Пропаганда войны в кинематографе Третьего Рейха - Арина Полякова

День и ночь радиостанции Германии твердили о нацистском фюрере как о национальном достоянии, восхваляли нацистский образ жизни, необычайный патриотизм, национализм и величайшие задачи, стоящие перед немцами. Каждый владелец радиоприемника был обязан платить за него ежемесячно в качестве пошлины 2 рейхсмарки[71], которые шли на нужды министерства пропаганды. Германское радиовещание также служило инструментом пропаганды на зарубежные страны. Заботой Геббельса стало произвести благоприятное впечатление на иностранного слушателя. В 1933 году им была утверждена пятилетняя программа вещания на заграницу. На коротких волнах из Берлина, Дрездена и Мюнхена велись радиотрансляции оперных спектаклей, передавались симфонические концерты. В эти передачи искусно вплеталась нацистская пропаганда. Вещание на зарубежные страны осуществляли специально созданные радиостанции: на Эльзас-Лотарингию работала радиостанция во Франкфурте-на-Майне, на Бельгию вещали из Кельна, на Данию из Гамбурга и Бремена, на Чехословакию из Бреслау и Глейвица, на Австрию из Мюнхена. Радиовещание на остальные страны велось круглосуточно на двенадцати языках из громадной радиостудии в Зезене.

После начала Второй мировой войны ведомство Геббельса столкнулось с серьезными проблемами, связанными с радио. Многие немцы, которым изрядно надоела нудная нацистская пропаганда и вечно искаженные новости, предпочитали слушать английское или даже советское радио, чтобы узнать о происходящих событиях. Прослушивание зарубежных радиостанций считалось изменой и строго наказывалось: лишь за первый год Второй мировой войны свыше 1500 немцев были отправлены за это в концлагеря, тюрьмы или на исправительные работы. В 1942 бывший шеф управления печати министерства пропаганды Ханс Фриче был отозван с Восточного фронта, чтобы возглавить отдел радиовещания. «Радиовещание должно достичь каждого или оно не достигнет никого»[72], – говорил Фриче. В конце войны советские специалисты разработали метод синхронного вещания на используемых в Германии частотах, что позволило вторгаться в передачи Немецкого радио. Радиослушатели в Германии неожиданно среди передачи могли услышать взволнованный крик «ложь!», а затем следовало короткое «правдивое сообщение» о том или ином событии[73]. Причем нередко имитировался голос Гитлера или Геббельса. В такие моменты персонал радиостанции был вынужден прерывать передачу, и в эфире звучала патриотическая музыка. Особое воздействие на слушателей оказывали передачи советского радио, в которых зачитывались имена немецких военных преступников.

3. Театр

Установление нацистского режима в 1933 году стало причиной резкого упадка германского театра. Под культурным руководством главы министерства народного просвещения и пропаганды Геббельса театр, вслед за кинематографией, радиовещанием, изобразительным искусством, литературой и прессой, оказался объектом политики унификации. Первым шагом нацистских властей было изгнание из театральной среды всех евреев – режиссеров, директоров и актеров, многие из которых с успехом работали и в кино, и в театре. Власти Третьего Рейха пытались любыми способами сохранить интерес публики, привыкшей к высокому качеству театральных постановок. Геббельс назначил Ханса Йоста, драматурга средних способностей, главой Имперской театральной палаты, находившейся под контролем министерства пропаганды. В своем театральном творчестве Йост преследовал две цели. Первая – «немец должен рождаться по крови и по сути в германизме»[74]. Вторая – «театр является последней педагогической возможностью для спасения германской нации от полного материализма исключительно реалистического мира»[75]. Йост задавал тон новой национальной драме, повторяя линию из своего «Шлагетера»: «Когда я слышу слово «культура», я, забывая о безопасности, хватаюсь за револьвер»[76].

Некоторые нацистские драматурги завоевали одобрение Геббельса, воплощая на сцене расовую доктрину. Однако подобным пьесам не удавалось завоевать внимание немецкой публики. Но, несмотря на все преимущества театра, Геббельс отдавал большее предпочтение кинематографу, так как он имел возможность влиять на более масштабную аудиторию, нежели театр[77].

4. Изобразительное искусство

Превращение искусства в часть пропагандистской машины символизировало назначение Геббельса куратором Имперской Палаты Культуры (Reichskulturkammer). В рамках этой структуры государство гарантировало художникам материальное благополучие в обмен на выполнение политического заказа. Место свободы творчества заняло следование конъюнктуре и ремесленное мастерство. Зачастую решение о том, считать или не считать то или иное произведение частью «немецкого искусства», зависело от вкусов и личного покровительства высших руководителей НСДАП. Ряд сфер и направлений искусства просто вымер, из других, в том числе из кино, исчезли элементы социальной критики, и они превратились в часть индустрии развлечений (Ablenkungskultur)

Подлинное искусство с точки зрения идеологов национал-социализма должно обращаться к массам, воспитывать обывателя в национальном духе, а не шокировать его. «Стиль Третьего Рейха», вошедший в лексикон искусствоведения, легко узнаваем – его отличают гигантомания, апелляция к античной классике, перегруженность деталями и героизирующий натурализм. Личным пристрастием фюрера, наряду с любовью к музыке Рихарда Вагнера, была архитектура. Он принимал самое активное участие в разработке масштабных планов перестройки Берлина и других германских городов, призванных продемонстрировать вечность новой империи.

