Вестерн. Эволюция жанра - Елена Карцева

Нужды страны, раскинувшейся теперь от океана до океана, настоятельно требовали надежных средств связи и сообщения. Доставлять грузы и людей с восточного побережья на западное и обратно морским путем было дорого и занимало слишком много времени. Поэтому в 1848 году была организована сухопутная почтовая служба. На первых порах она попробовала использовать верблюдов. Но эти азиатские «корабли пустыни» пасовали в пустынях американских. От заманчивой идеи, пришедшей в голову какому-то предприимчивому человеку, пришлось отказаться и вернуться к лошадям. С 1858 года от океана к океану пошли конные дилижансы компании «Уэллс-Фарго». Без этих громоздких и неудобных экипажей, как и без салунов, невозможно представить себе вестерн.

Внутри дилижанса помещались пять-семь человек, да еще один или двое получали места на козлах, рядом с кучером. Кроме того, внутрь грузили посылки и почту. Когда желающих ехать оказывалось слишком много, то мешки с письмами складывали у дороги. Они, по мнению владельцев, вполне могли подождать, ибо пассажиры платили наличными, а правительство — по счетам. Путешествие длилось двадцать с половиной дней и было очень тяжелым. Ехали днем и ночью, останавливаясь лишь затем, чтобы сменить лошадей. Дороги были ужасны, а на многих длинных перегонах их и вовсе не было. Пассажиров душила пыль, они или мучались от жары, или дрожали от холода. Помыться и привести себя в порядок было негде.

Дилижансами пользовались преимущественно мужчины, и, чтобы как-то скрасить тяготы пути, они пили виски или джин с утра до вечера. К месту назначения они прибывали опухшими от пьянства, грязными, обросшими щетиной. Но это все было еще терпимо. В гораздо худшем положении путешественники нередко оказывались, когда, подъезжая к очередной станции, обнаруживали там лишь дымящиеся развалины и трупы. …засухами, пылевыми бурями, нашествиями саранчи, ни с богатыми конкурентами. Мелкое фермерство разорялось быстро. Одни подавались в город и пополняли собой ряды пролетариата, другие, как уже говорилось, служили по найму в крупных хозяйствах. В этом не было никакой романтики, здесь не оставалось места захватывающим приключениям, и вестерн, социальность которого всегда носила сугубо специфический характер, не нашел для себя пищи в трагедии мелкого фермерства.

Взамен этого жанр — с первых лет своего существования и до сегодняшнего дня — жадно впитывал экзотику ковбойского быта. Ковбойский вестерн — обширнейший цикл фильмов, в котором местом действия являются скотоводческие ранчо или маленькие городки в прериях, а время действия семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века. Когда на экране появляется всадник в кожаных штанах, обшитых бахромой или украшенных огромными декоративными пуговицами, в высоких сапогах с острыми шпорами и широкополой шляпе, когда к его тяжелому седлу приторочено лассо, мы уже сразу знаем, какого характера будет фильм и как поведет себя в нем мужественный ковбой.

Здесь необходимо одно важное для дальнейшего анализа уточнение. Дело в том, что слово «ковбой» (от английского «cow» — корова и «boy» — парень) давно уже трактуется расширительно. Сами по себе пастухи, объездчики лошадей и загонщики, которые и были, собственно, ковбоями, не так уж часто становятся героями вестерна, хотя в конце сороковых — начале пятидесятых годов появилось несколько фильмов этого жанра, в которых предпринята попытка показать их жизнь. Но ковбоями называют также профессиональных искателей приключений, выросших, как правило, на Западе и схожих с настоящими ковбоями лишь внешне. Они-то как раз и составляют основной контингент главных героев вестерна.

Это и понятно, ибо жанр требует авантюрного сюжета, событий, выводящих зрителя за рамки повседневности. Будничный уклад жизни нужен лишь для контраста с последующим каскадом приключений. А чего можно ждать от пастухов, занятых тяжелейшей и однообразной работой, не сулящей в общем ничего неожиданного? Сначала зрителям, конечно, будет внове сама обстановка ковбойских лагерей, объездка диких лошадей, перегоны скота через прерии. И все же подобная новизна быстро приедается. Правда, такое путешествие было связано с опасностями, но опасности исходили главным образом не от людей, а от природы. Вестерн же борьба с природой интересует в лучшем случае как подходящий фон для основного действия.

