Молчание солдат - Сергей Самаров

Пулат отрицательно мотает указательным пальцем.

– Если бы это был не наш вопрос, то... Ведь Сохно запросил не МВД и не ФСБ, хотя наверняка полковник Согрин такую возможность имеет, а именно нас, – повторяет он. – А Сохно знает, что наш запас данных ограничивается определенным кругом лиц.

– Попробуй, Доктор, – согласно кивает Басаргин. – Хотя я в самом деле, признаться, не понимаю, почему запрос идет не от Согрина, а напрямую от Сохно.

Доктор Смерть кивает в ответ и набирает на клавиатуре компьютера адрес картотеки Интерпола.

Сохатый громко усмехается:

– Сохно хотел доложить нам, что он получил очередное звание. Вот потому звонил он, а не Согрин и не Кордебалет. Они свое состояние показывать стесняются, а Толя большой ребенок, и ему новые звездочки пока не надоели, как игрушки... Сам радуется и другим того же желает.

– Это похоже на правду, – соглашается Доктор, не отрываясь от работы. – Но... Нет данных ни на одного. Нигде не присутствуют. В терроризме, следовательно, замечены не были. Данные наших спецслужб по деятельности Имамова Интерпол всерьез, похоже, не воспринял.

– Запроси по общей картотеке, – просит Басаргин.

– Бога ради, – соглашается Доктор и отстукивает повторный запрос. Ответ получает почти сразу. – Вот, здесь Имамов присутствует со сноской «неподтвержденные данные». Это как раз то, о чем говорит Зураб. Ни о воспитаннике, ни о журналисте нет ничего. С воспитанником, я думаю, дело сложнее, если он ничем особым не отметился в мировой истории, и пусть Сохно сам ищет. Что касается журналиста... Если Тобако поможет мне написать по-английски это дурацкое имя, я доберусь до него через интернетовский «поиск». Все более-менее заметные и незаметные журналисты, кроме российских провинциальных заводских, где-то как-то засветились...

– Имя надо писать по-голландски, – предполагает Тобако. – Голландцы происходят от фризов, то есть от германских племен. Следовательно, алфавит у них должен быть близким к немецкому.

– Не проще ли набрать германскими рунами? – ерничает Сохатый. – Тогда уж точно до каждого фриза доберетесь.

– Кстати. А я только недавно прочитал, что известное на Руси фряжское вино на самом деле был сделано фризами, а не какими-то фряжами, – говорит Пулат. – Так что, будем звездочки Сохно обмывать?

На его реплику никто не обращает внимания.

– Посмотри, правильно я набрал? – просит Доктор Андрея.

Тобако тянется через стол, чтобы заглянуть в монитор.

– Может быть, правильно, хотя я не дам гарантии. Да набери ты его сначала по-русски!

Доктор Смерть набирает заново и запускает «Поиск» сразу по нескольким поисковым системам. Компьютер работает быстро.

– Есть такой! – восклицает он. – Целый перечень статей. И даже фотография. Вполне респектабельный, хотя, мне кажется, слегка злой дядька в основательном возрасте.

– Много и регулярно пьет, – говорит Пулат, заглядывая через плечо Доктора. – Синие мешки под глазами.

Рядом с Пулатом останавливаются Басаргин и Тобако, оставивший свой «пасьянс». Смотрят перечень, Доктор щелкает мышкой, передвигая список.

– Не понимаю, – говорит Тобако.

– Я тоже, – соглашается Басаргин. – Все статьи на экономическую тематику. Крупный, судя по всему, специалист по биржам. Какое отношение он имеет к чеченской войне и вообще к политике? Это не репортер – это эксперт и обозреватель.

– Даты проверь! – просит Тобако. – За нынешнее лето.

– Вот они, все даты, – показывает Доктор курсором. – Много пишет, в том числе и летом. Нынешним летом, прошу заметить, когда он ползал по горным склонам в Чечне. Еженедельные обзоры. Талантище. Это же надо так умудриться, чтобы давать прогноз на биржевые цены рынка нефти, находясь так далеко от всяких торгов!

– Если делать предположение судя по интернетовской фотографии, я вообще не подумал бы, что этот человек способен носить камуфлированный костюм, – говорит Тобако. – Если только он не бегал по горам в смокинге. И еще мне интересно, ему утренний коктейль подавали прямо в шалаш? Такие люди, как правильно заметил Пулат, не могут обходиться без утреннего коктейля.

– Звездочки можно и коктейлем вспрыснуть, – Пулат продолжает свою линию.

Басаргин задумчиво садится за стол и кладет руку на трубку городского телефона. Думает, формируя мысли для обоснования интереса. Потом набирает номер и не включает, как обычно делают все в бюро, спикерфон. Значит, желает говорить с кем-то конфиденциально.

