, как говорится, с приветом! (Уходит.)

Она (громко, вслед). Я завтра к твоей жене пойду! Все расскажу! Отряхнулся и пошел? Я тебя отряхну! Я твой адрес запомнила! Красноармейская, семь, квартира двадцать один!

Он останавливается. Поворачивается. Вид у него грозный. Идет к ней. По мере его приближения она пятится назад, пока не наталкивается на скамейку. Подкошенная краем скамейки, садится. Сидит, сжавшись, но глаза смотрят свирепо, настырно, готова принять вызов.

Он (останавливается перед ней). Откуда ты узнала адрес? Где взяла адрес, спрашиваю?

Она (боится, но отвечает дерзко). В паспорте посмотрела! Навек запомнила, понятно? Вот тут он (рукой постучала по своему лбу). Отсюда не выковыряешь!

Он. Слушай, ты… паспортистка парковая! Коршун в юбке! Я ведь мужик простой, шоферюга, как ты сказала… я ведь могу и наехать случайно, в темном месте!.. Какая, а! Она к жене моей пойдет!

Она (с вызовом). Да, пойду! Хоть одного хмыря проучу!

Он. Да какое ты имеешь право… ты? Я тебе что – брат, кум, сват? Я тебя не знаю и знать не хочу! Мы чужие люди, ты можешь это понять? У меня своя жизнь, у тебя своя! Я не виноват, что ты мужа не можешь найти!.. Нахально, как ворюга, залезла в карман, подсмотрела адрес, а теперь она жене моей скажет?

Она. А чтоб ты не врал нагло! Тут мне врал, дома ей врешь.

Он. Твое какое дело? Ты зачем в парк пришла? За чем пришла, то и нашла! Кто не хочет, чтобы его обманывали, того не обманывают. Я же подсаживался ко многим женщинам… видят, что не то… сразу отшивают… И все, и вопросов нет! А ты сама подлезла, подошла! Я ж тебя не узнал… спал с тобой и не узнал! Да другая бы после этого сквозь землю провалилась, повесилась бы! А ты ничего, скушала! И уже по новой. Снова, опять! И после этого ты еще будешь меня шантажировать? Я что, должен откупиться от тебя? Сколько заплатить, чтобы ты молчала?

Она (на глазах выступают слезы), А что, ты так испугался?

Он. Конечно, испугался…

Она. Боишься жены?

Он. Я не боюсь. Я уважаю жену. Человек живет, ничего не знает и знать, может, не хочет. И вдруг ты придешь! Контролер номер девять! Ты давай там, на своей фабрике, носки проверяй, чтоб дырок не было, а ко мне в семью не лезь! Ты что, думаешь, жене скажешь, она меня выгонит, а ты меня подберешь? Будем с тобой дом строить возле твоих родственничков?.. Обманули тебя – делай выводы для своей жизни… а то обнаглела совсем!

Она плачет.

Ты водичку свою соленую не лей. А то сама худая, а слез в тебе три мешка! Я тебя предупреждаю: если моя жена хоть что-то узнает… хоть один звук, хоть один намек… с тобой все, тебе конец! Я мужик добрый, отходчивый, но за такое… не пощажу! Поняла, что я сказал? (Тряхнул ее.) Отвечай: поняла или не поняла?

Она (лицо залито слезами). Поняла…

Он. Чтоб никаких! Поняла?

Она. Поняла… Иди, ради бога… Не бойся…

Он. А я не знаю, что тебе может завтра в голову стукнуть. Обидит, обманет кто-то, а мстить будешь мне! Я не собираюсь страдать из-за твоей хорошей памяти! Я должен быть уверен, понятно? А то еще письмо какое-то напишешь или еще что-то… Я должен быть уверен, ясно тебе? (Ткнул ее.) Давай клянись. Скажи: клянусь. Я кому говорю, скажи: клянусь.

Она (глотая слезы). Клянусь.

Он. Вот так. Теперь, если хочешь, могу вывести из парка… если боишься.

