Лекции профессора Чайникова - Эдуард Успенский

— Продолжаем занятие с телезрителями! — тем не менее твердо заявил профессор. — У нас на очереди электронная лампа.

По команде профессора Марина внесла в студию целую охапку электронных ламп всех размеров. От крошечной, с муравьиную головку, до огромной, размером с хорошего индюка.

— Электронная лампа состоит из двух стеклянных баллонов! — сказал профессор Чайников.

— Из одного, — поправила Марина.

Профессор удивился, посмотрел на лампу и на Марину:

— Очень может быть. А вы, две сотрудницы, меня не отвлекайте.

— Я одна, — поправила его Марина.

— Действительно, — согласился профессор. — Так почему же мне иногда кажется, что у нас в студии всего по двое. Это научная жидкость Миши Кувалдина так действует. Есть увеличительное стекло, а есть увеличительная жидкость.

Тут зазвонил телефон. Звонил Фома Неверующий:

— Какая к черту увеличительная жидкость. Это же самогон. А по-простому водка. Сдайте этот аппарат вместе со сторожем в милицию.

— Не отвлекайте нас, — строго сказал профессор Чайников. — Продолжаем лекцию. Итак, электронная лампа устроена очень просто. У нее есть катод и анод. Катод — это такой раскаляющийся волосок, который поставляет электроны. Можно сказать еще, что это детская площадка для электрончиков.

— Почему? — спросила Марина.

— Потому что он присоединен к батарейке. Ток из батарейки нагревает волосок докрасна. Когда волосок нагревается, вокруг него возникают и роятся электрончики.

— Мне жалко электрончиков, — сказал Миша Кувалдин. — Они там могут сгореть.

— Ничего им не сделается. Они привычные, — ответил профессор Чайников. — Они даже на солнце могут жить. Так вот они все время роятся вокруг катода, а сами хотят полететь на анод к иончикам. Помните, это няни такие с колясочками?

— Помним, — ответил Миша Кувалдин. — Они еще пузатые и с пряничками.

— А чего же они не летят? — спросила Марина Рубинова.

— У них сил нет, — ответил профессор Чайников. — Но если к катоду и аноду подсоединить провода и дать напряжение, то есть пустить сильный ток, то все электрончики так и полетят от катода к аноду. Так и попрыгают.

Он нарисовал на движущейся доске такой рисунок.

Миша Кувалдин подошел к Марине Рубиновой и тихонько объявил: — Я знаю, почему электрончики с катода попрыгают. Они балбеса Э. Дээса боятся. Он в этом ящике сидит.

И Марине тоже показалось, что в углу ящика сидит кривоватопузый балбес Э. Дээс с резиновой дубинкой в руках и со страшной силой скалит свои большущие зубы, какие обычно рисуют на карикатурах японским захватчикам.

— По такой лампе ток может идти только в одну сторону, — продолжал профессор. — И такая лампа называется диод. Если вы попытаетесь пустить ток в обратную сторону, у вас ничего не получится.

— У нас в метро полно таких диодов, — согласился с профессором Миша Кувалдин. — Они людей только в одну сторону пропускают. Я попытался в обратную сторону пойти, потому что я газету в вагоне забыл, мне этот диод как треснет по ногам!

Вся доска уже была заполнена рисунком, и профессор очень осторожно нажал кнопку, чтобы приехал чистый кусочек. Он нажимал эту кнопку, а сам боялся, вдруг что-нибудь неожиданное выйдет: лифт приедет или пол провалится.

Но ничего ниоткуда не свалилось, никакой люк не открылся. А приехал чистый кусок доски.

— Теперь я вам расскажу про другую лампу — триод, — сказал профессор и нарисовал такую схему:

— Видите, здесь все то же самое. Только в середине добавилась сетка. И когда электрончики со страшной силой бегут к аноду, чтобы встретиться со своими ненаглядными иончиками, мы можем помочь им бежать, а можем, наоборот, их затормозить с помощью этой сетки.

— А как? — спросила потрясенная Марина Рубинова.

— А так. Мы напустим на эту сетку электрончиков из другого источника, они возьмут и закроют все дырочки на сетке. Вот и все — путь закрыт. Или наоборот: мы заберем с сетки половину электрончиков, вот и все — половина пути открыта. А если мы заберем их всех с сетки — пожалуйста, все электроны с катода до анода долетят, весь поток.

Профессор задумался:

— С чем бы это сравнить?

