Мантикора и Дракон: Вернуться и вернуть. Эпизод I - Анна Кувайкова

Я била по стеклу, не чувствуя боли. Ощущая, как течёт по пальцам кровь из ранок, оставленных острыми осколками. Со злорадством отмечая, как гладкое серебро окрашивает алый цвет, заполняя сеть мелких трещин. И с горечью понимая, что люди лгут.

Сорвавшись на безмолвный предмет своей скудной обстановки, я не почувствовала облегчения. Ни капли.

Втянув воздух сквозь сжатые зубы, я отступила назад, захлопнув дверцу шкафа. Эмоции схлынули так же стремительно, как и вспыхнули, оставив после себя тянущую грусть и пустоту. Пальцы рук онемели, шевелить ими было предательски больно. И только та звериная ярость оставалась неизменной. Она затаилась где-то глубоко внутри, выжигая то, что когда-то ещё можно было называть душой. Хоть что-то знакомое в этом чужом мире.

– Р-р-ра! – снова глухо рыкнула я, поведя плечами.

Если бы я могла, разнесла бы эту чёртову клетку вдребезги и своими собственными когтями разодрала бы того, кто заточил меня, Дитя Зверя, в это тело. И плевать мне, как это выглядело бы с точки зрения магии и морали. Но увы. Таким мечтам сбыться не удастся при всём моём желании.

Если присмотреться внимательней, пользуясь тем, что осталось от моей настоящей сущности, можно без труда увидеть тонкие нити силы. Они частой крепкой сетью оплели стены, потолок и даже пол. Складываясь в заклинания, разрушить которые я просто не смогу. Хотя бы потому, что тот, кто проводил ритуал призыва, очень уж предусмотрительно выбил печать подчинения на моей пояснице в виде татуировки. Ещё три впились в кожу на основании шеи и запястьях. Они сплели в тесный клубок мою сущность, мою душу, чужую магию и чужое же тело и при попытке вырваться на свободу скручивали тело болью. Пытки фанатиков, в чьи лапы мне как-то довелось попасть, ничто по сравнению с ней. Так, несущественная мелочь, на которую не стоит обращать внимания.

Вернувшись к грубо сколоченной лежанке, я забралась на неё с ногами. Полусидя устроившись в гнезде из тонких простыней, местами зияющих прорехами от когтей, откинула назад волосы. И, глубоко вздохнув, потянулась дрожащими пальцами к тонко выделанной миниатюрной доске с металлическим креплением, зажимающим несколько листов пожелтевшей бумаги. На каждом – наброски, бессистемные, хаотичные и совершенно непонятные. Вот только для меня каждый из них был бесценным. Каждый был робкой, отчаянной попыткой сохранить хотя бы крупицу прошлой жизни, оставить хоть какие-то воспоминания о ней.

Я выудила из-под тонкого матраса обломок карандаша и, помусолив почти стёртый кончик грифеля, закрыла глаза, замерев на пару мгновений. Слушая, как сердце замедляет свой обычный ход, а звериная жажда действий и свободы уходит на второй план.

Раз. Два. Три…

Память послушно подкидывает яркие вспышки картин из прошлого. Пальцы сначала медленно, а затем всё быстрей и быстрей скользят карандашом по бумаге, в провальной попытке успеть поймать ускользающие образы. Линии ложатся на линии, пересекаются, расходятся и встречаются вновь. И постепенно обретают свою завершённость, превращаясь в лицо молодой девушки.

Я закусила губу, продолжая возить карандашом по бумаге. На каждом рисунке она разная. Где-то смеётся, где-то хмурится. И всегда, чёрт бы её побрал, чуть добродушно усмехается, смотря на меня с пониманием своими серыми глазами. Иногда держит на руках ребёнка, спрятав нос во взъерошенных волосах. Иногда рядом с ней мужчина, у которого нет ни имени, ни лица.

Кончик карандаша замер, вычерчивая край узкого кольца на женской руке. Губы растянула кривая ухмылка, и я недовольно фыркнула, качнув головой. С помощью рисунков я могла сделать многое. По памяти воспроизвести узор на широком браслете, отразить самую мельчайшую эмоцию на женском лице, передать ощущение момента, всю ту гамму чувств и переживаний, что пронизывали его. Но как бы я ни старалась, единственное, что не удаётся воспроизвести по памяти, – это черты чужого, некогда такого любимого лица. Оно превратилось в слепое пятно. И всё, что мне от него осталось в этой новой жизни, – чёрный ожог от кольца на безымянном пальце правой руки. Видеть его на чужом теле было странно. Даже если не вспоминать о том, сколько времени я здесь уже нахожусь.

Я отложила доску в сторону, не обращая внимания на то, что несколько листов соскользнуло на пол. Зарылась с головой в простыни, свернувшись в клубок и пряча нос в коленях. Дремота наваливалась постепенно, расслабляя и отключая инстинкты. Но не до конца, ведь клетка полна сюрпризов.