– Володя... Здравствуй... Басаргин беспокоит... Скажи, у вас в картотеке есть списки аккредитованных в России иностранных журналистов? Очень рад за вас... А если этот журналист провел целое лето в одной из банд в Чечне? Думаешь? Ладно... Попробуй... Это голландец. Его зовут Клаас Раундайк... Клаас Раундайк... Не Клаус, а Клаас, с двумя «а»... Если можно, прямо сейчас... Я подожду...

Басаргин несколько минут сидит с трубкой у уха. Наконец ему сообщают.

– Так... Был... Это уже лучше... Хорошо, поищем... Ты не можешь сбросить мне на него данные? На электронный адрес... Ты же знаешь... Хорошо. Сделай прямо сейчас. Мы по этому вопросу работаем напрямую с Чечней...

Он кладет трубку.

– Клаас Раундайк три дня провел в Москве. Участвовал в каком-то мероприятии. Из Москвы вылетел в Тбилиси. Доктор, будь другом, сейчас пришлют данные на голландца. Сразу получи.

– А что за странный у тебя информатор? – спрашивает Андрей.

– Связи по прежней службе... – уклончиво отвечает Басаргин.

– Есть почта, – говорит Доктор. – Твои связи не утруждают себя набором, отправляют прикрепленным файлом готовый материал. С фотографией. И... И я, кажется, знаю адрес отправителя! По крайней мере, процентов на семьдесят. Несколько раз с ними сталкивался. Это СВР[9].

– Это СВР, – соглашается Александр.

– Зачем СВР нужны иностранные журналисты? – не понимает Зураб.

– А ты думаешь, они вербуют только наших журналистов? – вопросом на вопрос отвечает Тобако.

– И приписка к основному тексту, – сообщает Доктор. – «В перспективную проработку не включен». Значит, в СВР его не трогали и не проверяли. Понятно. Три дня. Времени не хватило...

Доктор запускает полученную почту на принтер. Принтер работает почти беззвучно, слышно только, как похрустывает под воздействием температуры бумага, которая медленно выползает в пластмассовый лоток-приемник.

Доктор сразу понимает, куда они попали, просто переворачивает лист и кладет его на стол, чтобы видно было всем.

– Итак... – требовательно говорит он.

С распечатки на собравшихся смотрит совсем другое лицо, нежели показал им интернетовский сайт. Еще молодой человек со светлыми волосами, по-спортивному скуластый, жесткий, с маленькими, близко посаженными сосредоточенными глазами, может быть, слегка подслеповатыми.

– Вот это уже кое-что, – говорит Басаргин.

– По крайней мере, теперь у нас есть причина заинтересоваться им, – добавляет Ангел.

– И выполнить просьбу подполковника Сохно, – уточняет Пулат, который любит помогать друзьям, за что и друзья, в свою очередь, любят помогать ему. – Но звездочки Сохно и Кордебалета обмывать мы все равно будем!

ГЛАВА 2

1

– Юрий Петрович, ты понимаешь, что такое идти на серьезную операцию с мальчиками, которых я даже не знаю? – Полковник Согрин сжимает трубку телефона ЗАС[10] так, что пальцы белеют, но лицо его по-прежнему остается невозмутимым. В трубке что-то булькает, как всегда бывает при разговоре через аппарат ЗАС. – Пять лейтенантов, судя по всему, необстрелянных...

– Понимаю, Игорь Алексеевич, – из Москвы отвечает полковник Мочилов, хотя слышно его, несмотря на бульканье, хорошо, словно полковник находится в соседней комнате. – И даже знаю, что группе по нормам положено два месяца на совместную подготовку. Но решение принято не моим личным желанием и без вопросов ко мне лично. Я даже не знаю, кто решение принимал. Это приказ. И я не могу его отменить и даже обсуждать... Так что бери этих пятерых лейтенантов и натаскивай по полной программе в боевых условиях. Как солдат когда-то в Афгане...

– С линейной части спецназа один спрос, с ОМОГ спрос будет совсем другой, и задачи будут ставиться другие. А я не уверен, что смогу с этими задачами справиться с необстрелянным молодняком. Более того, мне уже поставили задачу, от которой я сам слегка теряюсь. Но втроем мы справились бы гораздо лучше...

– Приказ, Игорь Алексеевич, приказ. Что касается новой операции, то ее, опять же скажу, разрабатывали не мы, и я вообще не в курсе дела.

– Я это понял. Потому и звоню. Может, сумеешь хоть чем-то помочь? Мне нужны все данные на полковника в отставке Руслана Ваховича Имамова. Знакомо тебе это имя?

Тяжелый вздох Мочилова звучит красочной иллюстрацией к просьбе.

– Значит, работаешь против него? Могу поздравить. Он сейчас у всех на слуху. По телевизору сообщают, что его отряд обложен со всех сторон. У меня нет на него данных. Он служил в агентурном управлении. И сомневаюсь, что генерал Спиридонов поспешит данными со мной поделиться. Ты же знаешь, как они собственные тайны уважают... Но я попробую. Ты долго на базе будешь?