Он походил по аудитории, посмотрел в окно, что-то увидел там и сказал:

— Это как при сражении в горах: маленькая горстка воинов может пропускать или сдерживать большой поток врагов. Ясно вам, товарищи ассистенты?

— Ясно, — сказала Марина Рубинова и протянула профессору расческу.

— Что это?

— Расческа. Причешитесь, пожалуйста.

Профессор взял расческу и выбросил ее в окно.

— Не отвлекайте меня!

А за окном в это время шли съемки телевизионного фильма «Полководец Суворов», 15-я серия. Большое войско стояло наготове с ружьями и пушками, чтобы идти на штурм Измаила. Все они ждали красную ракету. Зеленую расческу они не заметили.

— Продолжаю, — сказал профессор. — Вы видите, добавляя и убирая электроны с сетки, можно управлять сильным током аккумулятора. Поэтому электронную лампу можно назвать усилителем.

— А что же в ней усиливается? — спросил Миша Кувалдин.

— Слабые колебания тока на сетке превращаются в сильные колебания тока аккумулятора. И фара, например, горит или ярко, или еле как. А этой мощной фарой управляет горстка дохленьких электрончиков.

— Это как у нас при Брежневе, — заметил Миша Кувалдин. — Горстка дохленьких руководителей управляла всей страной.

Марина Рубинова увидела, что профессор разгуливает по студии в одном красном кеде. Она решила профессору помочь.

— Профессор, — сказала она, — возьмите это! — и протянула Чайникову тапок.

Профессор схватил кед и выбросил его в окно:

— Я же сказал, не отвлекайте меня!

А за окном, как вы помните, ждали красной ракеты, чтобы начать штурмовать неприступную крепость. Как только они увидели красный кед, все пошли в атаку.

— Ура! — кричали тысячи участников. — Вперед!

Хотя штурмовать грозный Измаил было еще рано — выдающийся полководец Суворов еще не сказал своих замечательных слов:

— Вперед, братцы! Мы возьмем его или умрем как один!

Вместо этих замечательных слов он закричал:

— Назад! Ни с места! Куда вы, мои солдаты? Еще не было красной ракеты! Это просто ошибка! Отдайте Измаил обратно!

И режиссер, который снимал картину, тоже кричал:

— Товарищи массовочники — солдаты России, немедленно вернитесь на свои места! Товарищи массовочники — турецкие янычары, перестаньте бросать вниз бутафорские камни! Произошла ошибка.

Шум был просто удивительный. Профессор Чайников выглянул в окно и сразу все понял.

— Товарищи телезрители, — сказал он. — Вот вы сейчас видели, как армия пошла в атаку. Мы бросили в окно простой тапочек, а в движение пришли очень большие силы, то есть просто огромные. Это и есть типичный пример усиления. Точно так же слабенькие электроны при помощи электронной сетки усиливают большой ток. То есть руководят им. Теперь вы тоже сами можете придумать примеры усиления.

— А я уже придумал такой пример, — сказал Миша Кувалдин.

— Пожалуйста, приведите его.

— Это моя научная жидкость. — Миша подал профессору стаканчик. — Выпьешь один глоток — и сразу всего больше становится.

Он приложился к стаканчику:

— Вот, например, сюда идут два милиционера с двумя собаками.

А это был один милиционер с Пальмой.

Он сказал Мише:

— Ваша игра окончена, вы конфискованы. А ваш аппарат арестован. То есть наоборот. И это никакая не увеличительная жидкость, а обыкновенный самогон.

— Я не знаю, что такое самогон, — ответил Миша. — И не понимаю, за что я конфискован.

— Вы конфискованы за то, что производить самогон в нашей стране запрещено, — ответил милиционер и увел Мишу в милицию.

На этом шестая научная лекция о радиотехнике была закончена.

ЛЕКЦИЯ СЕДЬМАЯ

Колебания высокой частоты

Мишу Кувалдина отбивали у милиции всем телевидением. Профессор Чайников лично звонил начальнику отделения и объяснял:

— Да поймите вы, без ассистента все остановится. У нас и так не хватает научных кадров.

— Да? — говорил начальник. — А если эти кадры занимаются не наукой, а самогоноварением?

— Вы плохо знаете наши научные кадры! — возражал Чайников. — Он не только самогон, он суп не сумеет сварить.

— Хорошо, — согласился начальник отделения. — Мы проведем следственный эксперимент.

Эксперимент провели, Мишу отпустили. Все отделение после этого супа плевалось:

— Этим бы супом арестантов кормить, — говорили сердитые милиционеры. — Никто бы в милицию попадать не стал.