2008_42 (590) - Газета Дуэль

Нет, неправильно. Ученый стоит в самом начале технологической цепочки для практического использования научной идеи. Поэтому в отсутствии конечного результата ученые могут быть и не виноваты. Да и не всякое научное достижение может быть практически реализовано, особенно в короткие сроки. Задача ученых — выявление новых закономерностей и явлений или даже подтверждение уже установленных. А всякая деятельность: изобретательство, внедрение изобретений и т. д., выполняется учеными, так сказать, «в порядке личной инициативы». И называть ученых «жуликами и дураками» только за то, что они не выходят за рамки своих обязанностей, наверное, не совсем правильно.

Непонятно, что подразумевает Буденный под «полным крахом официальных научных разработок». Ведь в науке отрицательный результат — тоже результат. Скорее всего, Буденный имеет в виду не фундаментальные научные исследования, а прикладные, может быть, просто испытания каких-то конструкций или устройств. Тогда все понятно. Для испытателя «официальные научные разработки» — это проверка чужих идей, а «неофициальные» — своих собственных.

Очень редко опытные образцы получаются сразу же удачными или неудачными. Чаще всего они требуют доработки, успех которой во многом зависит от того, насколько точно выявлены слабые и сильные стороны опытной конструкции. Вполне естественно, что испытатель собственной конструкции проведет такую работу более тщательно. Но не всякий изобретатель имеет возможность сам проверить свои идеи. И тогда он во многом становится зависимым от добросовестности, квалификации и других качеств испытателя.

Несомненно, появление новых научных фактов открывает дополнительные возможности для изобретательства. Тем не менее, в большинстве изобретений используются давно известные в науке закономерности. Например, Буденный совершив революцию в производстве сварочных аппаратов, прекрасно обошелся без открытий в области электротехники. Наверное, недостатки в развитии науки — не самое серьезное препятствие для изобретателей.

Собственно изобретательство

Способности к изобретательству в той или иной степени заложены в любом человеке. В широком смысле слова каждый человек за свою жизнь делает множество изобретений, в большинстве случаев даже не сознавая этого. Особенно активно изобретательство проявляется в раннем детстве. Детские игры — это непрерывное изобретательство. Но с возрастом, под грузом накопленных знаний, способности к изобретательству у большинства людей притупляются.

Юридически изобретением признается не всякая новая идея, возникающая у человека, а только та, которая полезна достаточно большим общественным структурам. Мало, чтобы идея была новой для самого изобретателя, она должна обладать новизной для всего человечества. К тому же, нельзя запатентовать голую идею, идея должна быть воплощена в каком-то устройстве или способе. Поэтому изобретатели должны обладать весьма специфическими способностями

Столь серьезные требования могут выполнить немногие, поэтому изобретатели представляют собой сравнительно немногочисленную элитную группу. Можно ли научить человека изобретать? Вряд ли мы сумеем ответить на этот вопрос однозначно. Написано немало книг, авторы которых (сами изобретатели) ставят перед собой задачу научить читателя изобретать. Нет сомнений в полезности этих книг. Возможно, кто-то из прочитавших такую книгу и начнет изобретать, но все-таки большинство читателей книг по изобретательству уже попробовали свои силы в этой деятельности.

В книге А.У. Липеца «Записки инженера» (Заслуженный изобретатель РСФСР Адольф Ушерович Липец проработал в промышленности более 60 лет, из них более 55 лет — на одном заводе. Кандидат технических наук, автор 125 изобретений, более сотни статей в научно-технических журналах) отмечены некоторые проявления этих способностей. Это: необычный взгляд на привычные явления, критическое отношение ко многим устоявшимся «истинам», внезапность идеи (озарение), «кучность» решений, парадоксальность многих из них, эмоциональный подъем от полученных результатов. Несмотря на то, что идею нельзя запатентовать, именно она лежит в основе изобретений. Одна идея может быть реализована различными способами, т. е. в нескольких изобретениях («кучность» решений).

