Кабинет доктора Ленга - Чайлд Линкольн

Но времени на размышления не было. Следовало поскорее вернуться к особняку Констанс – именно там собирался нанести удар Ленг, пока Пендергаст попусту терял время в подземелье.

Он развернулся, выскочил из камеры, промчался по коридору к лестнице и поднялся наверх, прыгая через две ступеньки. Через минуту он вырвался из ниши в Кабинете Шоттама и сломя голову пустился к выходу, распугивая посетителей. Оказавшись на свежем воздухе, он побежал на север по Кэтрин-стрит. Пендергаст знал, что в трущобах поймать кеб невозможно, но на Бауэри они наверняка есть.

И там действительно отыскался кеб. Извозчик дремал на высоком сиденье, поджидая пассажиров. Пендергаст запрыгнул на лошадь, достал нож, перерезал постромки и поводья, высвобождая животное. Проснувшийся кебмен закричал и попытался хлестнуть Пендергаста кнутом, но было поздно. Пендергаст вдавил каблуки в лошадиные бока, пронзительно свистнул и во весь дух понесся по Бауэри, к Юнион-сквер и дальше.

74

Д’Агоста стоял перед железной решеткой, уставившись на открытое окно и занавеску, колыхавшуюся на холодном декабрьском ветру, словно сигнал бедствия.

Манк взобрался по решетке и проник в дом. Другого варианта не было. Но что собирался делать этот мерзавец? Провести ночную разведку… Или что-нибудь похуже?

А главное, что должен был делать сам д’Агоста?

Пендергаст строго наказал ему не вспугнуть Констанс, но было ясно, что нужно войти внутрь. Нельзя позволить этой твари свободно бродить по дому.

Но он не может просто постучать в парадную дверь и потребовать, чтобы ему открыли. Это будет безумием… К тому же поднимется шум, Манк поймет, что за ним пришли, и успеет причинить много вреда, прежде чем д’Агосту впустят после уговоров.

Если уж на то пошло, Манк мог причинить много вреда уже сейчас.

Оставалось одно: попасть в дом тем же путем, что и Манк.

Д’Агоста поднял взгляд на железные прутья решетки с изогнутыми шипами. Он давно растерял форму, почти вышел из среднего возраста, носил на животе бандаж и никогда не перелезал через решетку. И все же он без промедления сбросил тяжелое пальто, мгновенно почувствовав бодрящий холод – за неимением чего-нибудь другого это подхлестнуло его, – и ухватился за железные прутья. Благодарение богу, между ними было достаточно места, чтобы установить подбитую гвоздями подошву ботинка.

Он подтянулся на руках, еще раз и еще, ботинки немного проскальзывали. Еще один рывок, и он ухватился за изгиб железного шипа, снова дернулся и вцепился другой рукой в соседний. Царапая гвоздями кованое железо, д’Агоста со стоном втащил себя наверх, лицо его нависло над кончиками шипов, покрытых пятнами ржавчины. Шипов, загнутых в его сторону.

Что дальше?

Не давая себе времени отдохнуть или подумать, он оттолкнулся ногами и перебросил свое тело через шипы, жестко приземлившись на их выгнутую часть. Одной ногой он все же зацепился за острие, пропорол брючину и заработал глубокий разрез на бедре. Но все-таки ему удалось забраться наверх. Теперь он глядел на землю в двенадцати футах под собой, хотя казалось, что этих самых футов не меньше тысячи.

Д’Агоста помедлил, переводя дух. Затем, стараясь не потерять равновесие, сбросил ноги вниз и, отчаянно цепляясь за решетку, заскользил, пока не сумел снова закрепить ботинок между соседними прутьями. Он начал спускаться, высвобождая поочередно одну руку или ногу и каждый раз слегка проскальзывая вниз. Но едва д’Агоста поймал ритм, как ботинок сорвался с упора и рука проехалась по ржавому железу; острые заусенцы стали сдирать кожу. Вторая нога тоже соскочила… и он упал.

Ужас длился долю секунды, затем д’Агоста встретился с землей, инстинктивно перекатившись через бок. От удара у него вышибло воздух из легких, он лежал и судорожно пытался сделать вдох. «Господи, что же я себе сломал? Или все сразу?»

Минуту спустя он поднялся на колени, а потом, опираясь на решетку, как на костыль, – на ноги. Бережно, по одному, подвигал суставами. Вроде бы все цело. Только полдюжины гематом.

