Корабельщик - Олег Никитин

– Ну, обедать будем, что ли? – добродушно поинтересовалась Дуклида. Она вошла в кухню свежей и мокрой, словно сказочная морская дева – каштановые волосы, повинуясь деревянной расческе, послушно легли на плечи, цветастый халат с дыркой на боку подвязан пояском. – Разобрал котомку? Возле складов раздача была, все равно много товара поврежденного. На одну бляху столько надавали, представляешь?

Последнее жалованье, которое ей выдали в Приказе, оказалось урезанным на треть. И теперь любые продукты, которые удавалось добыть благодаря участию в разных военных работах – сборе пожертвований, штопке обмундирования и прочих, – вызывали чуть ли не животную радость. Да и Максиму обещали накинуть талеров в связи с новым военным заказом Правительства.

– Макси, братец. – Дуклида присела на табурет и принялась потирать пальцы. Лицо у нее стало каким-то жалким, словно обиженным. – Ты Гермогена не встречал? – Максим окаменел, и она заторопилась: – Только не надо начинать снова, прошу тебя. Просто скажи, видел ты его сегодня после битвы или нет?

– Ну, видел, – нехотя сказал он. “Он меня убить хотел!” – вертелось у него на языке, но он промолчал, а Дуклида, к счастью, не стала выпытывать у него подробностей. Глаза ее прояснились, и она стала выкладывать на стол припасы.

Максим пожевал корку хлеба с луковкой, макая ее в соль, бросил: “Я погулять!” и отправился в путь. Можно было, конечно, потерпеть и до завтра, но тогда не избежать трепа с друзьями и побасенок об их славных подвигах на пристани. Пришлось бы и самому сочинять что-то подобное, поэтому он предпочел покинуть двор, а заодно посмотреть на место высадки вражеского десанта и поднабраться достоверных сведений о сражении.

– Максим! – окликнула его Еванфия. Она раскачивала на качелях свою младшую сестренку, скучала и явно искала повод, чтобы смыться от нее. – Ты куда?

– Мне по делу.

– Можно я с тобой пойду?

Он на секунду замер. Конечно, с ней интересно, не то что с другими девчонками, и она участвовала в битве… Но тогда Максим может нечаянно выдать ей, что на самом деле ходил грабить покинутый дом. И он отрицательно помотал головой, крикнув что-то вроде: “Я скоро вернусь!” Еванфия, конечно, надулась, но он уже не видел этого, спеша выскочить на улицу, пока к нему еще кто-нибудь не привязался. Объясняй потом, почему не хочешь никого в попутчики.

Свернув налево, он зашагал под уклон в сторону залива, пытаясь рассмотреть через крышу склада Королевской Колониальной компании – коротко называвшейся как Три “К”, – что происходит в порту и его окрестностях. Но над водой стлался вязкий серый дым, и ничего не было видно. Чем ближе он подходил к морю, тем явственнее чувствовался запах гари. Очевидно, там что-то продолжало тлеть. По дороге ему то и дело попадались озабоченные всадники в форме королевских цветов и просто гуляющие люди, и большинство азартно вспоминало эпизоды схватки в порту. Вскоре мостовая резко пошла под уклон – в этом месте Моховая переходила в лестницу. Перепрыгивая через выщербленные, древние ступени, Максим быстро достиг берега и вывернул из-за угла склада.

И тут же понял, что пройти дальше будет непросто. Набережная во многих местах была сильно разрушена, а выступающие в залив деревянные пирсы по большей части в виде мусора усеивали поверхность воды. Среди них плавали и крупные обломки двух-трех парусных судов, что пали от снарядов крейсера в первую очередь. Наверное, это были суда с селавикскими флагами, поскольку прочие – пять или шесть торговых кораблей из Авака, обшитых медными листами – благополучно пережили битву и мирно покачивались у западных причалов. На них, кажется, даже возобновили погрузку товара.

Несколько молчаливых, сосредоточенных похоронных отрядов, поделив между собой территорию, собирали разбросанные повсюду трупы дольменцев и подданных Селавика. И тех и других было примерно поровну, причем среди соотечественников попадались не только гвардейцы, но и дети, и женщины. Матушка Смерть всех застигла с каким-нибудь, пусть самым простым оружием в руках… Помогая себе баграми, некоторые из служителей Смерти вылавливали утопленников из вод залива и буксировали их к берегу с помощью весельных лодок. Эти мертвые были сплошь дольменцами.

– Ты опоздал, малыш! – сообщил Максиму прыщавый гвардеец. Он устало опирался о свою “магазинку”, с которой успел снять штык. Снять-то успел, да вот отмыть от крови так и не собрался, и тот висел у него за поясом, словно офицерский бебут. Позади солдата в стене склада зияла рваная дыра: похоже, парень был поставлен тут для охраны от грабителей этого пути к сокровищам. – Бой закончился нашей победой.

