Обольщение Евы Фольк - Дэвид Бейкер

Дым выедал глаза, и Андреас, на мгновение зажмурившись, не заметил, как на него из-за белой пелены выскочила фигура в зеленой униформе. Откатившись на бок, он суетливо потянулся рукой к своей кобуре. Прямо перед ним появилось лицо молодого американца.

Андреас вскинул пистолет. Американец приложил к плечу приклад своего карабина. Андреас выстрелил первым но промахнувшись, быстро откатился в сторону. Американская пуля вонзилась в землю возле его плеча. Андреас откатился еще раз, и второй выстрел высек искры из камня в нескольких сантиметрах от его головы. Он выстрелил в ответ но опять промахнулся. Третья выпущенная американцем пуля просвистела возле виска Андреаса. Он опять вскинул свой пистолет.

В четвертый раз американец выстрелить не успел. Его карабин дал осечку, и ошеломленный молодой солдат на мгновение встретился взглядом с глазами Андреаса.

В этот момент земля затряслась от взрыва. Это открыла огонь немецкая артиллерия. В небо взметнулись огромные столбы земли, расшвыривая в разные стороны камни, большие комья грунта и кричащих американцев. Небо осветилось вспышками. Невидимая взрывная волна, словно ударом гигантского молота, отбросила Андреаса и его противника на дно воронки. В небе раздался визг пикирующих «Юнкерсов».

Закрыв голову руками, Андреас молился так быстро, как только мог. Вокруг рвались снаряды, окатывая его дождем из камней. Где-то рядом в землю вонзались смертоносные очереди, выпускаемые истребителями. Андреас изо всех сил прижался ко дну своей воронки. Ухнул еще один взрыв, и все затихло. Нигде не раздавалось ни единого выстрела.

Кашляя, Андреас медленно поднял голову, пытаясь что-нибудь увидеть за пеленой дыма и пыли. У него звенело в ушах. Казалось, его голова вот-вот лопнет. Осторожно высвободившись из-под слоя земли, Андреас встал на четвереньки, сжимая в вытянутой вперед, дрожащей руке пистолет. Оглядевшись в поисках своего американского противника, он никого не увидел. На поле не осталось ни одной живой души.

Андреас медленно распрямился во весь рост. Сквозь звон в ушах он едва расслышал радостные крики своих солдат у себя за спиной. Обернувшись, Андреас увидел, что они машут ему руками. И тогда он побежал — побежал так быстро, насколько только ему позволяли подкашивающиеся ноги.

Запись в дневнике от 27 декабря 1944 года:

Сегодня — наша первая годовщина свадьбы, а я целый день проплакала. Андреас написал мне прекрасный стих. Бумага его письма пропахла порохом. Я так сильно его люблю, но сейчас гибнет столько солдат, что я уже сомневаюсь, что мы увидимся. Газеты каждый день исписаны некрологами. Андреас приснился мне прошлой ночью. Я видела, как он собирает виноград и улыбается. Он пишет, что его солдаты надеются на то, что новые ракеты «Фау-2» изменят ход войны. Я тоже на это надеюсь.

Доктор Кребель говорит, что моя беременность протекает нормально. Меня это одновременно и радует, и печалит. А если у моего ребенка не будет отца? Что если американцы убьют меня после родов? Доктор Кребель ругает меня за подобные мысли. Он говорит, что дети — это Божий дар надежды. Именно поэтому, как он считает, Иисус пришел на землю младенцем. И еще он постоянно напоминает мне, что американцы — это нерусские.

Андреасу я до сих пор так ничего и не сказала. Я не уверена, что это нужно. Я надеялась, что он приедет домой на Рождество, но рассчитывать на это было, конечно же, глупо. В этом году солдатам не до Рождества. Доктор Кребель тоже не уверен, что я должна рассказать Андреасу о ребенке. Это может помешать ему сражаться. Папа тоже не советует мне этого делать. Я понимаю, что новость о ребенке может подорвать решимость Андреаса в бою, но, вдруг он погибнет, так и не узнав, что стал отцом?

Теперь все мы голодаем. Меня немного беспокоит, что мой малыш не получает достаточно питания. Продуктов в деревне с каждым днем становится все меньше. Тяжелые времена переживают даже фермеры.

