Рассказы - Уильям Тревор

- Это верно. Мне частенько бывает одиноко.

- Так вот: я сижу с малышами. Не думали о таком средстве? Вы не отмахивайтесь, что это не мужское занятие. Тут главное, чтобы человек был ответственный.

- Я никогда не задумывался об этом - ни вообще, ни конкретно. Хотя детей я люблю и всегда любил.

- Я стала заправской няней. Сейчас у меня только Датты, но хожу я к ним очень часто. И вечер пролетает незаметно. Полюбила телевизор...

- Я знаю Даттов, - сказал мистер Саммерфилд. - Они с Рейберн-роуд? Такие крохотные поганки?

- Они действительно живут на Рейберн-роуд, и действительно они оба крохотные, только зря вы обзываете их поганками.

- Да я ничего плохого не имел в виду. Я давно знаю Датта. Ради красного словца, бывает, скажешь не подумав.

- Мистер Датт - интересный человек. Он занят на ответственной и страшно секретной работе.

- Датт? Рейберн-роуд, дом двадцать пять? Он бухгалтер-ревизор.

- Вы наверняка заблуждаетесь...

- Я не могу заблуждаться. Мы вместе работали. Он был у нас на побегушках.

- Тогда... выходит, я заблуждаюсь.

- Меня другое удивляет: вы говорите, что ходите присматривать за их малышом. По-моему, тут вы тоже заблуждаетесь.

- Ну, в этом-то я абсолютно уверена. Только по этой причине я и узнала их.

- Тем не менее я удивлен, поскольку у Даттов, мисс Ифосс - ив этом я абсолютно уверен, - детей нет.

Мисс Ифосс приходилось слышать, что со старостью люди начинают жить в воображаемом мире. Но не выдумала же она, в самом деле, этих Даттов - ведь и мистер Саммерфилд подтвердил их существование. Так, может, она ходила к ним по какому-нибудь другому делу? Может, переступив порог их дома, она тронулась рассудком и напрочь забыла, ради чего она сюда ходит? Может, ее использовали совсем в другом качестве? В таком качестве, которого она стыдилась, и потому придумала, убедив в этом даже самое себя, благовидный присмотр за малышом? Не стала ли она чем-то вроде прислуги у этих людей, терялась она в догадках, и теплая уютная комната, херес, шоколад, бренди только игра ее воображения?

- К одиннадцати мы вернемся, мисс Ифосс. Вот номер телефона. - Миссис Датт улыбнулась, и через минуту за ней мягко захлопнулась дверь.

Здесь все настоящее, думала мисс Ифосс. Вот херес. Вот телевизор. На кухне поднос с моим ужином. Все это настоящее, мистер Саммерфилд просто выжил из ума. И только после ужина ее надоумило раз и навсегда убедиться в том, какое у нее положение в доме. Нужно подняться наверх и взглянуть на дитя. Тихо ходить она умеет, разбудить ребенка не должна.

Первая комната была захламлена чемоданами и картонными коробками. Из второй доносилось дыхание: она правильно шла. Щелкнув выключателем, она огляделась. Комнатка была веселая, с карликами на обоях. Стояла лошадь-качалка, лежала груда разноцветных кубиков. Дальний угол занимала большая колыбель, очень большая и очень высокая, а в колыбели спал очень старый человек.

Когда Датты вернулись, мисс Ифосс ничего им не сказала. Ей было жутко, а почему жутко, она и сама не понимала. Она не чаяла добраться домой. На следующий день она позвонила племяннице в Девоншир и договорилась немного погостить у нее.

О Даттах мисс Ифосс никому ничего не сказала. На свежем воздухе она набралась сил и через пару недель вернулась в Лондон окрепшей физически и духовно. Она открыткой известила Даттов, что решила не оставаться больше с малышом. Она не стала объяснять почему, только написала, что, надеется, они ее поймут. После этого она, как могла, постаралась начисто выбросить Даттов из головы.

Прошел год или около того, и в серое холодное воскресенье на бульварчике неподалеку от ее дома мисс Ифосс увидела Даттов. Они сидели на скамейке, тесно, по-сиротски прижавшись друг к другу. И что-то, а что - она никогда не сможет объяснить, толкнуло мисс Ифосс подойти к ним.

- Добрый день.

Датты обратили к ней свои строгие, несчастные личики.

- Доброго здоровья, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт. - Давно вас не видно, давно. Как чувствуете себя в такую слякоть?

- Спасибо, хорошо. А вы? Как вы живете-можете, миссис Датт?

Мистер Датт поднялся и отвел мисс Ифосс в сторону.

- Берил совсем раскисла, - сказал он. - Микки умер. С тех пор Берил сама не своя. Понимаете наше состояние?

- Мне так неловко.

- Я стараюсь развлечь ее, но боюсь, мои старания напрасны. Меня это тоже сломило. Плохой из меня утешитель.

- Не знаю, что и сказать, мистер Датт. Какое горе.

Мистер Датт взял мисс Ифосс под локоть и вернулся с ней к скамейке.

- Я сказал мисс Ифосс, - сказал он жене. Миссис Датт кивнула.