Специфические особенности изобретательства не позволяют пока еще научно осмыслить это явление и, следовательно, повлиять на него. Как, например, заставить человека получать удовольствие от изобретательства? А это, как отмечают не только автор «Записок инженера», но и многие другие изобретатели, существенный момент изобретательства. Можно только попытаться привлечь к техническому творчеству как можно большее число потенциально способных к нему людей, как это было в СССР. Или как в некоторых японских фирмах, где поощряется само техническое творчество, а не только его результаты — небольшое вознаграждение получают даже авторы отвергнутых технических предложений. А можно, как в РФ, затруднить доступ к техническому творчеству для большинства даже способных людей.

В сегодняшних условиях собственно изобретательство регулированию не поддается. Но это и не очень актуально. Дело в том, что, несмотря на относительно малое число изобретателей, абсолютное их количество достаточно велико. Во всяком случае, общество пока еще осваивает лишь незначительную часть результатов труда изобретателей. По оценке авторов книги «Как изобретать» М. Тринга и Э. Лейтуэйта внедряется только одно изобретение из десяти. Подытоживая, сделаем вывод, что собственно изобретательство не является лимитирующим сопротивлением на пути внедрения изобретений.

Все достоинства статьи Иванько очень емко выражены в ее заголовке — «Роспатент — не Госкомизобретений, как Эрэфия — не Советский Союз». Но со многими эмоциональными оценками Иванько трудно согласиться. Например: «Заявки во ВНИИГПЭ потекли бурным потоком. К середине восьмидесятых годов их количество вместо нескольких десятков в день стало достигать до тысячи в день. Дорогостоящий механизм Госкомизобретений стал все больше работать не на интересы государства, а обслуживать разных мастей дельцов, работать на их частные интересы. Когда мне кто-то говорит, что у него сто изобретений, сразу вижу, с кем имею дело. Но вот другое следствие бесплатного рассмотрения заявок на изобретение. Оно породило уникальное в мире явление изобретателей-шизофреников».

Изобретатели и эксперты ВНИИГПЭ уже по своему положению являются противоборствующими сторонами. Несмотря на численное превосходство изобретателей, победу чаще одерживают эксперты. Из сопоставления номеров заявок и авторских свидетельств следует, что одному авторскому свидетельству соответствовали примерно три заявки на изобретение, т. е. две заявки из трех отвергались. Неудивительно, что экспертам, встречавшимся с большим числом изобретателей, приходилось общаться с самыми разными людьми, может быть, и шизофрениками. Справедливости ради заметим, что действительно, с точки зрения обычного человека, большинство изобретателей — «ненормальные» люди. Но ВНИИГПЭ проводит не психиатрическую, а патентную экспертизу, и его экспертов не должно волновать, чем страдает изобретатель — язвой желудка или шизофренией.

В свою очередь, и некоторые изобретатели считают экспертов ВНИИГПЭ дураками, ретроградами, бюрократами и т. д. Может быть, мне повезло, но из своего небогатого опыта общения с экспертами ВНИИГПЭ вынес хорошее впечатление о них: грамотные и благожелательные специалисты. При получении отрицательных заключений ВНИИГПЭ возникали разные варианты взаимоотношения с экспертами. Чаще всего эксперты приводили убедительные доводы в официальном ответе или на экспертном совещании, но иногда эксперты признавали свою ошибку. В спорных случаях эксперты предлагали компромиссное решение: мы соглашались с отказом, но подавали новую заявку с уточненной формулой изобретения, которую нам помогали составить сами эксперты.

Опираясь на свой авторитет эксперта ВНИИГПЭ, Иванько в подтверждение своего мнения приводит поразительный факт: за короткое время количество заявок на изобретения выросло более, чем в десять раз (естественно, благодаря «дельцам» и «шизофреникам»). Однако сообщенные Иванько сведения являются ложными. В этом легко убедиться, сравнив номера заявок на изобретения в разные годы. В середине восьмидесятых в среднем за день подавалось около 500 заявок, а не тысяча, как утверждает Иванько. К концу 1985 г. Госкомизобретений зарегистрировал около 4 млн. заявок. Если бы в день подавалось «несколько десятков» заявок (именно столько, по утверждению Иванько, подавалось заявок до середины восьмидесятых годов), то для накопления 4 млн. заявок потребовалось бы больше ста лет (в зависимости от определения слова «несколько»: при 90 заявках в день — 122 года, при 20 — 548 лет).