Двое из ларца - Владимир Болучевский

– Ну, так, приблизительно… А муляж этот на нее похож? Можно на него взглянуть, кстати?

– Да вот, пожалуйста. – Ирина встала из-за стола, принесла из кабинета курительную трубку и подала ее Петру. – Очень похожа. Посторонний человек может и не отличить.

– Странно. – Волков рассматривал имитацию, крутя ее в руках, потом вынул мундштук из чубука.

– На первый взгляд это была самая обыкновенная трубка: темно-коричневый полированный деревянный чубук и черный эбонитовый мундштук. Но ни в мундштуке, ни в чубуке (несмотря на высверленное и затонированное черным красителем, имитирующим обугленную внутреннюю поверхность, отверстие, в которое набивается табак) не было дырочки для дыма.

– Очень странно, – повторил он. – И вот эту штуку нашли у него в кармане?

– В том-то и дело! Я же говорила в милиции. Да что толку?

– Хорошо, а что брат ваш обо всем этом говорит? Ему отец на что-нибудь жаловался?

– Виктор говорит, что да. Но… И здесь все очень странно. Понимаете, когда я приехала в этот раз, это недели полторы всего назад было, Виктор со мной встретился. Вообще-то мы не очень дружим, но тут он сразу же приехал, на следующий же день. И настойчиво стал меня уговаривать, чтобы я отца увезла. Что нянчиться, дескать, с ним здесь совершенно некому, что сбрендил он на старости лет совсем от одиночества и что ему то слежка мерещится, то его якобы по телефону запугивают постоянно, и вообще, пора старику в теплые края. И чтобы я его уговорила. Сейчас, мол, одиноких стариков за «хрущевку» убивают, а у него – хоромы. Или он для тебя обуза? Ну что за чушь? Да если бы отец захотел… Но в том-то ведь все и дело! Ну вот, а потом, дня через два, – этот звонок, я рассказывала. Мне и в голову ничего не пришло. А отец молчал.

– Да… – произнес Волков. – А кто, вы говорите, этот Евгений Борисович?

– А!.. Это очень хороший знакомый папин, он намного моложе, но они дружат. Они работали когда-то вместе, я говорила, а потом, лет десять… нет, больше, лет пятнадцать, наверное, назад он в Голландию уехал, в Роттердам. У него там магазинчик, крохотный совсем, антикварный. И вот, когда он сюда приезжает время от времени, они с отцом любят в кабинете сидеть, альбомы листают, беседуют… Все никак не заставить мне себя говорить обо всем этом в прошедшем времени.

– Извините, Ирина Аркадьевна, вот отец ваш сватать вас за него пытался, а как вы сами к нему относитесь?

– Это важно? – Она опять улыбнулась, но уже иначе.– Да никак. Но он такой… импозантный мужчина. Виктор с ним дела какие-то пытался, по-моему, закрутить, но ничего, конечно, не вышло.

– Почему «конечно»?

– Да Виктор… Я вообще не понимаю, откуда у него деньги.

– А чем он занимается, если не секрет?

– Щеки надувает. – Ирина смешно надула щеки.

– Это как?

– У него фирма какая-то своя, и он там чем-то торгует, вот и все, что я знаю. Но у него же мозгов совсем нет. Как он умудряется? Ведь надо же уметь… как это… – она пощелкала пальцами, подбирая слова. – Ну вот я опять отца вспоминаю, он рассказывал, что из Германии все что-нибудь домой тащили, трофеи всякие: кто аккордеон, кто часов штук десять, ну – кто что. А один мужик чемодан иголок. Представляете? Целый чемодан обыкновенных швейных иголок. Его же не поднять! А он пер. Все над ним смеялись, а он пер через пол-Европы, до самого дома. И очень, знаете, оказался прав. Простые швейные иголки сразу после войны всем нужны были. А у него их – миллион. Но ведь научиться этому нельзя. Это или есть, или этого нет. Но еще нужно быть немножко спортсменом, чтобы к деньгам относиться, как… ну, как спортсмен к собственному здоровью. Не любить их, как скупец, и не транжирить, а… ну, разумно беречь, накапливать и готовиться к очередному рубежу. Так примерно. Вам скучно?

– Нет-нет, продолжайте.

– Да что тут продолжать? Ну нет этого у Виктора. А пыль в глаза пустить любит. Да еще казино… Он однажды, в самый первый раз, как попал туда, выиграл на свое несчастье. Немного, правда, но выиграл. И все. Он решил почему-то, что именно для этого казино и придуманы. Чтобы там денег можно было выиграть и разбогатеть. Представляете? Нормальные люди во всем мире спускают там свои лишние деньги, пусть даже и специально для этого скопленные или отложенные, но – ходят, чтобы потратить с удовольствием. Все красиво, шампанское, дамы. Выиграл – хорошо, проиграл – не страшно. Пощекотал нервы, получил удовольствие. А этот… Я же говорю, у него мозгов нет. Он и с отцом-то в последний раз именно там встречался. Вот папа, наверное, и расстроился. А тут еще – эти. Что у старика брать?