Вокруг все только и говорят, что об убийстве солдатами СС евреев в Польше. Папа считает, что фанатики на такое вполне способны, но не стоит сбрасывать со счетов и преувеличения вражеской пропаганды. Он слышал по Би-би-си совершенно нелепые вещи. А вот Кэтхен подобные слухи только радуют. Она считает, что эта война началась именно из-за евреев. Кэтхен сильно их ненавидит. Я спросила об этом у Клемпнера, и он сказал, что Германия просто депортировала евреев в трудовые лагеря, где они шьют униформы и делают другие вещи, необходимые для фронта. Он спросил меня, какой может быть смысл в том, чтобы убивать работников в которых мы сейчас так остро нуждаемся. Я рассказала об этом Кэтхен. Она была разочарована.

Женщины в церковном швейном кружке рассказывали о так называемом «Плане Моргентау». Они говорят, это подтверждение того, что американцы — в союзе с евреями, которые намерены раз и навсегда уничтожить Германию, Меня больше всего беспокоит та часть плана, в которой сказано, что каждому немцу следует разрешить получать в день не более тысячи калорий. Неужели они подразумевают также и детей? Мы же просто вымрем от голода. Фрау Викерс говорит, что американцы хотят лишить нас всей промышленности u разбить Германию на небольшие фермерские районы. На мой взгляд, для американского президента рассматривать такие планы — настоящий позор. Неужели их никто не остановит?

На прошлой неделе приезжала мама. Она хочет, чтобы поехала с ней и ее новым мужем в Дрезден, чтобы дождаться там окончания войны. Она говорит, что между правительствами Германии и Британии есть какое-то секретное соглашение. Фюрер согласился не бомбить Оксфорд, а Черчилль — Дрезден. Я сказала, что не могу оставить папу, и что Черчиллю нельзя ни в чем доверять. Но мама все равно едет в Дрезден. Значит, так тому и быть.

Папа и Оффенбахер сегодня занимались строевой подготовкой на рыночной площади вместе с другими ополченцами Вайнхаузена. Как по мне, это выглядело просто нелепо. Униформа висит на них мешками, а пастор с винтовкой в руках — это вообще слишком. Впрочем, как мне показалось, папе это нравится. Наверное, с оружием в руках он чувствует себя сильным. Бибер же ходит злой, как шершень, потому что Клемпнер не зачислил его в состав ополченцев из-за возраста. Ганс говорит, что, несмотря на свои семьдесят семь, он еще не забыл, как правильно стрелять. Конечно, старики и школьники — неровня настоящим солдатам, но, если сюда придут американцы, им придется сражаться.

Бедная Линди по-прежнему каждый день ходит на станцию, ожидая Гюнтера.

Весь мир сошел с ума.

Вчера, открыв свою Библию, я нашла те нарциссы, которые мне когда-то подарил Вольф. Меня чуть не стошнило, и я сразу же их выбросила.

Глава 32

Боже, как я ненавижу немцев!

Пауль Фольк посмотрел в небо. У него над головой, скрытая непроницаемой пеленой январских облаков, прогудела на восток эскадрилья американских бомбардировщиков Б-17.

— Опять будут бомбить Кобленц. Да поможет Бог этим несчастным!

Пауль поднял воротник пальто. Подул промозглый ветер. Опять пошел снег.

— Я вчера после церкви навестила Линди, — сказала Ева. — Она хочет взять семерых детей из города. Клемпнер сказал мне, что партия собирается как можно скорее начать эвакуацию.

— Мне жаль горожан. Многие из них оказались на улице. Некоторые голодают, а те, кто побогаче, ездят по фермам, выменивая продукты на украшения и одежду. Я видел на этой неделе некоторых своих прихожанок в совершенно нелепых шляпках.

Ева покачала головой.

— Но даже у фермеров запасы не беспредельны. У Линди, например, на полках уже пусто.

Пауль кивнул.

— И у Оффенбахера пекарни разрушены.

Они неторопливо шли с рынка, неся в корзинках свои немногие покупки. Ева смогла найти банку копченой свинины, несколько свиных ребрышек для супа и небольшой пакет ржаной муки. Ей повезло, поскольку через день истекал срок действия ее купона на муку.

— От Андреаса есть свежие новости? — спросил Пауль.

— Да. Военная почта совершает чудеса. Андреас получает все мои письма, а ко мне доходят все его. Но, конечно, каждое перечитывается цензором. — Ева остановилась, чтобы плотнее обвязать вокруг шеи шарф. — О сражении в Арденнах Андреас сказал только, что оно было ужасным, и больше ничего.

— Думаю, американцы удивлены, что мы до сих пор не упали духом. — Пауль, оглядевшись по сторонам, понизил голос. — Но уже ни для кого не секрет, что мы не в состоянии победить.

Ева напряглась.

— Не говори так. Армия разрабатывает новое оружие и…