Расставание - Константин Борисович Русган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Полно!
– Нет.
Я дёрнулась и резко побежала к Висе, принявшись обнимать и обнимать его, но через некоторое мгновение он грубо меня оттолкнул и сказал, чтоб я больше не возвращалась. Выгнанная и оскорблённая, я заплакала и ушла на кухню.
Екатерина Андреевна последовала за мной.
– Аннушка, чего ты плачешь? – поинтересовалась о н а.
– Виса вышвырнул меня как бедную собаку… Ах, Екатерина Андреевна, я нахожусь в полном смятении всех своих соображений и мыслей. Я не знаю, что происходит со мной и тем более с ним. Почему он стал так грубо ко всему относится?
– Эх, если бы я знала, Аннушка… Но давай перетерпим это, моя дорогая, может, всё пройдёт? – говорила она, нежно гладя меня по плечу.
– А если это не закончится? Если он и будет вот так себя вести вплоть до самой смерти?
Попятившись, Екатерина Андреевна промолчала. В её глазах я, кажется, видела те же самые переживания, которые мучали и меня, а именно: вылечиться или умрёт Виса? И если умрёт, то что будет со всеми, кто его знал и как будет проходить дальнейшая жизнь? Спустя минуту зашла Машенька и сказала, что хочет вкусить что-нибудь сладкого, и я, долго не думая, решила, что пойду в кондитерскую. Но перед уходом я попросила у Екатерины Андреевной добавить мне немного монет, так как у самой было уже слишком мало денег.
Слишком мало денег… Об этом я думала, когда вышла на улицу. Как мне только вздумается, что Виссарион погибнет, я размышляла по поводу материального положения. Итак, если он рано или поздно станет умирать, то каким образом пойдёт ситуация с нашими доходами? Я и доченька станем сиротами? Или же мне придётся продать эту квартиру и просто-напросто переехать жить к Екатерине Андреевной? Но нет… Я не смогу продать эту квартиру… Это ценное! Очень ценное для моих воспоминаний… Ведь мы отсюда-то и начали свою жизнь с Виссарионом, тут-то и родилась Машенька, здесь-то Виссарион и был счастлив, как мальчик… Да, квартира находится где-то в захолустье, но она наша родная, любимая, с воспоминаниями… Подожди, Аннушка, что ты делаешь! Он не умрёт, он не умрёт, нет, нет, я не должна думать о таком, не должна… Квартира так и останется нашей, а Виса так и будет жить долго-долго… Но лишь бы нашёл Серафим Всеволодович хирурга, чтоб так всё было…
В кондитерской я купила шоколадное суфле и, не медля, отправилась домой. Погода, пока я шла, не была плохой, но и не хорошей, потому что на небе вовсе не замечалось солнце. Оно, казалось, куда-то испарилось или кем-то съедено.
Через четверть часа я пришла домой и тут же была напугана тем, что из спальни резко выскочил Андрей Яковлевич.
– Анна Николаевна, Анна Николаевна! – кричал он.
– Беда! Скорее, там Виссариону совсем плохо, его рвёт и рвёт…
Я бросила суфле на пол и рванулась в комнату, неразборчиво выкрикивая имя своего мужа. Войдя, я увидела, как Екатерина Андреевна придерживала Висе ведёрко, а Машенька тем временем держала тряпку и подтирала, если отец её неосторожно выблёвывал всё на пол. «Виса!» – произносила я, подходя к нему. Он молчал, но по глазам было видно, что он хотел, хотел мне ответить: «Да, Аннушка, да…»
Из такого ужасного положения Виссарион не выходил около получаса, но потом он глубоко вздохнул, закатил глаза и обратно лёг в постель, сказав: «Ах, боже мой, как я устал…» Устал… Мучения, страдания и боли создали у него сильнейшее отвращение к жизни. Он не видел в ней больше смысла, так как хорошо понимал, что ничего, кроме смерти, его не может ожидать, но я отказывалась в это верить; всякий раз, когда мне приходила мысль, что Виссарион погибнет, я тут же отвлекалась, и тут же она приходила заново… Ах, как была надоедлива эта мысль!
Обстановка стала тише – Виссарион опять заснул. Время шло к позднему вечеру, закату и сну… Я, Машенька, Екатерина Андреевна и Андрей Яковлевич, который заявил, что хочет остаться здесь, чтобы проследить за состоянием Висы, молчаливо сидели на диване в гостиной. Кто-то, конечно, поглядывал друг на друга, но всё было тихо, и никто ничего не говорил, но потом Андрей быстро встаёт, подходит к окну, облокачивается руками и спрашивает:
– Вы верите в то, что он вылечится?
«Да..» – хором, но неуверенно, ответили мы.
– Бросьте, я же вижу ваши неуверенные лица. Смиритесь. Я думаю, он умрёт. А вот когда именно – право, я не знаю.
– Нет, – запротестовала матушка, – не умрёт он, вовсе не умрёт!
– Прекратите уже верить в это! Вы же видите, как он мучается и хочет скорее прийти к погибели.
В их разговор я не стала вмешиваться: внутри меня и так враждовали две стороны: та, что говорит о смерти и та, что говорит о выздоровлении. Кого слушать – я решительно не знала А из-за того, что Андрей Яковлевич и Екатерина Андреевна ругались, Машенька скосила лицо и заплакала, уткнувшись мне в грудь.
– Екатерина Андреевна, он умрёт.
– Нет, Андрей, он будет жить. Вот увидишь!
– А я говорю, что рано или поздно его настигнет смерть!
– Ты не прав. Его вылечат!
– Умрёт!
– Вылечат!
– Умрёт!
– Довольно!!! – вскочив, закричала я и, взяв с собою Машеньку, ушла на кухню.
Постепенно наступала ночь. Я ушла к Виссариону, а Машу отправила в свою комнату. Екатерина Андреевна и Андрей Яковлевич к тому времени уже помирились и легли спать. Он – на кухонной печи, она, как и раньше, – в гостиной.
Октября 19.
Вежливый, но громкий стук в дверь разбудил всех нас, даже Виссариона. Первым делом, как только мне послышался стук, я, невольно обрадовавшись, подумала, что пришёл Серафим Всеволодович и что он, войдя, скажет: «Анна Николаевна, хирург для вашего мужа найден!», однако, открыв дверь, я увидела там не доктора, а двух отроков: мальчика и девочку.
– Дима, Алиса! – произнёс Андрей Яковлевич. – Вы почему не на школьном концерте? Он сегодняшним утром должен был пройти…
– Да, – отвечает Дима, – должен, но его перенесли аж на следующий месяц, и поэтому мы с Алисой договорились, что сходим к Виссариону Ильичу, чтоб узнать, как он чувствует себя. Так позвольте, мы пройдём?
– О, да, конечно, конечно, проходите, – говорила я.
– Он вон там лежит, в спальне…
Друг пришёл, ученики пришли, мать пришла, даже враг ненавистный приходил, но почему доктор так и не появляется у нас? Неужто он забыл или обманул?
В тот миг, когда Дима и Алиса вошли в спальню, Виссарион чуть было не упал с кровати, ибо он так обрадовался, когда они пришли. Он ласково созвал их к себе, прижал, обнял и прошептал:
– Ох, как же я рад, что вы пришли ко мне! Но вы же, если я не
