Боевой путь передового перевязочного отряда имени преподобного Серафима Саровского (1915-1917) - Гордей Щеглов

Еще в конце апреля генералу Гильчевскому предложили наметить участок для прорыва. Позиция дивизии располагалась по холмам с севера на юг от сгоревшей деревни Корыто до реки Иквы у местечка Муравица. К востоку и западу от позиции простирались глухие леса, а перед ее фронтом в южной части протекала болотистая речка Муравица[67].

В ночь на 21 мая началась одна из самых громких операций Первой мировой войны, вошедшая в историю под названием Брусиловский прорыв. Ровно в три часа ночи наши орудия начали разрушать мощные укрепления противника, заслужившие особые похвалы генерала Августа Макензена и считавшиеся неприступными. Оборона австрийцев действительно была мощной. По всему фронту позиции состояли не менее чем из трех укрепленных полос на расстоянии друг от друга приблизительно от 3 до 5 верст. Каждую полосу составляли несколько линий окопов полного профиля, выше человеческого роста, с множеством блиндажей, убежищ, «лисьих нор», бетонных бойниц, стальных щитов, козырьков и целой системой многочисленных ходов сообщения для связи с тылом. Окопы располагались так, что подступы к позициям обстреливались перекрестным ружейным и пулеметным огнем, убежища выглядели очень основательно и защищали людей не только от легких, но и от тяжелых артиллерийских снарядов. В некоторых местах они устраивались даже с комфортом: стены и потолки обшиты досками, полы дощатые или глинобитные, нередко имелись окна с застекленными рамами. В помещениях ставились складные железные печи, устраивались нары и полки. Старшие офицеры размещались в помещениях из трех-четырех комнат с кухней, с крашеными полами и со стенами, оклеенными обоями. Окопы в обилии были снабжены пулеметами, траншейными пушками, огнеметами, минометами, ручными гранатами и пр. Каждая укрепленная полоса австрийских позиций густо оплеталась колючей проволокой: перед фронтом тянулась проволочная сеть из 19–21 ряда кольев. Местами таких полос было несколько. Нередко ряды оплетала настолько толстая стальная проволока, что ее невозможно было разрезать ножницами. На некоторых боевых участках через проволоку заграждений пропускался переменный электрический ток высокого напряжения, иногда подвешивались бомбы, и во многих местах перед первой полосой закладывались самовзрывающиеся фугасы[68].

Очевидно, что осуществление прорыва столь основательно укрепленных позиций противника было делом чрезвычайно трудным. И, тем не менее, командование верило в успех.

22 мая после усиленной артподготовки 11-я и 9-я армии начали наступление, а 23 мая в наступление перешла 8-я армия. 101-я дивизия, хотя и была в составе последней, однако как смежная начала боевые действия в первый день общего наступления.

Накануне в частях царило огромное напряжение, все готовились к предстоящему сражению. К усиленной работе приготовлялся и Серафимовский санитарный отряд. Предполагая большие потери, командир дивизии генерал-майор К. Л. Гильчевский предусмотрительно передал в его распоряжение роту носильщиков в составе 250 строевых нижних чинов. К рассвету 22 мая носильщики вошли в первую линию окопов, а конные носилки стали в блиндажах у ходов сообщения. В девять часов утра артиллерия, значительно разрушив первую полосу обороны и частично нейтрализовав артиллерию противника, перенесла огонь на вторую линию укреплений. Одновременно с этим началась атака…

Однако сразу же после прекращения огня русских орудий австрийская артиллерия открыла плотный заградительный огонь по вышедшим из окопов нашим штурмовым группам. Несмотря на большие потери, группы быстро пробежали к пробитым в заграждениях проходам, но там почти в упор были встречены сильным пулеметно-ружейным огнем и огнеметами. Было видно, как солдаты замялись и залегли возле проволочных заграждений. Австрийцы их долго расстреливали, и все эти смельчаки погибли.

В этот день штурм частями 101-й дивизии австрийских позиций у колонии Фальковщизна потерпел полный крах. За несколько часов полки потеряли около 800 человек убитыми и ранеными. Много людей было сожжено австрийскими огнеметами, под пылающей струей которых оплавлялись даже металлические части винтовок[69].

