Невеста в облаках или История Регины Соколовой, родившейся под знаком Весов - Елена Ларина

Надо ли говорить, что мне попался Булгаков? Мне попался Булгаков! Кроме Булгакова были еще Тютчев и Грибоедов, но я поняла, что не могу вспомнить ни одной цитаты, ни одной стихотворной строчки, и в результате оказалось, что выбора у меня нет…

Люся из города Пушкина – того самого, где был Лицей и который назывался на самом деле Царское Село, поволокла меня, стоящую в ступоре у ватманского листа с оценками, в комиссию, «смотреть сочинение». Там я нашла одну орфографическую ошибку, три пропущенные запятые, одно сомнительное тире (я же так долго думала над этим сомнительным тире, оно мне самой казалось сомнительным – но я его все-таки поставила!) и сакраментальную фразу: «тема не раскрыта». Сделать с этим ничего уже было нельзя, хотя Люся подбивала меня подать на апелляцию, но какая апелляция, о чем речь?.. Никакой апелляции, конечно. Просидев неделю в общежитии с девчонками, я наслушалась разговоров о том, что апелляция ничего не дает и что «тема не раскрыта» – это приговор. Но мне почему-то казалось, что ко мне это относиться не может.

Так как результаты сочинения должны были объявить только через два дня, я совершенно спокойно готовилась к устному русскому – с пятеркой на первом экзамене даже тройка давала мне возможность пройти, если русский сдам хотя бы на четыре. Более того, я была так уверена, что все будет хорошо – откуда эта уверенность взялась, непонятно, – что даже позволила себе съездить с Люсей в какой-то ей одной известный дешевый магазинчик и потратить там почти все деньги, данные мне с собой «на всякий случай». В магазинчике продавалась настоящая импортная одежда – не турецкий мохер, и не синтетика, и даже не вареные польские джинсы, а остатки прошлогодних европейских коллекций, которые там уже давно из моды вышли, а тут… Короче, у нас на рынке если бы появилось нечто подобное, не факт, что и брать-то стали бы, у нас тогда была своя мода, «турецкая». А Люся, хотя и жила не в самом Питере, а в Пушкине, была утонченная городская девушка, воспитанная на картинах Эрмитажа и классической музыке и поступавшая в педагогический, а не в университет, только потому, что в пед-то уж она поступала с гарантией, в пед она пролететь не могла. Короче, у Люси был, по ее собственному определению, «безупречный вкус», и, поскольку она почему-то прониклась ко мне симпатией, а платье с нашего рынка, которое я надела на экзамен, привело ее в ужас, девушка решила, что положение надо как-то исправлять. «Ты что, и на устный русский в таком виде собираешься идти? Ты понимаешь, что они зажмурятся и трояк тебе влепят за здорово живешь, только чтобы тебя больше не видеть?! Надо беречь их нервную систему, это же интеллигенция!» Уговорила она меня с легкостью, и в результате мы поехали в магазинчик, где Люся выбрала мне, «к прическе», скромную, но очень изящную блузку в тонкую полоску, с коротким рукавом и карманчиками, длинную джинсовую юбку и еще туфли в придачу, потому что мои, по мнению Люси, ко всему этому великолепию категорически не подходили.

– Простенько, но со вкусом, – сказала Люба. – Сойдет для экзамена. Ты, Регина, оказывается, очень пикантная женщина.

– А что такое «пикантная»?

– Подрастешь – узнаешь. И платочек еще вот сюда, на шею. Так, а теперь возьми-ка мою тушь… Выйдем отсюда сейчас и обязательно купим тебе тушь и помаду – без этого нельзя. Ну-ка, посмотри на себя в зеркало!

Я посмотрела. Там, как бывает в сказках, стояла какая-то совершенно другая девушка -выше, тоньше, милее, изящнее…

Ничего «такого» я не носила никогда в жизни. Я еще помнила толстые колготки, которые вечно спускались и висели складками, потом, когда все уже стали носить синтетику, неважно, кто в каком классе, модны были колготки «в сеточку», про которые, правда, тетя Зина говорила, что я в них похожа на проститутку, потом были брюки-бананы, которые, кажется, меня страшно уродовали, но это опять же было модно, и потом, мама с таким трудом выкроила деньги на то, чтобы купить мне что-то на рынке, – не говорить же, что «не идет». Да и вообще, откуда я знала, что мне идет, что нет – лишь бы было «прилично» и «как у всех». Но и прилично было далеко не всегда – не могли, конечно, считаться приличными зеленые сапоги, доставшиеся отцу на какой-то заводской распродаже (почему зеленые – загадка, но тут уж ничего не поделаешь, что дали, да еще потом отец подбил их подковками, чтобы ноги не скользили – и в школе я топала в них по каменному полу первого этажа, как солдат), жуткая моя сменная обувь – туфли на каблуке, предмет маминых переживаний, про которые я тоже не посмела сказать ей, что из-за них надо мной все смеются – слишком старомодные, свитер, в котором я ходила с пятого по девятый класс – он все надвязывался и надвязывался, и даже разными нитками, так что рукава и подол постепенно превращались в нечто полосатое «в мексиканском стиле», шерстяная юбка в катышках, «бухгалтерской длины», мохеровая кофта, тренировочные штаны, в которых я вынуждена была мыть полы и окна на субботниках, потому что – ну не было у меня модных джинсов! Я старалась не переживать из-за всего этого – полкласса ходило так же. А вторая, более счастливая половина – в турецкой джинсе с заклепками. Ничего похожего на этот воздушный силуэт, на эти летящие очертания, которые я видела в зеркале, у меня никогда не было. Я себя не узнавала – но мне было так хорошо!

– Очень хорошо, – вынесла окончательный вердикт Люся.

И, чтобы убедить меня в необходимости расстаться с деньгами, обратилась к третейскому судье – продавщице.

– Ну ведь правда же, скажите, – другой человек?!

– Правда, – подтвердила продавщица. – Очень идет. Заиграла девочка.

– Конечно, – подытожила Люся, – хорошо бы тебе к этому колечко или хоть цепочку… Ладно, не все сразу.

В общем, из магазина я вылетела счастливая, но абсолютно без денег. Пришлось залезть даже в неприкосновенный запас – отложенное на обратную дорогу.

– Ничего, прорвемся, – успокаивала меня Люся. – Будешь сухой корочкой питаться, зато выглядеть человеком! Тут Питер, тут это важно!

И хотя этим прекрасным костюмом предполагалось поразить преподавателей на экзамене, на объявление оценок я решила пойти тоже в нем – для тренировки. Костюм мне нравился безумно, в туфлях хотелось танцевать, блузка приводила меня просто в какой-то немой восторг – я никогда не видела такой блузки. К тому же стояло прекрасное, дивное лето, город, в который я уже начала влюбляться, играл всеми красками, и предполагалось потом пойти гулять – не могла я не надеть новую блузку, не удержалась. А теперь я стояла в вестибюле, забыв про платок, который Люся умело повязала мне на шею, забыв про юбку, забыв про блузку…

Дура. Тебе же говорили, столько раз говорили, что ты дура. А ты все не верила, все на что-то надеялась.