5. Литература

После прихода нацистов к власти немецкая литература пострадала в наибольшей степени, нежели другие виды искусства. Германию покинуло, добровольно или принудительно, свыше 250 немецких писателей, поэтов, критиков и литературоведов. Среди них были Томас и Генрих Манны, Эрих Мария Ремарк, Лион Фейхтвангер, Арнольд Цвейг, Эрнст Толлер, Франц Верфель, Якоб Вассерман, Бруно Франк, Стефан Георге, Бертольд Брехт и многие другие. С первых дней нацистского режима одна из величайших литератур мира оказалась заложницей гитлеровской политики унификации. Творческий уровень большинства оставшихся в Германии писателей был невысок, а те из них, кто обладал талантом, либо отошли от серьезных современных тем, либо вовсе замолчали. Герхарт Гауптман написал автобиографический роман «Приключение моей юности» (1937)[78], драматическую тетралогию на сюжет греческой легенды об Атридах (1941—44) и поэму «Великий сон», где в иносказательной форме выразил неодобрение нацистского режима[79]. Также оставшиеся в Германии Ганс Фаллада, Бернхард Келлерман, Рикарда Хух практически перестали участвовать в литературной жизни страны. Некоторых талантливых писателей, как, например, Эрнста Юнгера, нацистским властям все же удалось привлечь на свою сторону. 10 мая 1933 года по инициативе министра народного просвещения и пропаганды Геббельса нацистами была устроена чудовищная акция сожжения книг. На территории почти всех германских университетов в костры летели произведения выдающихся немецких и зарубежных писателей и мыслителей. Огню были преданы произведения Томаса и Генриха Маннов, Лиона Фейхтвангера, Арнольда Цвейга, Эриха Ремарка, Бертольда Брехта, Эмиля Золя, Марселя Пруста, Анри Барбюса, Эптона Синклера, Джека Лондона, Герберта Уэллса, Артура Шницлера, Льва Толстого, Максима Горького, труды Маркса, Эйнштейна, Бора, Фрейда и многих других[80]. Во время сожжения книг выступил Геббельс: «Дух германского народа выразит себя с новой силой. Эти костры не только освещают конец старой эпохи, они также озаряют и новую эпоху»[81].

Идеологический контроль за литературным процессом в Третьем Рейхе был возложен на 8-е управление министерства народного просвещения и пропаганды (цензура), в рамках которого декретом от 22 сентября 1933 была создана Имперская палата культуры, куда входила в качестве подпалаты Имперская палата литературы. К 1939 это управление полностью подчинило себе работу 2500 издательств, редакций и типографий и 23 тысячи книжных магазинов. Около 3 тысяч литераторов различного направления были обязаны зарегистрироваться в Имперской Палате Литературы. На не состоявших в палате литераторов распространялся запрет на профессию. Было учреждено 50 ежегодных национальных премий по литературе. В довоенный период Имперская палата культуры контролировала около 1 млн книг, находящихся в продаже, и более 20 тысяч ежегодно выпускаемых изданий. Министерство пропаганды установило собственные новые стандарты германской литературы. Специальные инструкции предписывали литераторам работать в 4-х жанрах. «Фронтовая проза» (Fronterlebnis) – призванная воспевать фронтовое братство и романтизм военного времени. «Партийная литература» – произведения, отражающие нацистское мировоззрение. «Патриотическая проза» (Heimatroman) – произведения, проникнутые национальным колоритом, с акцентом на германский фольклор, мистическую непостижимость германского духа, национализм и народничество. «Этнологическая (расовая) проза» (Rassenkunde) – возвеличивание нордической расы, ее традиций и вклада в мировую цивилизацию, биологическое превосходство арийцев над остальными «неполноценными» народами[82]. Работавшие в этих жанрах писатели отличались лишь степенью их заурядности или бездарности. Вернер Бумельбург сочинял сентиментальные романы о фронтовом товариществе. Агнес Мегель, романистка и поэтесса, посвятила себя жанру провинциальной «сельской» литературы. Рудольф Биндинг и Беррис фон Мюнхаузен сочиняли неуклюжие эпические поэмы о рыцарстве и мужской добродетели. Среди писателей, поставивших свое творчество на службу нацистскому режиму, было немало одаренных или способных авторов. Популярным писателем Третьего рейха был Ханс Гримм, чей роман «Народ без пространства» широко использовался нацистской пропагандой и неоднократно переиздавался. Не менее способный Готфрид Бенн отстаивал эстетическую сторону нацистского нигилизма, увидев при этом в национал-социалистическом движении «поток наследственной жизнеутверждающей энергии». Когда же Бенн пересмотрел свое отношение к нацизму, он был исключен из Имперской палаты литературы, а его произведения перестали печатать. Плодотворно работал в этот период заключивший мир с нацистами Эрнст Глезер. Небольшое число составляют писатели и поэты, отважившиеся в своем творчестве критиковать нацизм. Такие литераторы как Гюнтер Вайзенборн или Альбрехт Хаусхофер подвергались преследованиям властей. В целом период нацистского правления нанес тяжелый удар по немецкой литературе.