Как и тот, кто её создал, в попытке воспитать своего идеального слугу. Мой Хозяин был не шибко умён, однако цепко держал в руках поводок и время от времени очень болезненно напоминал о том, кто и чей тут раб. Немолодой, жадный до добычи, он хвалился тем, что сумел подчинить себе Зверя. Забывая о том, что, может, прежняя душа и сломалась в оковах его власти, но я – нет. Я просто затаилась на время, набираясь сил, тренируя подзабытые навыки и пытаясь учиться жить в новом и чудном для меня мире.

Я тихо вздохнула, потёршись щекой о ткань и не замечая, как соскользнула в медитативное состояние. Нити силы тонко, едва слышно звенели, натягиваясь и жалобно дрожа. А предательское подсознание, само того не ведая, тянуло меня далеко-далеко. Туда, где среди тысячи отражений самых разных миров притаились мрачные Серые Степи. Место, куда так или иначе, рано или поздно попадают все Дети Зверя. И не важно, рождённые они или созданные чужой прихотью.

Тропа скользнула под ноги далеко не сразу. Нехотя передо мной открывалась узкая дорожка, ведущая куда-то вдаль. Степи не были рады заблудшей гостье, то зовя за собой на расстоянии вытянутой руки, то скрываясь за зыбкой линией горизонта. Они не хотели пускать меня, но, спотыкаясь и стиснув зубы, я упрямо шагала дальше. Стараясь точно представить, куда хочу попасть.

Серые Степи для каждого из нас выглядят по-разному. Однажды скользнув сюда, Зверь увидел что-то своё, что-то неповторимое, и именно этот образ становится ориентиром, путеводным и определяющим направление. Тем, что нас встретит.

Споткнувшись, я остановилась и глубоко вздохнула, пытаясь справиться с накатывающей злостью. И только досчитав до пяти и обратно, я продолжила путь, читая про себя строки старых, подзабытых легенд прошлой жизни.

В этот раз всё было куда сложнее. Новое тело, печати подчинения и убийства себе подобных, которые никогда не спускались никому из нас. В иных мирах Степи называли Долиной Предков, где не приемлют братоубийства. От тех, кто нарушает эти правила, отрекаются не глядя, без суда и следствия. И сейчас, шагая вперёд, я бросаю вызов тем, кто обитает здесь, идя против воли Хранителя этого места… Надеясь на помощь своего тотемного духа, на приют и совет. На то, что Серые Степи останутся той единственной нитью, что до сих пор связывает меня с прошлым.

Тропинка оборвалась внезапно, уперевшись в бескрайние степи, сплошь покрытые высокой травой цвета пепла. Остановившись, я подняла голову, щурясь на ярко-синее небо. Где-то там, за тяжёлыми тёмными тучами прячутся Парящие Острова. Приют для душ Детей Зверя, ушедших на новый путь перерождения. Для тех, кто устал бороться за свою жизнь и предпочёл просто отступить, отдавшись на милость Перворождённого. Истинного в своём величии. Великого в своём милосердии. Не имеющего ни лица, ни имени, но облачённого в прозрачную фигуру благородного лесного оленя с огромными ветвистыми рогами. Говорят, если увидеть его и коснуться его носа, то исполнится самое заветное желание из всех возможных. То, чего жаждет твоё сердце.

Я нервно провела по волосам, убирая тяжёлые пряди со лба. Жаль, что моё желание он не сможет исполнить никогда. И встречать меня здесь больше некому. Мой тотем потерял связь со мной, стоило очнуться в новом теле, и сейчас лежит на берегу Чёрного озера, предаваясь философским размышлениям о бренности бытия, глядя на неподвижную гладь воды. И всё, что остаётся, – это идти дальше, надеясь встретиться с ним среди действительно бескрайних степей.

Возможно, Перворождённый будет милостив ко мне. Хотя бы в этот раз.

Сухая земля приятно холодила босые ступни. Трава пригибалась под порывами тёплого ветра. Вокруг царила звенящая тишина, нарушить которую казалось кощунством. Она не давила на меня, не сжимала грудь, мешая дышать, а наполняла рваные кусочки души грустью и сожалением о том, чего я не смогу вернуть.

Когда-то это место встречало меня вечным летом, ласковыми объятиями родного дома. Но время течёт, его бег неумолим. Новый мир встретил меня телом, которое подчинялось больше инстинктам, чем разуму, с радостью выполняя приказы Хозяина. И прошёл не один год, прежде чем я смогла перебороть предательскую натуру, назвать это тело действительно своим.

Повезло, что Серые Степи пустили меня и признали. Дали шанс. Правда, обманываться ложными надеждами мне всё же не стоит. Шанс был и остаётся последним.