Иное дело — захватывающие истории ковбоев-стрелков. Запад с его весьма своеобразным пониманием законности породил их немало. Вот, например, типичная для того времени биография. Дикий Билл Хикок был во время Гражданской войны разведчиком, а затем сделался профессиональным игроком. Он стрелял без промаха — не только в бизонов, охотой на которых славился, но и в людей. На его счету было свыше сорока жизней. Хикок был франтом: он носил необъятных размеров сомбреро и вышитые жилеты. У двух кольтов, с которыми Билл не разлучался, рукоятки были инкрустированы жемчугом. С помощью этих кольтов он потом, перейдя на государственную службу, наводил порядок в Хейс-сити и Абилене, где был шерифом.

Другая колоритная фигура — Уильям Коди, по прозвищу Буффало Билл. Он начинал с очень опасной, требовавшей большого мужества и выносливости должности почтальона пони-экспрессов. Затем Коди подрядился поставлять мясо строителям железной дороги. За полтора года он убил 4280 бизонов (отсюда его прозвище, ибо «buffalo» по-английски — бизон). Как Хикок не выпускал из рук кольтов, так и Коди не расставался со своим карабином «Спрингфельд-50», прозванным им почему-то «Лукреция Борджиа». В конце шестидесятых годов Буффало Билл участвовал в войне с индейцами, а в семидесятые годы организовал театрализованные «Зрелища Дикого Запада», с которыми тридцать пять лет гастролировал по всему миру. Он умер в конце 1916 года, не прекратив выступлений до последних своих дней. Мы еще вернемся к биографиям таких людей, чтобы показать, как реальность превращается в легенду.

Наш краткий исторический очерк на этом можно было бы счесть законченным, если бы не существовала настоятельная необходимость в отдельном и подробном исследовании индейской темы, которая проходит почти через все разновидности жанра.

Пятно на щите

«Мы обращались с индейцами очень плохо, и это — пятно на нашем щите. Мы обманывали, грабили, убивали, делали все, что угодно, но стоило им убить белого, как мы посылали войска». Эти слова принадлежат выдающемуся американскому режиссеру, классику вестерна, автору знаменитого «Дилижанса» Джону Форду. Они — горький итог той политики, которая проводилась всеми правительствами, руководившими страной, по отношению к аборигенам Американского континента. Мы помним, что по оценкам некоторых историков на нынешней территории США жили около двух миллионов индейцев. Существовало шестьсот различных племен. Но уже в начале прошлого века, согласно Фенимору Куперу, погиб последний из могикан: одним племенем стало меньше. А сейчас их осталось не более двухсот, и общая численность индейского населения едва достигает восьмисот тысяч человек. Причем почти все они загнаны в резервации, на бесплодные и бесперспективные земли.

Именно борьба за землю и привела на край гибели этот народ. Мы уже говорили в первом разделе об отношениях, сложившихся между переселенцами и индейцами. К этому следует сейчас добавить одно решающее обстоятельство. Индейцам не помогал никто, они попали в кольцо вражды, имеющей под собой наиболее жестокое основание — чувство собственности. Переселенцы же находились под покровительством властей и защитой войск.

С вождями многочисленных племен, абсолютно неискушенными в правовых основах белой цивилизации, заключались обманные договоры о продаже лучших земель, за которые им платили несколькими одеялами, двумя-тремя ящиками виски, парой ружей. Вряд ли индейцы отдавали себе полный отчет в том, под какими документами ставили они свои подписи — кресты. Все равно они никак не могли понять, почему нельзя больше охотиться там, где раньше, ибо земля, в их понимании, была всеобщим достоянием.

В 1818 году агенты президента Монро с помощью виски, угроз и лжи заключили соглашение с некоторыми племенами о переселении их к западу от Миссисипи, на земли, непригодные ни для охоты, ни для земледелия. Теперь белые, убежденные в абсолютной законности своих действий, хозяйничали на территории, принадлежавшей индейцам, как хотели. Они сравняли с землей их стойбища, перепахивали кладбища, тысячами истребляли бизонов. Не выдержав этого натиска, часть племен ушла на запад, за реку. Но смирились не все.

Апачи, храброе и гордое племя, управляемое бесстрашным вождем по имени Черный Сокол, не захотели подчиниться. Тогда против них двинули войска, и им все же пришлось переправиться через Миссисипи. Они попали на западный берег осенью, когда поздно было думать об урожае и пополнении запасов продовольствия. Зимой начался сильный голод. Умирали дети, старики, женщины, теряли последние силы мужчины. Некоторые пересекали реку, чтобы попытаться тайком собрать хотя бы какую-то часть урожая кукурузы на своих покинутых участках. Но переселенцы донесли об этом властям, и те прибегли к репрессиям.