Иосиф - Дмитрий Епишин

В Царицыне творился хаос. Повсеместно. В советских органах, в партийных организациях, в штабе округа. Правая рука не знает, что делает левая. Городской совет отменил продовольственные карточки. Получили разгул спекуляции и бандитизма. По улицам толпами бродят дезертиры, беженцы, беспризорники. По ночам из дома не выйти. Ограбят или убьют. Железнодорожный узел парализован. Снабжение войск не налажено. Белое подполье готовит мятеж. Чрезвычайка ночи не спит, проводит аресты, но это мало помогает. Везде сумасшедший дом. Бросилось в глаза, что много воронья над городом кружит. Раньше здесь проезжал, не видел такого. А тут летают тучами, каркают, видно, поживу чуют.

В штабе большинство военспецов из бывших. Округ возглавляет генерал Снесарев. Назначенец Троцкого. Не поверил ему. Белые к городу рвутся, а в штабе бумажки перекладывают, анекдоты рассказывают, чайком балуются. Части раздроблены, управление войсками слабое. Дисциплина отсутствует. Все идет к поражению. Через пару недель Троцкий еще на командование штабом полковника Носовича посадил. Совсем плохо стало. Этого чекисты уже брали под арест. Подозревали в предательстве. Но Троцкий его освободил и лично поставил командовать штабом округа. Через три месяца Носович от нас сбежал вместе с документами и признался, что в Царицыне подпольной организацией руководил. Так называемым «Национальным центром».

Еще до его бегства стало понятно: не только хлебные поставки, но и военную сторону налаживать надо. Бывших гнать, принимать против них меры. Но на это полномочий нет. Прислали хлебным комиссаром. Снесарев сразу сказал: ты кто такой? Не лезь не в свое дело. В штабе как на белую ворону смотрят. Ни разу в руках винтовку не держал, ни шагу на плацу не сделал, а туда же – в Наполеоны метит.

Ладно. Пока белые далеко от города были, занялся хлебом. Из Москвы требовали – дай хлеба, кончилось продовольствие. Для начала вернул карточную систему и твердые цены. Сразу спекулянтов поубавилось. Утечка муки со складов замедлилась. Затем за подвижный состав взялся. Выяснил – нет паровозов. Никто не знает, где они. На узле целая куча комиссий и ревкомов работает. Но никто не в курсе, куда делись локомотивы. Все друг на друга пальцами указывают. Назначил своих комиссаров. Паровозы нашли. Стояли по тупикам и по запасным путям вокруг города. Посчитали находки. Оказалось, можно сформировать до десяти составов в день. Пока Краснов не поднялся до ветки Поворино – Москва, отправили в центр более 2 миллионов пудов. Потом белые ветку перерезали. Пришла пора заниматься фронтом, иначе конец. Но Троцкий к управлению военными делами не подпускал. У него там все свои люди. Стал требовать допуска через ЦК и Ульянова. С большим скандалом добился. Разрешили. Первым делом, часть военспецов вместе со Снесаревым арестовал и на баржу посадил. До будущих разбирательств. Явные саботажники. Правда, потом ЦК прислал комиссию во главе с Окуловым, разбираться с обвинениями. Большинство арестованных освободили, в том числе и Снесарева. Его на другой участок фронта назначили.

А я стал разрозненные части в один кулак сводить. На мое счастье Клим Ворошилов с Украины прорвался. 25 тысяч штыков с собой привел. Верный товарищ. Вокруг него стал силы собирать. Через неделю образовал Военный Совет Северо-Кавказского округа. Сам в него вошел, Минина ввел, а потом военспеца Ковалевского на Клима заменил. Ковалевскому тоже не верил. Его вместе с Носовичем по моему приказу арестовывали, но Троцкий вмешался и приказал обоих освободить. Правда, после побега Носовича, Ковалевского чекисты арестовали и расстреляли. За передачу секретных данных белым.

Наконец-то от военспецов очистились и настоящий штаб создали. Первым же приказом объявил мобилизацию в Царицыне всего боеспособного населения. Еще прибавку получил в 24 тысячи штыков. Уже кое-что.

Но в самом городе надо было наводить порядок. Как раз в тот момент чекисты вскрыли большую организацию заговорщиков, которых возглавляли Алексеевы. Инженер Алексеев и два его сына. Из Москвы приехали. Когда нитки потянули, выяснилось, что помощь им оказывал британский вице-консул, консулы Франции и Сербии. Деньги у них были неплохие – 9 миллионов рублей конфисковали.

Готовили мятеж и выступление навстречу донским казакам. Но обожглись на сербах. Хотели сербский батальон на свою сторону сманить. Только сербы их выдали.