– Само собой, нашей, – поддакнул Максим и подошел ближе к воину. Раз тот так словоохотлив, грех будет не выкачать из него всякие полезные сведения.

В это время к грузовому мобилю с большой железной печью, стоящему на самом краю пирса, подвезли на телеге очередные трупы. Их быстро обшарили, собрали метрики в пухлую папку, сняли оружие и целые, не заляпанные кровью вещи. Высокий, сутулый человек в черном плаще стал описывать трофеи в журнале, по ходу дела забрасывая их в кузов второго мобиля, поменьше. И как только они сумели сюда проехать? Подручные переписчика принялись забрасывать мертвецов в жерло печи, одновременно подкидывая в топку уголь. Из трубы вырвался новый столб дыма и гари.

Максим закашлялся и закрыл глаза. К счастью, ветер с востока быстро отнес дым в сторону, и небо вновь прояснилось.

– Тьфу ты, напасть, – пробурчал гвардеец. – Что мне подруга скажет, когда я домой вернусь? Уже весь трупным дымом провонял.

– А что, разве армию распускают?

– Сегодня вечером можно, – кивнул парень. – Такая победа! Правда, и наших погибло не меньше, зато у дольменцев крейсер утопили.

– А где же наши пушки? – удивился Максим. – Я вроде видел несколько.

– Подбиты, – нахмурился солдат. – Да и ладно, все равно они были никуда не годными! 9-дюймовые мортиры, можешь себе представить? И какой недоумок придумал оборонять ими залив? Дальность боя всего миля, пороха жрут Смерть знает сколько, да еще снаряды взрываются прямо в жерлах! Пироксилиновые, может, слышал? – щегольнул он сложным словом. – Недавно придумали. Да только дрянные они.

– Зачем же ими стреляли, коли они такие никчемные?

– А чем еще стрелять? Не чугунными же чушками, как раньше. Все-таки не совсем они плохие оказались, раз крейсер сумели пробить. Ладно, догадались пороху поменьше засыпать, до врага всего-то саженей сто уже было. Снаряд на них прямо сверху, навесом упал, и тут как полыхнет! Я сам видел, какой там был взрыв! А потом с корабля все подряд посыпались, матросы и командиры. Спастись задумали! Это и был десант, я так думаю. Да ты где гулял, малыш? Ты что, все пропустил? Небось дома сидел, жир с печенкой ел! – осклабился он, мрачнея и окидывая юного собеседника прищуренными, жесткими глазами.

Того и гляди решит, что Максим заговаривает ему зубы, мечтая проскользнуть в дыру и поживиться добром Трех “К”.

– Ну вот еще! – поспешно проговорил тот, с таким неподдельным возмущением в голосе, что воин расслабился и вновь опустил дуло винтовки на мостовую. – Просто один гад меня в это время стукнул, тут дым поднялся, я и пропустил… А где мортиры-то?

Он огляделся и только тут заметил обломки лафетов и раскатившиеся стволы пушек. Станки, рамы и полозья валялись в беспорядке, разбитые компрессоры топорщились медными заусеницами, бестолковые катки лезли под ноги похоронщиков – да, от береговой артиллерии осталось только воспоминание. Зато и крейсер был утоплен, торча из-под воды надпалубными постройками и прокопченной трубой.

– Разглядел? – усмехнулся солдат. – Да, жарко тут было…

– Точно, – поддакнул Максим, махнул рукой и отправился вдоль берега, старательно обходя провалы в набережной и стараясь не попадаться на пути конных повозок, перевозящих убитых.

От стен складов Колониальной компании почти ничего не осталось, уцелело только здание, у которого тосковал одинокий гвардеец. Прочие же требовали куда более тщательного охранения – через обрушенные стены можно было видеть тюки с заморскими товарами, поваленные стеллажи, груды битых кирпичей и обломанных перекрытий…

– Стой! – окликнули Максима у одного из проломов. Тут скопилось человек пять гвардейцев – они расселись на балке и скучливо смолили папиросы. – Документы!

Он показал метрику.

– Не бродил бы ты здесь, парнишка, – произнес капрал, пахнув дымом. – Того и гляди мостовая в море съедет…

– Я свою пику потерял, – жалостливо сказал Максим.

– А… Дело святое.

Через десяток саженей он наткнулся на целую гору погибших, как врагов, так и соотечественников. Но задерживаться здесь он не стал, чтобы его не заподозрили в мародерских наклонностях. Видимо, тут расстреливали обезоруженных дольменцев и раненых селавикцев – кто еще мог передвигаться, тех согнали в одно место, чтобы облегчить сбор трупов похоронным бригадам.