Ласточка - Наталия Терентьева

– Подождите! – Ближе к Олегу пробралась, спотыкаясь, полная мама, приехавшая сюда с двумя очаровательными близняшками лет десяти, Ника как-то вечером сидела с ними у костра. – Ну как же мы так! Так же нельзя!

Ника даже сделала шаг ей навстречу. Не может быть, чтобы ни один человек не возразил на все эти немыслимые обвинения. Кто-то же должен встать на ее сторону!

Олег вопросительно посмотрел на эту маму.

– Слушайте, ну как же это! – взволнованно продолжила та. – Ведь поездка платная! Ее родители деньги заплатили! Как мы можем ее выгнать? А деньги? Что, возвращать их? Вот я бухгалтер, я скажу вам – это очень сложно будет все провести. Начнется – почему да как… Олег Александрович, пусть лучше остается на перевоспитание! Я – за!

– А если она опять кого-то порежет? Или почки отобьет? Нет, это еще разобраться надо! – Геннадий, подбоченившись, вышагивал по поляне, размахивая телефоном. – Что, охрану к ней приставить?

Ника чувствуя, что у нее не хватает воздуха, чтобы выдохнуть острый комок, сдавивший ей грудь, резко развернулась и пошла прочь, не оборачиваясь ни на кого. У самого выхода с поляны она увидела Пашу, который стоял там за большой сосной, прятался.

– Ника, подожди… – тихо окликнул ее подросток.

– Что?

– Что они… сказали…

– Паш… – Ника прошла мимо него, качая головой. – Ты не слышал? Сказали, что я маньячка. Предложили перевоспитать. И… Ладно!

– Ника…

– Ну что?

– Я тебя провожу… до остановки…

– Ты ж на дежурстве вроде как.

– Я… я брошу дежурство…

– Зачем? Лучше бы пошел и сказал им, что все не так было.

– Кто мне одному поверит? – пробурчал Паша. – Я-то чё… Я, в принципе, за тебя… Я вообще… Давай мне свой спальник, чё ты с ним… Я привезу, там, потом в Москве… отдам…

Ника обошла его и быстро пошла дальше по тропинке, Паша прошел несколько шагов за ней, увидел, что его догоняет Игорь, тоже спешащий за Никой, и отошел в сторону.

– Подожди! – Запыхавшись, Игорь наконец догнал девушку. – Ну ты и чешешь… Ноги длинные…

Ника остановилась и молча посмотрела на него. Где он был только что? Мелькнул и пропал. Что-то изменилось в нем с сегодняшнего утра, что-то появилось другое. Или проявилось то, чего она не видела.

– Я слышал самый конец. Это бред. Они бредят. Коллективное помешательство.

– Почему вы это им не сказали?

– Они не слышат нормальных слов, ты разве не поняла? Так бывает. Каждый в принципе неплохой человек. А вместе получается агрессивная толпа, которая может уничтожить, не отдавая себе отчета, что происходит. Коллективный разум – штука сложная, загадочная.

Ника пожала плечами – это все, что он может сейчас сказать? – и попробовала пойти дальше.

– Подожди, пожалуйста.

Ника снова встала.

– Что?

– Правильно, что в такой ситуации ты уезжаешь…

Девушка кивнула.

– Что-то еще, Игорь?

– В общем… Я о другом. Ты же будешь у меня сниматься?

– Нет, – пожала плечами Ника.

– Ты подожди, – попытался остановить ее молодой человек, увидев, что она решила идти.

– Руку отпустите, пожалуйста. – Ника говорила просто, не зло, но так, что Игорь снял руку с ее плеча.

– Послушай меня. Мне нужно такое лицо. Я давно его искал.

– Лицо? – усмехнулась Ника. – Лицо?!

– Да, лицо. Я сниму твое лицо. На тебя будут все смотреть. Ты можешь ничего не играть. Вот так смотри, и все. Стой, отворачивайся, улыбайся…

– Фильм про что будет? Про лицо?

Игорь засмеялся.

– В том числе. Таких лиц – одно на миллион. Не в красоте твоей дело.

– А в чем?

– В другом чем-то. Загадка. Хочу ее разгадывать. Ну, как? Просто так не уезжай. Дай мне слово.

– Нет.

– Почему? Лишь потому, что я…

– Потому что мне это не нужно.

– Это нужно мне, Ника. Сделай это ради меня.

Ника от удивления даже засмеялась, хотя вся ситуация была совсем не смешной.

– Ты прекрасна, когда смеешься. Прекрасна, когда сердишься, когда молчишь, когда вот так смотришь, в фас, в профиль… Прекрасна. А что это – я не знаю. Но мне нужно на это смотреть и снимать тебя. Это уже мое. Я теперь без этого… – Игорь чуть помедлил, ничего больше не сказал, но смотрел выразительно, и не было сомнений, что именно он хотел сказать.

– Зачем же вы тогда… – Ника почувствовала, как предательские слезы мгновенно выступили на ее глазах, – с Дашкой… И потом… Как ваша жена… дети…

– Жена и дети? – удивился Игорь. Проверяет, наверно, глупая девочка. Влюбилась и проверяет. – А при чем тут Даша? Даша – это…

– Я не хочу ничего этого слышать. Пожалуйста. У меня больше нет сил ни на что. И я… опоздаю на автобус. Мне два раза пересаживаться, чтобы доехать до аэропорта.

