Любовник королевы - Филиппа Грегори

Благосклонность Филиппа Испанского более ничего не значила. Все понимали: король покинул и Англию, и свою королеву. У Филиппа теперь был блистательный двор в Нидерландах. Ходили сплетни, что он завел себе красивую любовницу. Говорили и о том, что в Англию он уже не вернется. Королева Мария – его покинутая супруга – призналась в том, что ее вторая беременность тоже оказалась ложной. Она не смогла зачать ребенка и теперь уже не подарит Англии наследника. Мария сильно исхудала, редко выходила из покоев и своим поведением больше напоминала вдову, нежели правящую королеву.

Не будь имя Дадли запятнанным, Роберт не стал бы обивать пороги королевского дворца. Однако нынешнее плачевное положение лишало его всяческих прав. Он не мог ничего покупать и продавать, даже примкнуть к торговому сословию и войти в одну из их компаний, потому как его подпись не имела законной силы. Роберт знал, что в Англии все дороги ему закрыты, до тех пор пока с его имени не будет снято обвинение в государственной измене. Сделать это и восстановить его в правах могла только королева Мария. Роберт одолжил у своего зятя Генри Сидни новую шляпу и плащ и одним сырым туманным утром пришел в помещение, где собирались все, кто надеялся обратить на себя внимание королевы, когда она выходила из своих покоев и направлялась в часовню. Там уже собралось не менее полудюжины просителей. Все они оживились и задвигались, когда двери открылись и оттуда вышла королева. Одетая в черное, она брела с опущенной головой в сопровождении всего лишь двух женщин.

Роберт боялся, что венценосная особа пройдет мимо, не поднимая головы, но Мария мельком взглянула на него, узнала и остановилась.

– Роберт Дадли?

– Да, ваше величество, – ответил он, склоняя голову.

– Тебе от меня что-то понадобилось? – устало спросила королева.

Он решил ответить прямо, под стать заданному вопросу:

– Я осмелюсь просить вас о снятии с моего имени позорного обвинения в государственной измене, – откровенно начал Роберт. – Я служил вашему мужу, сражался под его знаменами за Сен-Кантен и Кале. Эта война унесла последние крохи моего состояния и отняла у меня младшего брата. Ваше величество, с запятнанным именем я не имею возможности заняться каким-либо делом. Я даже не могу ходить с поднятой головой. Моя жена лишилась унаследованной ею небольшой фермы в Норфолке, а я, как вам известно, потерял все, что получил от отца. Мне невыносимо сознавать, что моя жена вынуждена прозябать в бедности и терпеть унижения, связав свою жизнь со мною.

– Женщины всегда разделяют судьбу своих мужей, – сухо заметила королева. – Как хорошую, так и плохую. А дурной муж – вечное отчаяние для жены.

– Да, – согласился Роберт. – Но жена вышла за меня не из-за моих богатств. Потом, когда на меня обрушились несчастья, она не упрекнула меня ни единым словом. Ей хотелось лишь тихо жить вдали от городской суеты. Я был бы рад исполнить ее желание, но не в состоянии это сделать. Мы даже не можем жить вместе, поскольку ее мачеха открыто издевается надо мною. Я не могу купить ей собственное жилье. Ваше величество, мне тягостно сознавать, но я не оправдал ее надежд.

– Как и доверия короля при обороне Кале, – напомнила ему Мария.

Роберт выдержал ее жесткий взгляд, ответил ей тем же и сказал:

– Я никогда этого не забуду. Не знаю, кто обманул короля, но оборона Кале была устроена из рук вон плохо. Каналы предполагалось заполнить водой, дабы они служили еще одной преградой, но шлюзы со стороны моря не были вовремя открыты. Нам сообщили, что форты находятся в исправном состоянии, там якобы будет сосредоточено достаточно наших сил. Увы! Я и мои солдаты делали все, что в наших силах, однако французы превосходили нас числом и умением. Никто не упрекнет меня в том, что мы не пытались удержать город. Ваш муж лично хвалил меня за сражение при Сен-Кантене.

– Ты всегда отличался красноречием, – сказала королева, и на ее губах появилась тень улыбки. – В твоей семье умели с помощью языка пробиться в рай.

– Вы правы, ваше величество. Наверное, поэтому так много моей родни уже там. А тем, кто остался в живых, нынче приходится очень несладко. Когда-то у меня было семеро братьев и пять сестер. Двенадцать проворных ребятишек. Сейчас нас осталось всего четверо.

– Мне и самой сейчас приходится весьма нелегко, – призналась Мария. – Знаешь, Роберт, когда я взошла на престол, сокрушила тебя и твоего отца, мне думалось, что все мои беды позади. А они только начинались.

– Сожалею, что правление доставило вам так мало радости, – участливо произнес Роберт. – Корона – тяжелая ноша, особенно для женщины.

К своему ужасу, он увидел, как из темных глаз королевы по морщинистым щекам потекли слезы.

– Особенно когда женщина одна, – почти прошептала Мария. – Елизавете еще предстоит в этом убедиться, хотя пока она хорохорится и не сознает своей участи старой девы. Да, тяжко править одной, но как разделить трон? Какому мужчине можно доверить столько власти? Кто сумеет занять трон, взять жену, но позволить ей править?

Роберт опустился на одно колено, поцеловал руку королевы и сказал:

– Видит Бог, меня удручает печаль вашего величества. Никогда не думал, что все так сложится.

Некоторое время Мария не отнимала своей руки. Его прикосновение успокаивало ее.

– Благодарю тебя, Роберт.

Он поднял на нее глаза, и королеву окутало волной обаяния, исходившего от этого все еще молодого человека, чем-то похожего на испанца. Внешне он и сейчас сошел бы за баловня судьбы, если бы не глубокие морщины, пролегшие между его черными бровями. Отметины страданий.

– Но у тебя еще все впереди, – криво усмехнувшись, сказала королева. – Ты молод, отменно здоров, не лишен обаяния и, конечно же, веришь, что Елизавета, которая унаследует от меня престол, вернет тебе все отнятое. Но ты должен любить свою жену, Роберт Дадли. Для женщины невыносимо тяжко, если муж охладевает к ней.

Роберт встал и пообещал с легкостью ребенка:

– Я буду ее любить.

Мария кивнула и заявила:

– Не вздумай плести заговоры против меня или моего трона.

На этот раз Роберт отнесся к приносимой клятве куда серьезнее. Глядя королеве прямо в глаза, он сказал:

– Те дни остались в прошлом. Вы – моя законная повелительница. Я преклоняю колени перед вами, королева Мария, и раскаиваюсь в своей гордыне.

– В таком случае я дарую тебе освобождение от обвинений в государственной измене. – Голос королевы вновь зазвучал устало, словно этот разговор ее утомил. – Тебе будут возвращены земли твоей жены и твой титул. Вы оба получите возможность жить при дворе. Я желаю тебе благополучия.

Усилием воли Роберт спрятал охватившие его чувства. Ликовать он будет потом.