– Вы говорите, прямо у парадной на него напали?

– Ну да. Около колонны.

– И дальше?

– Соседка говорит, они его вроде схватить попытались, а он старенький, но еще крепкий вполне был, даже после инфаркта, хоть и сдал, конечно, и роста был совсем небольшого. Я вам фотографии покажу. Ну, он отбиваться стал тростью, он последнее время с тростью ходил, старинная такая, тяжелая, и вдруг согнулся так, осел и упал. А эти – в машину сразу, тоже странно, да? Машина у них рядом стояла, и укатили. Но он одному по голове попал. Рыжему вроде, как она говорит.

– «Скорую» соседка вызвала?

– И «скорую», и милицию. Ей показалось, что они его ножом ударили. А оказалось – обширный инфаркт. Милиция дело возбуждать и не стала. Ну, вы же знаете. Следов побоев нет, ничего не отобрали. Несчастный случай.

– А, извините, на трость взглянуть можно?

– Конечно. – Ирина принесла ее из передней и подала Волкову.

– Ого! – Петр прикинул на вес и протянул Гурскому. Тот взял в руки и стал с любопытством разглядывать изящную, но увесистую дубовую трость, увенчанную небольшим набалдашником литого чугуна.

– В том-то и дело, – вздохнула хозяйка дома, – они-то думали, маленький такой, старенький, взяли за шкирку – и готово дело, а у него ведь медалей – на пиджаке не умещаются. Просто по колено. Такой иконостас. Он ведь до Берлина дошел. Старшиной разведроты. Хотя войну начал совсем мальчишкой. Он же борьбой занимался. Потом бросил, но закалка-то на всю жизнь осталась.

Ирина закурила сигарету и, прищурившись от дыма, посмотрела на Волкова:

– Ну что, Петр Сергеич?

– Да, – ответил Петр. – Похоже, действительно что-то здесь…

– Ну зачем, скажите на милость, – продолжала Ирина, – нападать на старика в подворотне не каким-то там ханыгам, а людям, которые удирают на машине?

– А что за машина, соседка не разглядела случайно?

– Да в том-то и дело, что, с ее слов, какая-то иномарка. А? И звонки эти? И почему в кармане у отца вместо его трубки этот дурацкий муляж? И билет?

– Какой билет?

– А я не сказала? У него же в кармане билет оказался, железнодорожный, на Москву.

– На какое число?

– Да на тот же самый день. Он вечером собирался уехать. А еще утром ничего мне про это не говорил. Милиции-то не объяснить, им не до того. Но… это ненормально, согласны?

– Хорошо. – Волков поднялся со стула. – Я подумаю. Если вопросы у меня возникнут, как вас найти?

– Да я же здесь, пока не уезжаю. Виктор говорит, с квартирой что-то нужно решать, а мне продавать ее жалко. Не знаю…

– Вот я здесь свои телефоны еще раз на всякий случай оставлю, – Петр положил на стол визитку. – Звоните и домой, и на трубку, если что-нибудь срочное.

– Спасибо, давайте я вас провожу. Волков и Гурский вышли в переднюю.

– Да, Ирина Аркадьевна, а когда, вы говорите, ваш брат с отцом встречался?

– В тот же вечер. У нас же здесь казино теперь рядом, в бывшем «Великане». Прямо оттуда отец домой пошел, а у парадной на него и напали.

– А почему, собственно, Виктор не мог к отцу домой зайти для разговора? Зачем встречаться в казино?

Ирина пожала плечами.

– Меня дома не было, когда они созванивались. Я с самого утра ушла и замоталась, вернулась поздно. Виктор говорит, что отец по его телефону сотовому несколько раз звонил куда-то. И сюда, домой, тоже звонил – узнать, пришла я или нет. И никуда не дозвонился. А я только часов в десять вернулась, он уже в больнице был.

– А что он говорит, чья это была идея, про казино?

– Я тоже удивилась. Но он говорит – отца.

– Ну хорошо. До свидания.

– Всего доброго.

Волков и Гурский вышли из квартиры.

Глава 9

– Вот здесь они, значит, его и прихватили, – Петр стоял у двери в парадную. – Аккуратно. Смотри: тут – дверь, здесь стена, а вот здесь колонны все загораживают, а там они машину поставили, на которой свалили. Да, в таком месте старичка вдвоем оприходовать и оторваться в момент можно, никто и не заметит.

– Втроем, – сказал Гурский. – Они же, как только поняли, что дедок скрипнул на полувздохе, да еще и тетка эта нарисовалась под носом, да еще небось и заорала, моментально в тачку нырнули и свинтили. Она ведь даже лиц их не срисовала. Рыжий разве что. И все. А если бы один из них машину обегал, дверь открывал, заводил…

– Есть логика в логовницах. Третий за рулем ждал. Чего ждал? И не многовато ли народу, чтоб у старика авоську с кефиром отнять? Потом – рыжий… Неаккуратно. Если приметный такой, он бритый должен быть, да еще и в шапке. Место выбрали грамотно, а сами придурки? Ничего не понимаю.