– Хочешь, дам денег, поедешь на такси?

Ника усмехнулась и молча пошла дальше.

– Нет уж, от меня так не уходят. Подожди. – Игорь опять остановил ее за руку. – Кстати, никакой жены нет. Тем более детей. Не нашлось пока такой женщины… – Игорь выразительно посмотрел на Нику.

– А Даша?

– Даша? – засмеялся Игорь. – Ты издеваешься? Даша – это Даша. Это другое…

– Я так не хочу.

– По-другому не бывает.

Ника смотрела на такое хорошее лицо Игоря. Правильное, милое. Чудесные глаза, чуть большеватый, но красивый рот, твердый подбородок… Да, наверно, это нравится не только ей. Красавчиком его никто не назовет. Но в нем есть что-то такое, невероятно привлекательное – сила, уверенность в себе, свет… Неужели она все это придумала? И ничего этого на самом деле нет?

– Не бывает? – переспросила она.

– Нет. – Он пожал плечами. – Это нормально. Много женщин. Любишь одну.

– Кого любите вы?

Игорь чуть помедлил. Потом осторожно провел рукой по ее щеке и сразу убрал руку.

– Сегодня утром мне показалось, что я встретил девушку, чтобы ее любить…

– И что же случилось потом? – Ника отступила от него на шаг.

Игорь пожал плечами.

– Не знаю. Да ничего собственно не случилось.

– Больше не кажется?

Он внимательно смотрел на ее лицо. Да, вот так, наверно, и надо играть ту сцену, которую он переписывал раза четыре. Все не мог найти к ней ключ. Да, вот так. Она как будто совершенно невозмутима. И непонятно, что это, как так может быть. Потому что ей больно, потому что ее всю переворачивает. Но она не будет ни плакать, ни требовать, ни упрекать. Она просто смотрит прекрасными глазами, в которых все – прошлое, настоящее, будущее. И все бывшие упреки, клятвы, просьбы забываются под этим ее взглядом. Просто смотрит и молчит – то ли прощает сразу и все, то ли никогда не простит. И это так здорово.

Ника, видя, что он молчит, едва заметно вздохнула и снова повернулась, чтобы уйти.

– Кажется, – сказал быстро Игорь. – И даже не кажется, а…

– А мне больше ничего не кажется, – совершенно просто, как будто ответила, который час, произнесла Ника, закинула за спину рюкзак и ушла.

– Я тебе позвоню! – крикнул ей вслед Игорь. – И напишу!

Нике казалось, что вот он сейчас ее догонит. Он все объяснит. Или он скажет, что ничего с Дашей не было. Или хотя бы, что ничего больше не будет. Он уедет с ней, потому что просто невероятно то, что произошло. Она ни в чем не виновата, вообще ни в чем, а ее унизили, выгнали. Но нет. Игорь ее не догнал. Он остался с ними – с массой равнодушных, злых, недоброжелательных людей. Каждый из них по отдельности, возможно, хороший человек. И лично ничего плохого к ней не чувствует. Но вместе они почему-то объединились против нее.

Когда Ника обернулась, перед тем, как спускаться в поселок, Игоря уже на тропинке не было. Ника позволила себе поплакать на ходу. Сесть на землю и плакать всласть – чего хотелось больше всего – она не могла. И времени не было – автобус отходил через пятнадцать минут, а идти еще было очень далеко, и, главное, она себе такого не позволяла. Поскорей бы приехать домой, обнять отца, сесть на свой диван, взять в руки большую чашку, которую она когда-то дарила Анне, сама ее расписывала, а теперь всегда пьет из нее чай. На чашке – домик, солнце, деревце, девочка и мальчик, собачка… Все как положено. Как всегда раньше рисовала Ника, когда была маленькой.

Мальчик со временем стерся, и солнце наполовину тоже. Символы, символы… Простые символы. Почему стерся именно мальчик с этой чашки? А не деревце, не девочка? И солнце – остался один огрызок, как желтый полумесяц. И все равно Ника любит эту чашку, держит ее так же, как много лет держала Анна – двумя руками, грея руки, улыбаясь из-за огромной чашки. Большие мамины глаза – темно-серые, удивительного цвета, темнеющие иногда до черного, отсвечивающие на ярком солнце зеленым, синим. У Ники точно такие же глаза, только нет морщинок под ними, брови чуть светлее, и еще что-то другое, неуловимое. Свет юности, наверно.

Ника на ходу полистала фотографии в телефоне. На одном из снимков, где ее снимал Игорь ее же камерой, вчера, ближе к вечеру, она была удивительно похожа на мать. Так Анна раньше смотрела, так улыбалась. Что имел в виду Игорь, когда говорил, что у нее необыкновенное лицо? Лицо как лицо. И даже не слишком правильное. Чужая душа – потемки. Как хочется понять человека, и как иногда становится страшно, когда ты понимаешь, что им руководит.