- Мне так неловко, - повторила мисс Ифосс. Датты не мигая смотрели на нее печальными молящими глазами. В них было что-то гипнотическое.

- Мне надо идти, - сказала мисс Ифосс. - До свидания.

- Все переумирали, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт. - Один за другим.

Мисс Ифосс мешкала уходить. И сказать ей было нечего, разве что снова просить прощения.

- Опять мы осиротели, - продолжал мистер Датт. - Опять маемся. Мы так их любим - и вот: не знаем, куда себя деть в воскресенье. Одинокая пара. Не в человеческих это силах, мисс Ифосс, переносить такие удары.

- Я скажу не к месту, мистер Датт, но человеческих сил хватает на очень многое. Этого не осознаешь, когда случилась беда, но пройдет время - и вы сами убедитесь.

- Вы умница, мисс Ифосс, и вы правильно заметили, что в нашем положении трудно учиться благоразумию. Скольких мы уже потеряли за свою жизнь! Дать и потом отнять! Непостижимо господне жестокосердие.

- До свидания, мистер Датт. До свидания, миссис Датт.

Те не ответили, и мисс Ифосс быстро удалилась.

Мисс Ифосс стала чувствовать, что стареет. Она обзавелась палочкой; в кино у нее уставали глаза; она сократила чтение, ей стало утомительно поддерживать долгий разговор. Она вполне философски отнеслась к перестройке, радовалась, что способна на такое отношение. К тому же обнаружились положительные стороны: все больше приятности доставляло обращение к прошлому. Она со свежим чувством заново переживала любимые периоды. Жизнь капризна, и тут отыгрывался свой каприз.

Случай опять свел ее с мистером Даттом. Она полдничала в тихом старомодном кафе, которое далее в мыслях не стала бы связывать с мистером Даттом. А он вошел и встал перед ней.

- Доброго здоровья, мисс Ифосс, - сказал он.

- Ба, мистер Датт! Как вы поживаете? Как ваша жена? Мы порядком не виделись.

Мистер Датт сел. Он заказал себе чай и чуть подался вперед, вглядываясь в нее. О чем он думает? - гадала мисс Ифосс, у него вид человека, который из вежливости поддерживает компанию, хотя мысли его далеко. Наглядевшись, мистер Датт просветлел лицом. Он улыбнулся и заговорил как человек, собравшийся с мыслями:

- У меня огромная новость, мисс Ифосс. Мы не помним себя от счастья. Берил ждет ребенка.

Мисс Ифосс поморгала глазами. Намазав гренок джемом, она сказала:

- Какая радость. Какие вы молодцы. Как миссис Датт будет довольна. А когда... это ожидается?

- Очень скоро. Очень скоро. - Мистер Датт сиял. - Естественно, Берил потеряла голову от радости. Целыми днями готовится.

- Перед таким событием масса забот.

- Масса! Берил помешалась на вязании. Такое впечатление, что она не может остановиться.

- Для женщины, мистер Датт, это самое важное событие жизни.

- Часто - и для мужчины, мисс Ифосс.

- Да, конечно.

- Мы опять воспряли духом.

- Я рада за вас. В прошлую встречу вы были такие убитые.

- Вы тогда сказали мудрые слова. Вы не представляете, как вы нас поддержали.

- Что вы, я совсем не умею утешать.

- Умеете. И Берил это потом признала. Это счастье, что мы вас тогда встретили.

- Спасибо, мистер Датт.

- В тяжелых обстоятельствах легко растеряться. Вы подсказали нам выход. Мы всегда будем благодарны вам.

- Вы меня переоцениваете.

- В тяге к ребенку есть особая сила. Заботиться о нем, дарить ему любовь и ласку - это, я полагаю, умеют все. А то, что в каждом из нас есть еще росток великодушия, - это понимают немногие.

- Чем старше я становлюсь, мистер Датт, тем больше убеждаюсь, что человеку очень мало дано понять. Я думаю, что ему вообще ничего не дано понять. Все прекрасное сложно и таинственно. Пусть оно таким и остается.

- Вы совершенно правы! Я то же самое говорю Берил. С удовольствием доведу до ее сведения, что вы разделяете мою мысль.

- У меня это не мысль, скорее - чувство.

- А кто нас убедит, что это разные вещи?

- Пожалуй.

- Мисс Ифосс, окажите мне услугу.

- Какую?

- Сущая безделица, но мне будет приятно. Можно я заплачу за ваш чай? И Берил будет приятно. Мисс Ифосс рассмеялась:

- Конечно, можно, мистер Датт.

И, выговорив эти простые слова, мисс Ифосс вдруг совершенно отчетливо поняла, что ей надлежит сделать.

Мисс Ифосс стала распродавать вещи. Она продавала их в разные руки, оставляя себе кое-что на подарки. Это заняло много времени, за всем надо было проследить. Она составляла длинные подробные списки, без которых голова ее уже не справлялась. Было грустно, когда сроднившаяся вещь уходила из дома, но умом она понимала: абсурдно чувствовать привязанность к вещам. Пусть к ним теперь привязываются другие; в конечном счете, и эти новые привязанности окажутся такими же ненадежными, как у нее.