Легенда о слезах двух Лун (СИ) - Ушакова Мария "Ktara_Gilbert"

— От этого моё мнение о тебе не поменяется.

На вторую телепортацию и перехват контроля ушло слишком много энергии. Высшая наблюдала за замершим Императором. Он стоял лицом к стене с сгоревшими розами, вибрируя глазами из стороны в сторону.

— Мари? Что происходит? — спросил Андраш, схватив Алису за руку.

Вместо ответа Императрица подняла ладонь, переводя внимание двух непонимающих людей на статичную фигуру мужчины. Она дёргалась, как зависшая игрушка на батарейках. Мари мысленно звала настоящего Альвиана, чтобы тот смог вернуться.

«Пожалуйста», — молила она.

В вытянутой правой руке высшего сверкнул нож. Мужчина стоял так с трясущимися руками, и его взгляд менялся по мере приближения оружия к телу. Наблюдавшая за этим беловолосая девушка хотела броситься к нему, но нож оказался в теле Императора быстрее, чем она решилась на это. Кровь брызнула на пол, и Мари видела каждую её каплю. Настоящий Альвиан наконец-то смог вернуть себе контроль, но всё, что он сделал до этого, осталось в подсознании.

— Альвиан? — спросила Мари, надеясь, что это действительно он.

На её теле не осталось ничего, что говорило бы о действиях высшего. И она хотела оставить в тайне то, что он хотел убить свою возлюбленную и жену, которую сам же вернул к жизни.

***

Мир трубил о глобальной тревоге в лице Кровавого Императора. Золотая коалиция ужасалась от такого массового истребления, и мысли об уничтожении опасности зашли в тупик. Какое бы действие они не предприняли, беловолосый мужчина превратит их в фарш или чёрных сущностей. Если кто-то и мог рассказать подробности о захватчиках, то это был доктор Вальтер Андраш, но и он находился под защитой самопровозглашённого Императора. Мнения разнились. Одни считали, что предпринимать что-то против всемогущих людей — самоубийство, и шанс выжить есть только если подчиняться им. Другим идея о тотальном контроле сомнительной личности не нравилась, и чувство собственного достоинства твердило, что подобный режим им не нужен, а избавляясь от Кровавого правителя, они автоматически избавляются от него. Церковь придерживалась своего: Император — антихрист, а значит скоро наступит Страшный суд, а до этого времени необходимо не искушаться. И все они не могли спокойно спать. Никогда нельзя быть уверенным в том, что этот беловолосый безумец не ворвётся в твоё сознание и не убьёт тебя твоими же руками.

Выслушав рассказ высшей о том, что произошло после его возвращения в замок, Альвиан не стал долго там задерживаться. Он не был уверен в том, что подобное помешательство не произойдёт снова. Голоса подсознания продолжали нашёптывать, как змеи-искусители, страшные вещи.

«Они продолжат нам мешать! Высшие не могут жить вместе с обычными людьми, и будет лучше всем, если одно звено убудет. Выживают сильнейшие, а люди таковыми не являются».

«Они боятся. А нет лучше рычага давления, чем страх. Ими можно манипулировать, как угодно, они всё выполнят. Брат пойдёт на брата только по одному твоему приказу, и в вымирании целой расы не будет твоей вины. На ИХ руках будет чужая кровь».

Император стоял на подстриженном газоне в окружении низких композиций из кустов. