Ветры Дарковера - Мэрион Брэдли

— В таком случае это возьму я, у вас хватит забот с поводьями. — Его земное произношение было много лучше, чем у Кольрина, иногда практически без акцента. — Вы быстро научитесь ездить, у меня это было так же. Кольрин, покажи ему, как садиться в седло! И поезжай рядом, пока он не перестанет нервничать.

Нервничать! Баррон чуть не зарычал, что он видел чужие миры, когда тот играл в игрушки, но затем расслабился. Черт, я действительно нервничаю, нужно быть слепым, чтобы этого не заметить.

Не успев ничего понять, он оказался в седле, ноги его попали в высокие, богато украшенные стремена, и они медленно двинулись по улице прочь от Зоны Земли. Он был слишком сконфужен и поглощен тем, как удержать равновесие, чтобы бросить назад хоть один прощальный взгляд.

Никогда прежде он не контактировал близко с дарковерцами. В ресторанах и лавках Торгового Города они были просто темными неподвижными лицами, обслуживающими его и остальных на расстоянии достаточном, чтобы их можно было игнорировать. Сейчас ему предстоит провести среди них неопределенный промежуток времени, не зная чего бояться и к чему приготовиться.

Такого никогда не происходит в Империи Земля, никого не назначают на работу вне рода его деятельности, а если тебя посылают на чужую планету, ты проходишь всевозможные тренировки и консультации. Но тут ему понадобилась концентрация всех усилий, чтобы удержаться на лошади.

Прошел почти час, прежде чем он начал расслабляться, ощущая, что падение не так уж неизбежно, и смог несколько раз бросить взгляд на троих своих попутчиков.

Все трое были моложе Баорона, во всяком случае, насколько он мог судить. Кольрин был высоким, долговязым, но аккуратно сложенным, лицо его было узким и красивым, с тенью коричневой вьющейся бороды. Голос был мягким, но он казался необычайно уверенным в себе для столь юного мужчины и оживленно разговаривал и смеялся на скаку.

Леррис был плотнее, с волосами рыжими, почти как у землянина, и казался едва ли двадцатилетним. Третий, Гвин, был смуглым, высоким и старше остальных. Если не считать кивка и короткого приветствия, он не обратил на Баррона внимания и, казалось, немного сторонился молодых.

Все трое были одеты в плотные свободные бриджи, ниспадающие складками на высокие, тщательно подогнанные рубахи богатых темных расцветок. Гвин и Кольрин носили толстые простеганные шерстью плащи, а Леррис — короткий свободный шерстяной жакет с капюшоном. У всех троих имелись короткие рукавицы, ножи на поясе и маленькие ножики в кармашках на верхней части башмаков. У Гвина также был меч, хотя на время поездки он был приторочен к крупу лошади. У всех волосы были ровно обрезаны над ушами, и все владели богатым набором драгоценностей и амулетов. Они выглядели грубо, ярко, по-варварски. Баррон, ощущая свои насквозь цивилизованные одежды, волосы и выправку, почувствовал странный испуг.

Черт побери, к этому я не был готов!

Сначала они ехали вымощенными улицами меж толпящихся домов и лавок Старого Города, затем вдоль более широких каменных улиц, где дорога стала легче, между высокими домами, стоящими в садах и высокими башнями. Наконец дорогу сменила утоптанная трава, всадники повернули в сторону длинной низкой ограды и въехали сквозь деревянные и каменные заборы в некое огороженное пространство красноватой вытоптанной земли, где несколько десятков незнакомо одетых людей занимались своими делами: грузили и разгружали животных, седлали их, варили пищу на кострах, умывались, плескались в деревянных корытах и несли корзины корма и воды своим животным. Было очень холодно и неуютно, и Баррон был очень рад встать, наконец, под укрытие низкой каменной стены, где ему позволили слезть с лошади и передать ее по кивку Кольрина грубо одетому человеку, пришедшему-, чтобы увести ее.

Он прошел меж Гвином и Леррисом, Кольрин остался приглядывать за животными, в защищенном от ветра стенами и крышей убежище. Леррис сказал: Вы не привыкли к езде, отдохните пока мы приготовим ужин. И нет ли у вас подходящей для верховой езды одежды? Я могу принести вашу сумку — лучше будет надеть ее сейчас.

Хотя Баррон знал, что юноша старается быть заботливым, при упоминании об этом он ощутил раздражение.

— Сожалею, но вся одежда, которую я взял с собой — на мне.

— В таком случае вам лучше пройти со мной, — сказал Леррис и вновь вывел его из-под крыши через противоположный конец длинной изгороди. Головы поворачивались им вслед, кто-то громко выкрикнул что-то, и люди громко засмеялись. Он услышал слово «терранар» — это не требовало перевода. Леррис повернулся и твердо сказал: — Чайрет. На мгновение возникло молчание, а после пролился поток тихих слов и бормотание. После этих слов все как-то почтительно отодвинулись от них. Наконец они прошли в магазин или лавку в основном торговавшую глиняными кувшинами, низкосортным стеклом и множеством свободной одежды, разложенной на корзинах и сундуках. Леррис твердо произнес:

— Вы не сможете ехать по горам в том одеянии, что на вас. Я не хочу сказать ничего оскорбительного, но… это невозможно.

— Мне не было дано указаний…

— Послушайте, друг мой, — Леррис использовал дарковерские «комии», — вы понятия не имеете о том, насколько это холодно — путешествовать по горам, в особенности в предгорьях. Ваша одежда может быть теплой, — он коснулся складки легкой синтетики, — но только в помещении. Хеллеры — самая кость Земли. А ехать в этих штуках — значит стереть себе ноги, не говоря уже о…

Баррон, сильно смущенный, вынужден был сказать безразлично: — Я не могу этого оплатить.

Леррис глубоко вздохнул:

— Мой приемный отец поручил мне снабдить вас всем, что вам необходимо, мистер Баррон. — Баррон был удивлен манерой обращения — дарковерцы не используют ни титулов, ни фамилий, — но, впридачу, Леррис говорил на превосходном земном, и он был удивлен, не был ли юноша профессиональным переводчиком.

— А кто ваш отец?

— Вальмир Альтон, совет Комина, — коротко произнес Леррис. Даже Баррон слышал о Комине — касте наследных правителей Дарковера, и это заставило его замолчать. Если Комин имеет к этому хоть какое-то отношение и хочет, чтобы он носил дарковерскую одежду, спорить не имеет смысла.

После короткой, но оживленной торговли, в которой Баррон, неплохо знавший дарковерский (но не из интереса, а скорее по причине врожденной склонности к языкам) понял очень немногое, Леррис произнес:

— Я надеюсь, это подойдет. Я знаю, вы не любите ярких расцветок, я сам такой же, — и он протянул Баррону стопку одежды, в основном темной, напоминающей льняное полотно, и плотный шерстяной жакет, похожий на тот, который носил сам. — Скакать в плаще неудобно, если, конечно, вы не родились в нем… — и там же лежала пара высоких ботинок.