Д’Агоста напомнил себе, что чем дольше он здесь прохлаждается, тем больше времени проведет в особняке Манк.

Он встал под открытым окном. Стена плавно переходила в земляную насыпь, снизу казалось, что второй этаж находится на высоте мансарды. «Мать моя, неужели я вправду собираюсь туда залезть?»

Естественно, потолки в особняке были не девятифутовой высоты, как в миленьких крохотных квартирках двадцать первого века. Д’Агоста понимал, что из-за этого забираться на второй этаж придется еще дольше.

Он заметил ряд декоративных каменных карнизов, или как там называется эта хрень? Над каждым из них задняя стена была сложена из глыб песчаника со множеством небольших горизонтальных выступов.

Около минуты д’Агоста смотрел вверх, ощущая чистый, леденящий ужас. А потом грубо сказал себе: «Шевели своей жирной задницей!»

Он вцепился обеими руками в карниз, поставил на него ботинок и подтянулся. Затем повторил то же самое на очередном карнизе: забросил другую ногу и поднялся к новому декоративному выступу. Пока подошвы с гвоздями стояли на выступах, те казались вполне надежной опорой. Но мышцы рук и ног уже заныли от напряжения.

Нечаянно взглянув на землю под собой, д’Агоста внезапно ощутил панику. «Там всего десять футов, – сказал он себе. – Дальше будет хуже. Продолжай и не смотри вниз». Но ему приходилось смотреть хотя бы для того, чтобы надежно поставить ногу, и с каждым взглядом, пока д’Агоста поднимался все выше и выше, живот его сжимался от страха.

Добравшись до главного выступа первого этажа, он остановился и перевел дух, с благодарностью ухватившись за решетку окна. Но нельзя было терять времени, и он продолжил подниматься к следующему этажу, опираясь на выступы сначала руками, а потом ногами, пока не достиг того участка стены, где мог рассчитывать только на грубые неровности камня и наплывы строительного раствора. Стараясь не думать о том, как малы эти импровизированные ступеньки, он подтягивался, находил новую опору и опять поднимался, не отводя взгляда от окна на втором этаже.

И вдруг остановился. Что делать дальше? Дальше стена на протяжении пяти футов была абсолютно гладкой, каменные блоки не давали возможности ухватиться или опереться на них. Мышцы бедер горели, обе руки дрожали от напряжения, хотя теперь он просто пытался удержаться на месте. Однако он знал, что нужно ползти дальше, иначе он потеряет последние силы и сорвется. Д’Агоста невольно опустил взгляд вниз.

«Черт! Большая ошибка».

Нужно было сдвинуться правее. Там из стены торчало кольцо для блока, оставшееся после облицовочных работ. Но дотянуться до него с ненадежного выступа никак не получалось. Не дав себе времени придумать что-нибудь получше, д’Агоста выпрямился, собрался с силами, чуть-чуть подпрыгнул и сумел ухватиться за кольцо.

Мышцы бедер растянулись так, что взвыли от боли.

Он вцепился в выступающий камень, завел ногу в кольцо, оттолкнулся от него и ухватился за нижний край открытого окна. Потом нащупал покатый подоконник, протянул руку, крепко сжал деревянную раму, взялся за нее другой рукой, оперся ногой на наплыв раствора, перенес на него всю тяжесть тела и медленно поднял вторую ногу. Раствор посыпался, подошвы соскользнули, и он внезапно повис на одних руках. Сердце вырывалось из груди, ноги болтались, лихорадочно пытаясь что-нибудь найти. Объятый паникой д’Агоста нечеловеческим усилием затащил себя на подоконник и сполз в темную комнату головой вперед. Он лежал на полу, хватая ртом воздух, сердце бухало, как тамтам, мышцы дергались, содранные пальцы и колени невыносимо жгло.

Д’Агоста дал себе шестьдесят секунд отдыха – ни мгновения больше. Затем быстро осмотрелся – комната была пустой. Он вытащил из кармана револьвер, кольт сорок пятого калибра с полным барабаном, поднялся на ноги и с трудом поплелся к двери.

Послышался какой-то шум. Д’Агоста приоткрыл дверь, выглянул в коридор… И окаменел, увидев скорчившееся на полу тело со странно вывернутой головой. Кровь стекала по стене и пропитала ковер.