Тогда в первый раз пришлось поставить резолюцию «расстрелять». Не сразу рука поднялась. Выгнал всех из вагона, закаменел. Рука левая опять плохо слушалась. Бог ведь из души не ушел. Состояние плохое. Все против нас. На юге белые лучших военных собрали – опытных офицеров. Антанта их всем необходимым снабжает. Русская интеллигенция с ними заодно. Уже не боится за оружие браться. Раньше по ресторанам друг другу головы морочили. А теперь страх потеряли. А мы с кем? Мы, большевики-марксисты? С нами только земляное, тягловое воинство осталось. Грязное, полуграмотное. На нас с надеждой смотрит. В прошлую жизнь не хочет возвращаться. Нажилось в ней досыта. Не тяжкого труда боится, а скотского положения. А эти Алексеевы: мы на тебя, быдло, снова ярмо наденем. На платформе Учредительного собрания. Будто это собрание хоть что-то в России смогло решить! Вспомнил ли я Святое Писание, прежде чем резолюцию поставить? Конечно, вспомнил. Только в первую очередь Ветхий Завет на память пришел. Пожалел ли Господь растленных жителей Содома и Гоморры? Нет, не пожалел. Всех подчистую горящей серой выжег. Почему так жестоко? Потому что они гибель божьему человеку несли. Вырождение и гибель. А что заговорщики несли? Разве не Содом и Гоморру они защищали? Разве не растление души через соблазн процветания на шее презренного раба? Разве не убили бы мятежники тех же мужиков, которые за свой кусок земли воевать пошли? Всегда интеллигентских болтунов не любил, а теперь ярость взяла. Самое презренное, самое продажное племя, эта буржуазная интеллигенция. Настанет время, когда придется новую интеллигенцию воспитывать. А эти скоты нам враги.

Перешагнул колебания. Поставил резолюцию, решительно, словно сотни таких уже раньше написал.

Большую организацию расстреляли. Несколько десятков человек.

После этого сторонники белых в городе уши прижали. Спокойна ли душа была? Как ей быть спокойной! Бог в человека изначально сострадание ко всему сущему заложил. Не забыть, как в детстве гадюку на узкой тропе повстречал. В Гори. Бегали с друзьями по окраине, в разбойников играли. В руках палка. А гадюка не испугалась. Подняла голову и пасть раскрыла. Грозит. Тогда палкой со всей силы ударил. По голове попал. Размозжил. Она по тропинке клубком извивается, умирать не хочет. Страшно стало. Убежал. На душе долго тяжесть была. Так и здесь. Не ударишь палкой – ужалит. Но другого выхода нет. Только душа каменеет. Тепло из нее выходит.

Худо-бедно к обороне города подготовились, но силы неравны были. Белые небывалый напор организовали. Им Царицын необходим. Захвати они его – стратегическая ситуация в корне поменяется. Соединятся белые силы Дона, Астрахани и Урала. Поэтому создал новую 10-ю армию. Сам, без согласования с Троцким. Тот засыпал грозными телеграммами,¸ а в сентябре нового командующего округом поставил – Сытина, тоже из бывших. Не сошлись мы с Сытиным. Отстранил его от командования. Тут Троцкий совсем взбесился, шлет безумные телеграммы. Тогда написал на одной резолюцию: «не принимать во внимание». И назначил командующим 10 армией Ворошилова.

Но силы белых прибавлялись. Донские казаки по пути к Царицыну грабили деревни и хутора. Добывали себе провиант. Шли сытые и пьяные. Разведка докладывала о пьянстве в частях Краснова. Но нам не легче. Вдобавок, в августе, когда белые подошли вплотную, началась эпидемия «испанки». На военных заводах не хватало рабочих, хромало снабжение частей оружием и боеприпасами. Оставалось последнее средство. Обратился к сознательным пролетариям с призывом встать на оборону города. Издал приказ «Ни шагу назад». Рабочие и железнодорожники сформировали свои отряды. Сумели отбиться. Красновцы шли на город тремя колоннами. Одна колонна под командованием Попова вторглась в рабочий пригород и там ее побили. Но две других наши позиции сильно потрепали. Красные отряды отступили, а кое-где побежали. Фронт стал совсем дырявым. Краснов это понял и приготовился к решительному штурму. Нам дыры затыкать было нечем. В октябре в городе началась паника.

15 октября красновцы овладели станицей Воропоново и вышли к станции Садовой. Это прямая дорога на Царицын. Боеспособных частей на их пути не было. Осталось последним рывком ворваться в город. Их лазутчики изучили обстановку и увидели, что дорога практически свободна. У нас в штабе отчаяние. Не знаем, что делать. Потом мне мысль пришла: Краснов разворачивать войска фронтом не будет. Против кого? Пойдет походными колоннами. Это гораздо быстрее. За сутки будет в городе. Решились на отчаянный шаг. Все участки фронта оголили. Всю имевшуюся артиллерию за ночь стянули на участок предполагавшегося прорыва. Больше ста орудий. Туда же перевели кавалерийскую дивизию Думенко.