Охота - Максим Константинович Сонин

– Играю.

Злата улыбнулась, провела по Евиным волосам ладонью и пошла к лесу. Ева же остановилась в нерешительности. С одной стороны, ей все еще надо было найти Юлика и спросить про сестру. А с другой – Злате в лесу в сумерках делать было нечего, и Еве очень хотелось пойти за ней следом.

Ева повернулась к молельне, спросила помощи у креста. На улице никого не было, поэтому она быстро перекрестилась, спрятала сразу же руку в карман. Постояла еще несколько секунд и побежала за Златой.

– Ты думаешь, что убийство как-то связано с этой Осой? – спросила Вера. Она уже допила свой латте и теперь наблюдала за тем, как Мишка с удовольствием доедает третью тарелку сырников. Пока они искали кафе, которое за время Вериного отсутствия в Питере успело дважды сменить адрес, Мишка рассказала ей некоторые детали своего летнего расследования.

– Думаю, – сказала Мишка, опуская на секунду вилку, чтобы пододвинуть поближе стакан с апельсиновым соком. – Не знаю. Но в секте обычно все между собой знакомы. Это может быть пара десятков, ну, может быть, сотня людей. Единственное значимое событие, связанное с Обителью, о котором я что-то знаю, – летние убийства. С большой вероятностью нынешнее убийство является их продолжением. Оса собиралась покинуть секту, забрав оттуда какую-то «милую». Может быть, это она вышла на Журналиста, чтобы предать секту огласке и заставить их отпустить свою «милую».

– «Милая» – это как «соседка»? – спросила Вера.

– Не знаю, – сказала Мишка. – Думаю, скорее сестра или просто младшая девочка, за которой Оса ухаживала. Если бы Оса была чуть постарше, могла бы быть дочь, но я не уверена, что у двадцатилетней девушки может быть дочь, умеющая читать. Хотя исключать нельзя…

Вера содрогнулась. Она попыталась представить себе, каково это было бы – жить сейчас с пяти-шестилетним ребенком. Это бы означало, что она его родила около четырнадцати. В принципе, не невозможно, но думать об этом было страшно.

Хотя Вера подумала, что они с Мишкой могли бы отлично воспитать ребенка. Квартира в Москве была большая, у самого метро. Во дворе дома, прямо под окном, раскинулась большая детская площадка, на которой они с Мишкой иногда сидели по ночам.

– Вер?

Вера поняла, что зависла, глядя в Мишкину пустую тарелку.

– Тебе поспать нужно, – сказала Мишка. – Поехали на квартиру. Там со скольки въезд?

Квартиру Вера нашла хорошую, всего в нескольких минутах ходьбы от полицейского участка, в котором работал дядя Сережа. Две большие комнаты, соединенные перешейком, в который выходили туалет, душ и кухня. Входная дверь располагалась прямо напротив кухонной двери, из-за чего складывалось ощущение, что Мишка и Вера въезжают не в квартиру, а в сдвоенный блок общежития – две отдельные комнаты, с общим санузлом и кухней. Кровать, правда, в квартире была всего одна – в левой комнате. Вера сразу на нее плюхнулась, а Мишка подобрала с пола брошенный Верой рюкзак и стала раскладывать вещи по полочкам в высоком шкафу, который из-за узкой аркообразной крышки напомнил ей гроб.

– Я ложиться не буду. – Мишка кинула на нижнюю полку упаковку тампонов и пластиковую коробочку с Вериной чашей. – Сейчас душ приму и пойду разгребать статьи убитого. Хорошо?

Она обернулась и увидела, что Вера спит, свесив с кровати ноги. Она даже не успела снять ботинки. Мишка хмыкнула, доразложила вещи и перешла во вторую комнату, утаскивая за собой опустевший рюкзак.

Столов во второй комнате было три, видимо, чтобы компенсировать их отсутствие в спальне. Один, судя по скатерти, предназначался для еды. Это был советский складной стол, разложенный наполовину. Сложенной стороной он утыкался в стену, увешанную картинками лошадей в позолоченных рамках.

Второй стол подпирал подоконник. Это был обычный офисный прямоугольник, сделанный из смеси черного пластика и депрессии. Третий стол занимал дальний угол – большой и круглый, он напомнил Мишке стол для игры в бридж, который она видела в сериале «Стальные кольца». Посреди этого стола стояла маленькая фиолетовая ваза. Из вазы торчали две засохшие фиалки.

Мужчина, который пустил Мишку и Веру в квартиру, предупредил их, что цветы выкидывать нельзя, и сразу ушел, оставив на вешалке ключ, поэтому Мишка подошла рассмотреть букет поближе. Фиалки на поверку оказались искусственными – оставалось только гадать, почему кто-то решил смастерить такие хиленькие цветы.

Сидеть спиной к комнате Мишке не хотелось, поэтому ноутбук она разложила на советском столе, к которому можно было подойти с трех сторон. У нее за спиной оказался застекленный шкаф, в котором уютными рядами стояли фарфоровые козочки. Вся эта обстановка Мишку очень успокаивала – она не то чтобы напоминала бабушкину квартиру, но в ней несомненно тоже когда-то обитал какой-то мощный организм, которому в двухкомнатной квартире было очень тесно, и поэтому он выплеснул всю свою энергию в подбор и расстановку мебели. Не хватало только иконы – но Мишка, конечно, приехала не с пустыми руками. В кошельке у нее был маленький образ с распятием, вырезанный из титановой пластинки, подарок за одно сентябрьское расследование. Христос с вымученным лицом и телом, вывернутым практически буквой Z, Мишке очень нравился. Она поставила пластинку к стене, и та почти слилась с серыми обоями – Мишка понадеялась, что здесь образ не будет слишком раздражать Веру.

В ноутбуке Мишка сразу перешла на сайт газеты, в которую писал Журналист. В поезде она успела просмотреть заголовки его статей, но теперь нужно было ознакомиться с их содержанием поближе.

Каждую статью она прочитывала дважды. Сначала бегло, сканируя на предмет упоминания, во-первых, просто знакомых слов – «Обитель», «Двоица», «браслет», – а во-вторых, общих тематических концептов: бизнеса по торговле наркотиками, христианских сект, заказных убийств. Это упражнение было необязательным, потому что у Мишки был бот, который мог прочесать тексты гораздо внимательнее, – но оно хорошо настраивало на рабочий лад, а главное, давало передышку между более сложными и вдумчивыми прочтениями, во время которых Мишка старалась разобраться в том, как в голове у Журналиста располагались разные информационные и эмоциональные архивы. Она следила за тем, какие сравнения он использует и как находит схожие материалы или истории, какие темы выделяет в любой истории и как каждая отдельная тема реализует его словарный запас. Хорошее понимание этого аспекта устройства мозгов убитого должно было помочь восстановить порядок его действий при жизни. Мишка хотела понять, как бы этот человек повел себя, если бы вдруг узнал какую-то настоящую «тайну», что бы он сделал, если бы считал, что ему угрожает опасность, и к кому бы он обратился за помощью или поддержкой. Было бы очень