Графъ - Аля Пачиновна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Не спеши, не сжимай так сильно, девочка, расслабься, дай ещё… тормози, я хочу тебя медленно, нежно…
А нежно не получалось. Медленно - да. Но на всю длину, с оттяжкой, жесткими, размеренными толчками вгоняя одуревший орган в придушенную девочку. Подминал под себя маленькую, размягшую от прострации Леру, замирал на пару секунд, любуясь… И возвращал в сознание, вдувая в неё кислород. Он трахал ее так, как давно хотел. Так, чтобы на утро и на следующий день и тогда, когда Глеба уже не станет, она все ещё чувствовала его в себе… чтобы память об этой ночи жила в ядрах их клеток. Может быть, когда-нибудь в следующей жизни они сразу узнают друг друга и не станут терять ни минуты…
- Откуда ты такая, а… - сказал он расслаблено, не желая покидать ее тёплую влажную нежность.
- Из Москвы… - глухо ответила Лера.
Глеб усмехнулся, но тут же вспомнил, что запретил ей говорить, к тому же это был не вопрос, а, скорее, претензия. С другой стороны срок ограничения истекал, за окнами светлело небо. Можно было и поговорить, наконец…
- Нормальные бабы в столицу свою розочку везут продавать, а ты в родную клоаку прикатила просто так ее мне отдать.
Лера протестующе дёрнулась, но Глеб надежнее прижал ее собой к постели.
- Отдать? - возмутилась она и поёрзала. Что-то в ней недовольно всколыхнулось. - Ты заставил меня!
- Только в самом начале, может быть, - возразил он. - И не заставил, а подтолкнул. Это разные вещи.
- И какой в этом был смысл?
Глеб поднял голову, навис над ее лицом нос к носу. Такая трогательная она была с этими черными кругами под глазами и истерзанными губами. Он вглядывался в ее лицо сквозь редеющий фильтр ночи и старался запомнить каждую черту. Жаль, он не увидит ее через десять-пятнадцать лет, когда на пике цветения эта красивая женщина полностью раскроется и будет источать самый пряный свой аромат, тягучий и манящий.
- А тебе во всем нужен смысл? - он вдохнул ее запах, до нижних корешков легких, до боли, подержал его в себе сколько смог, выдохнул в теплый висок.
Девчонка нахмурилась, явно пряча смущение, и попыталась пожать плечами, плотно стиснутая его грубыми объятиями:
- Ну… вообще-то, да.
- Тогда какой смысл в твоей журналистике?
Она обижено засопела, потом буркнула, отводя взгляд в сторону:
- Я не знаю…
- А я знаю, - Глеб устроился удобнее, подперев рукой голову, чуть отклонился, стал смотреть, как ее красивый профиль постепенно светлеет на фоне неизменно-чёрного шелка подушек. - Нет ни в чем смысла. Ты здесь, чтобы лежать сейчас подо мной и ни о чем не думать.
Он пальцем осторожно потрогал её губы и кончик носа, провёл по бровям, будто зарисовывал черты, чтобы лучше запомнить. Лера ловила его лёгкие штрихи, словно это ей было приятно, пока, вдруг, резко не отвернулась, шмыгнув носом. Видимо, не думать ни о чем, у неё не получалось.
- Лежу непонятно где, - проворчала она, старательно игнорируя его пальцы на своих отзывчивых сосках, - непонятно что дальше будет и во что я, вообще, вляпалась. Глеб! - Лера порывисто повернула голову и ткнулась губами в его колючий подбородок. - Он же был твоим другом, вроде, или нет? Как так случилось?
Вопрос ребром врезал в солнечное сплетение. Глеб вернулся в реальность, будто камнем в воду холодную рухнул. Только в эту минуту он понял, что на самом деле всю свою жизнь барахтался в ней, балансируя над поверхностью, полагаясь на привычные ориентиры. Эта девочка все их сбила, когда падала на него с неба. Ослепила своим сиянием, отогрела душу, разбавив его холодную кровь каким-то жгучим, ванильно-горьким сиропом…
Глеб нехотя откатился на край кровати, нашарил на тумбе сигареты. Пора было ставить точку и плыть дальше, пока не стало непоправимо поздно. Последний откровенный разговор на прощание, пара инструкций, и лети, голубка. Надо только определиться с границами. Есть такая правда, которой женщина всегда предпочтёт ложь…
Глава 45
Глава 45
Попал по всем фронтам, да не просто в замес, коих в его жизни было не мало, а в какое-то сумасшедшее «Бульварное чтиво». Чем не название для ее книги? Жил себе герой, занимался серьёзными делами, отдыхал, как ему нравилось - мог позволить всякое. И тут - на тебе! Идёт! Сиськи, ноги... Эммануэль, блять! А потом глаза эти ее и губы. И все остальное… Герой поплыл, согласно жанру, потерял бдительность, стал уязвимым перед заразой. Героиня, ясное дело, та, которая сразу западает в память и куда-то глубже, ниже, в такие тёмные уголки души, в какие он сам никогда не заглядывал. Поэтому брать наскоком такую нельзя - преступление. Вот он ее и мучил, дрючил, выворачивал из неё женщину, которую и убить хочется и жалко. Хочется въебать по губам, но целуешь! Придушить хочется, но не до конца…
Такая вот криминальная драма с элементами эротики, литература для домохозяек. Бандитский Петербург на минималках с розовыми соплями. Ванильно-пафосный роман, от которого устал и сам автор, и персонажи. И закончится всё непонятно чем и как, потому, что автор - баба и сюжет может унести куда угодно ее гормональными волнами…
Именно так он думал, вминая в пепельницу фильтр только что выкуренной сигареты. Надо завязывать… с вредными привычками.
«Как так случилось, Глеб?» - стрекотал в голове ее шепот.
Как? Это ты себя спроси! Как тебя, такую хорошую, умную, угораздило попасть Графу на глаза? Разве мама не рассказывала тебе сказки про чудовищ и невинных красавиц? Не предупреждала, что это никакие не сказки?
А да… Из биографии этой Новодворской он помнил, что ее воспитывала бабка. А та, наверное,