Тяжелый труд в этот день выпал на долю Серафимовского перевязочного отряда. Без промедления, через ходы сообщения носильщики выносили раненых и складывали в убежище, где им оказывали первую помощь, останавливали кровотечение, поили. Затем по открытой местности, под летящими пулями, конные носилки рысью вывозили раненых на полковой перевязочный пункт. Там же стояли обоз и санитарные двуколки, курсировавшие между полковым и дивизионным перевязочными пунктами, отстоящими друг от друга на три версты. Благодаря оперативной работе санитарного отряда раненые солдаты уже через полтора часа после ранения попадали на операционный стол[70].

Быстрая доставка раненых для оказания квалифицированной медицинской помощи была исключительно важным моментом. Нередко ранения, не смертельные сами по себе, сопровождались смертельным кровотечением. Наложение повязки в таких случаях помогало мало, необходим был шов, наложение которого требовало времени и гигиенических условий. Между тем поток раненых во время боя всегда очень большой, а вокруг рвутся снаряды, жужжат пули. И единственное, что остается, как можно быстрее доставлять раненых в лазарет. «Мне приходилось видеть, — вспоминал военный врач, — как раненые не идут, а бегут в направлении лазарета. Бегут они не от боли, не от пуль; они чувствуют опасность кровотечения и ищут помощи. Бежит иной и падает; лишь бы тем или иным способом добраться до лазарета, а там помощь обеспечена»[71]. Вот тут-то и выручали санитарные передовые транспорты…

К сожалению, из-за сильного огня не всех раненых удавалось забрать с поля боя. Приходилось дожидаться наступления темноты. Многие, конечно, не выживали. В ночь с 22 на 23 мая уже упоминавшийся ранее младший унтер-офицер Елпидифор Ионов вместе с ротными санитарами 402-го полка вынес раненых, лежавших между австрийскими и русскими окопами[72].

После неудачной атаки генерал К. Л. Гильчевский решил изменить тактику штурма и повторить его на следующий день. Однако, когда началась артподготовка, австрийская артиллерия открыла ответный огонь, начав обстреливать батареи дивизии и наблюдательный пункт химическими снарядами. Желтый ядовитый газ разъедал глаза и вызывал отек легких.

Перед выходом из окопов штурмовых групп комдив приказал артиллеристам не прекращать огня и не переносить его на вторую линию окопов, пока штурмующая пехота не пройдет проходы в заграждениях. Это должно было задержать противника в его «норах» и «щелях», и войска, таким образом, следовали бы вперед без встречного ружейного и пулеметного огня и не понесли бы в начале штурма больших потерь.

На этот раз атака оказалась успешной, и австрийские позиции были взяты. Противник вместе с прибывшим подкреплением пытался задержаться на опушках рощ, но его быстро выбивали увлеченные и разгоряченные победой наступающие полки.

В этот день 101-я дивизия продвинулась на много верст вперед, потеряв только около 300 человек[73].

Во время этих боев вновь отличились унтер-офицеры Федор Федоров и Петр Горшенин из Серафимовского отряда. Федоров, находясь часто под шквальным артиллерийским и ружейным огнем, вынес с поля боя свыше 500 раненых. Горшенин, будучи в те дни конным ординарцем, после прорыва фронта противника проехал «непосредственно после 9-й горной батареи за бывшими позициями противника разыскивать раненых 402-го Усть-Медведского полка»[74]. Отличились и другие. Фельдфебель Яков Сурков и старший унтер-офицер Дмитрий Костенко в дни боев руководили разгрузкой раненых у блиндажа перевязочного пункта, устроенного в районе «действительного ружейного и артиллерийского огня противника». Рядовые Станислав Коза, Сергей Исаков, Павел Томашевский, Григорий Трюхин, Александр Роскос, будучи ездовыми вьючных носилок, геройски работали под огнем противника, вывозя раненых с поля боя. Причем под рядовым Коза была убита лошадь[75]. Всех этих смельчаков наградили Георгиевскими медалями разных степеней.

Наступление продолжалось. 25 мая 101-я дивизия заняла позицию на линии реки Иквы, овладев переправой у местечка Торговица. В последующие дни она участвовала в операции по форсированию реки и захвату австрийских позиций на противоположном берегу у села Бокуйма. Во время этих боев «чрезвычайно тяжелый труд выпал на долю санитаров и носильщиков». Под сильным огнем противника им приходилось вытаскивать из болота увязших в нем и тонущих раненых. Дело в том, что долина реки оказалась сильно заболочена, так что раненым приходилось пробираться к своим через топь[76].