Книжка-подушка - Александр Павлович Тимофеевский

пойду, помолюсь там. 37 И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. 38 Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. 39 И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. 40 И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? 41 бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. 42 Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя. 43 И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели.

«Тайная вечеря» Луки Джордано – одна из самых глубоких и на удивление мало известная. Хотя про немощную плоть и отяжелевшие глаза, про то, как трудно бодрствовать с Ним, никто лучше Джордано, по-моему, не сказал.

1 мая

Анна Пармас опять сняла замечательный клип и опять на песню группы Ленинград.

До этого были «Экспонат», «Вип», «ЗОЖ», все три – шедевры. Новый клип и новая песня вообще про главное: в Питере – пить. Великая фонема, десятилетиями, веками освященное действие, питерские шлепальщики, которые, дыша духами и туманами, путешествуют по рюмочным, здесь дают водку, а к ней бутерброд с килькой, тут – портвейн-жопомой и конфету-каракум. А за ними уже брезжит сияние, за ними прямой путь к истине, а значит, только из горла. И безнадежным промозглым утром все начинается по новой.

Так мы жили тридцать, сорок лет назад при советской власти, а потом в проклятые девяностые, в краткий миг демократии, так живут и теперь, при новейшем авторитаризме, в Питере – пить это вечная ценность, не колеблемая временем. Клерк, обматеривший офис, продавщица, сбежавшая из магазина, экскурсоводша, бросившая свою экскурсию, гаишник, выкинутый, как Распутин, в речку, но выплывший оттуда, таксист-кавказец, не очень знающий по-русски и конфликтующий из-за этого с навигатором, все они – маргиналы, все парии, все отверженные. Не ведающие никакой культуры и высокодуховные, трепетные, в немыслимом розовом берете. Разные, но дружно пославшие жизнь нах.

Это и есть прекрасный русский мир, навсегда задумчивый, навсегда одинокий. Он не сверкает кремлевскими звездами, не плюется фашистами в телевизоре, не стреляет в далекой Новосирии. Он вообще не стреляет. Он качается, кончается, исчезает в промозглом утреннем тумане. И так сохраняется навеки. Как завещал нам Тот, Кого мы вспоминаем сегодня – смертию смерть поправ.

2 мая

Зам. министра культуры, обвиняемый в захватывающем воровстве на беззащитных памятниках, сказал о себе в суде: «Я человек положительный». Прямо жених из чеховской «Свадьбы», напыщенный жулик: «Я человек благородный, и у меня в душе свой жанр есть». Тоже русский мир, и тоже неизменный.

9 мая

Я уже вспоминал великую фразу Ахматовой, которая после доклада Хрущева, когда народ стал возвращаться из лагерей, сказала: «Теперь две России взглянут друг другу в глаза – та, что сидела, и та, что сажала». С тех пор прошло ровно 60 лет. Двух Россий как ни бывало – там за далью непогоды есть блаженная страна, полная благородных воинов, в ней никто не изуверствовал, не крысятничал, не кропал доносов, не проводил чисток, не расстреливал несчастных по темницам, пламя войны все озаряет и очищает. От жуткой советской истории «Бессмертный полк» оставил четыре года, одни святые воспоминания. Когда 700 тысяч человек вливаются в улицы и каждый идет со своим мемориалом, это величественно и трогательно до слез. Тут и праздник, и память, и 9 мая, и новые совсем граждане. Все деды у них родом из Победы, все героические, все жертвенные, все прекрасные, все равны, как на подбор, с ними дядька Черномор. Усатый, с трубкою, дядька возникает сам собою, со всей неизбежностью.

P. S. 9 мая 2017

Оказывается, Вторую мировую войну «не удалось предотвратить прежде всего из-за попустительства преступной идеологии расового превосходства, из-за разобщенности ведущих стран мира». Это сегодня Путин рассказал. Кто же попустительствовал? Надо полагать, Англия, Франция, Америка, занятые разобщением с СССР – его идеологию тоже ведь считали преступной, и не то чтобы совсем беспочвенно: на месте расового превосходства у нас было социальное. Торжество гегемона, классово сознательного пролетария отправило в небытие целые сословия – дворян, священство, купечество, не говоря уж о миллионах крестьян, замученных и уничтоженных в коллективизацию. Чем социальное превосходство менее преступно, чем расовое? Разница лишь в том, что социальный uber alles обслуживал внутренние нужды, борьбу с контрреволюционной сволочью, а расовый – был направлен вовне, на господство во вселенной. Сталин, разумеется, тоже о нем мечтал, но Гитлер выбрал прямой путь, угрожающий всему миру сразу, и жуткость коммунизма на время стушевалась, он стал меньшим злом, а, значит, добром, великую победу которого мы со слезами на глазах празднуем.

Конструкция «меньшее зло против большего» тяжела и тягостна, в ней безысходность драмы, но в ней и освобождение от немецкого нацизма, от всякого фашизма, в том числе, и советского, в ней человечность воина-победителя, выстраданная и кровавая. В ней Георгий топчет Змия: за безысходность положена премия. В конструкции, озвученной Путиным, где есть преступная идеология и державы-попустительницы, разобщенные с СССР (и чего это они нос воротили?), безысходности не содержится, а, значит, не видать и премии, накал драмы падает. К тому же реальные победители, герои войны, тонут в арифметическом множестве святых на палке, зато новый пантеон, с каждым годом только ширясь, затопляет собою нынешние постсоветские города и советские кровавые десятилетия.

19 мая

Три года прошло со смерти Балабанова. Самый крупный, самый глубокий и важный его фильм, конечно, «Груз 200» – про поздний Советский Союз и то путинское, что в нем было. Про террор, растущий из родины, про мертвого жениха и старые песни о главном. Собственно, путинская Россия со старых песен о главном и началась, когда в середине девяностых из них стали лепить оптимистический миф времени. «Груз 200» – ответ на этот миф, никто так художественно, так убийственно не возразил: жених в муках и в мухах, в звуках му, одних и тех же, сквозной образ последних тридцати лет, груз 200 из Афганистана, Донбасса, Сирии.

Когда все это кончится – то, что сейчас, «Груз 200» будут изучать в школах. Вряд ли я доживу до этого времени, но оно, безусловно, настанет.

23 мая

Горбачев тут поддержал Путина за Крымнаш: мол, я бы в такой ситуации тоже присоединил, – сказал Михаил Сергеевич. Ну, сказал и сказал. Но лента моя вспучилась. Кругом дискуссии негодующие и совсем звенящие – одним звуком, настолько, что слово