Смерть друга - Николай Иванович Козлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олег уехал учиться, когда Рексу было уже шесть лет. После того, как Олег, прожил в Новосибирске четыре года, мы переехали в квартиру, в один из микрорайонов, построенных в последнее десятилетие СССР. Рексу больше не нужно было сидеть на цепи, на холоде, когда мы уходили из дома.
Переезжали на восьмое марта, днём стояло тепло, а ночами подмораживало. Собаке сразу определили место, как и дома – в коридоре, до порога в зал и до середины коридора от входных дверей. Как и дома привязали на резинку вместо цепи – символ ограничения в передвижении. Потянув чуть сильнее, резинка лопнет, но воспитание не позволяло Рексу этого делать.
Теперь гулять мы с ним ходили три раза в день по полчаса, на место, отведённое для выгула собак, за трубой, в поле. В выходные уходили в сосновый бор, или ещё куда-нибудь, где можно было отпустить Рекса с поводка. А здесь, где гуляло много собак, у Рекса несколько раз произошли стычки. Я его всегда водил на поводке и в наморднике, как предписывала городская администрация. В месте выгула, если не было других собак, я спускал с поводка, а намордник снимал, как только выходили за жилые дома. И в одну из прогулок, когда я снял намордник, но не отцепил с поводка, к нам бежит кобель немецкой овчарки, крупнее Рекса. Бежит потрепать собаку, зашедшую на его территорию. С поднятым хвостом и поднятой головой, не сводя с Рекса взгляда. Он, это явно, плохо воспитан доброхотной хозяйкой.
–Грозный, фу! – кричит хозяйка, – отгоняйте его, он людей не кусает, только собак, вам нечего бояться!
Но Грозный не слушает, ни хозяйку, ни меня, ступившего на встречу и что-то говорящего ему. Он имеет дело до Рекса. Попугать, ну может чуть и покусать. Делать нечего, и я выпускаю из рук поводок, этим пробуя предотвратить драку. Собаки на расстоянии более метра от хозяина, уже могут не драться, это уже не их территория. Это уже нейтральная, а на нейтральной они менее агрессивны. Чаще дело заканчивается обнюхиванием.
Но Грозный не знает Рекса, как и не ожидает на слабое и грозное рычание, Рекс, наученный кавказской овчаркой в подростковом возрасте, отвечает молниеносной атакой. Противник растерян, сметён и бежит к хозяйке за спасением. Рекс следом. Я бегу, чтобы поймать свою собаку, вошедшую в раж и гоняющая Грозного возле ног хозяйки. Грозный убегает и изворачивается, а по собачьим правилам, он должен лечь на спину и подставить горло, убегая, он не сдаётся, – этим не признавая главенства другой собаки.
–Фу! – поймав поводок, командую я, – извините что отпустил, но я думал, отойдя от хозяина, они драться не будут.
–Ладно, ладно, – соглашается женщина, несмотря на обиду в голосе, за посрамление Грозного.
6
Сколько тропинок, сколько горок и полянок исходили я и мой верный друг Рекс. Он никогда не отбегал далеко от меня и не отставал. В возбуждении устав от ходьбы, кружил рядом, вынюхивая и отыскивая чьи-то следы. Увлекаясь и забыв обо мне, когда был молодым и неопытным, вдруг обнаруживал, меня нет рядом. Возвращался, находя след несся по следу туда куда ушёл хозяин. Где-то, я, убегая делал крутой поворот, собака проносилась мимо, возвращалась, отыскивала след, и бежала дальше. Когда находил меня, радости не было конца. Ах, если бы он знал, что так я обучал его быть бдительным и не выпускать меня из поля наблюдения. Поэтому-то Рекс всегда, где бы мы не шли, следил за моими передвижениями, стоило мне чуть наклониться и он, если чуть отошёл, бежал ко мне. Если я обращал в какую-то сторону своё внимание, он тоже прислушивался. Если слышал и определял другое существо в той стороне, глядел на меня и ждал команды, что я скажу.
Однажды, не далеко от города, километрах в десяти, в тайге, у подножья гор, Рекс стал беспокоиться. Затем шерсть встала на загривке, точно он вырос вверх и стал выше и мощнее. Весь напружинился и медленно повел головой за кем-то, кого не было видно и слышно. Рекс чуял, слышал, опасался и, рыча едва слышно, предупреждал – не подходи, уходи. Этот кто-то, судя по взгляду собаки, следящей за ним, передвигался быстро и обходил нас полукругом. Возвратившись домой, вскоре я узнал, что там, невдалеке, поймали в тросовую петлю подраненного медведя, задравшего корову. Поймали на протухшую коровью требуху, закопанную между деревьями, где и установили петлю. «Так вот на кого Рекс рычал», – подумал тогда я. В тот же день, возвращаясь домой, мы свернули к озеру, образованному в провале. Там купались мальчишки, а на противоположном берегу паслось стадо коров, рядом с дремавшим на траве пастухом. Я, раздевшись, пошёл купаться, Рекс не отставал. Пока мы плавали и грелись на солнце, стадо передвинулось к нам ближе. Еще немного и коровы потопчут одежду.
«Дай-ка, – подумал я, – отгоню их, ведь Рекс пастушья собака и должен отогнать умело».
–Фас, их! – махнув рукой в сторону самой ближней коровы, не громко приказал я.
Рекс с места пустился в карьер, низко стелясь по земле, в мгновение настиг корову, скорее от удивления, чем для защиты начавшей поднимать голову. А пёс, не останавливаясь, в прыжке, впился корове в шею. Корова подняла голову вместе с повисшей собакой. Что для коровы сорок килограммов? И не то копытом, не то коленом поддала собаке под зад. Всё произошло так быстро и неожиданно, что ни я, ни корова не поняли. И Рекс, вероятно мало что понял, пролетев в воздухе около трёх метров, перевернувшись через голову упал на основание хвоста, прямиком на свежую влажную кротовину. Она и спасла его от травм. Упав, взвизгнул и, подскочив, уже опять устремился в драку, но я уже командовал: «Фу! Ко мне!».
Насколько глубоко он поранил корове шею, я не заметил. Подбежав к Рексу и гладя его, я ощупывал возможные травмы. Но на удивление, травм не было.