Она. Не надо…

Он. Не надо так не надо. Тогда я пошел. Не забыла, в чем поклялась? Я спрашиваю – не забыла?

Она. Не забыла… Можешь меня задушить, тогда совсем будешь уверенный… Мне все равно…

Он. Ну-ну-ну… Ничего с тобой не сделается. Завтра опять сюда придешь… как миленькая. Последний раз спрашиваю – вывести из парка?

Она молчит, плачет.

Тогда я пошел. Прощай. (Уходит.)

Вера остается одна. Кругом ни души, она одна сидит на скамейке и рыдает. Закрыв руками лицо, она поднимается, заходит за скамейку, идет на газон, опускается в высокую траву и, распластавшись в траве, лицом вниз, затихает. Только плечи у нее вздрагивают от беззвучных рыданий. Внезапно из-за кустов появляется Федор. Он не в себе, встревоженный, в глазах мрачноватая решимость. Не обнаружив на скамейке Веру, беспокойно смотрит по сторонам. Увидел ее. Подходит, опускается возле нее на корточки.

Он. Вера… (Осторожно касается ее плеча.) Вера…

Она (вздрагивает, приподнимает голову. И вдруг с воплем бросается к нему, обвивает руками, радуется и плачет). Федя… Феденька… Федечка!.. (Страстно целует.) Я так благодарна тебе, что ты вернулся, миленький мой!.. Я бы отсюда живой не вышла, Федя…

Он. Успокойся… успокойся…

Она. Я уже хотела этот кирпич проклятый… я хотела его положить в сумку, сумку повесить за шею… тут пруд недалеко, я знаю там глубокое место…

Он (встрепенулся). Ты что? Совсем сумасшедшая? А Витьку на кого?..

Она (плачет). У него есть отец, пускай воспитывает. (Вытирает слезы.) А ты почувствовал, да, что мне плохо… да… Миленький мой… мы сейчас поедем ко мне, у меня выпить есть… ты со мной выпьешь, хорошо?.. Ладно?.. Ты не думай, я все понимаю… я сама тебя утром отправлю домой… я все понимаю… (Опять плачет.) Меня все обманывают, Федя… Сегодня… один… обещал прийти… не пришел… Так тяжело одной… Ты поедешь ко мне? Поедешь, миленький?

Он. Поеду, поеду… успокойся. Нам надо поговорить, Вера…

Она. Я тебя не отпущу сегодня, Федя… Ты сегодня мой… Только мой! Жене что-то придумаешь… ты же умеешь придумывать. (Снова обвивает руками, целует.)

Он. Вера, подожди. (Высвобождается.) Успокойся. Нам надо серьезно поговорить…

Она. Говори, милый. (Вдруг.) Я тебя сильно ударила по глазу, Федя? Тебе больно? (Целует глаза.) Прости меня, пожалуйста…

Он. Все нормально. Успокойся, наконец. Послушай меня. Я не просто так вернулся… все очень серьезно.

Она. Я тебя слушаю… я тебя очень внимательно слушаю.

Он. Сейчас я возьму такси, и поедем ко мне…

Она (перебивает). Не поняла?

Он. Возьмем сейчас такси и поедем ко мне…

Она. Как к тебе? А жена?

Он. Ты слушай. Мы поедем сейчас ко мне, ты посидишь в машине, я зайду, возьму кое-что, самое необходимое, и потом мы поедем к тебе. Я буду жить у тебя, если ты не возражаешь.

Она (ошеломленная). А жена?

Он. Я ухожу от жены и буду жить у тебя. Только заранее хочу тебе сказать: это не значит, что мы поженились. Я ничего пока твердо не обещаю. Поживем – увидим. Тебя устраивает?

Она. А жена?

Он. Что – жена? Я подам на развод. Ты согласна, чтоб я переехал к тебе?

Она. А жена тебя отпустит? Она сейчас дома?

Он. Я тебя спрашиваю: ты согласна с таким условием?

Она. С каким условием?

Он. Что я пока ничего твердо не обещаю. Согласна? Или нет?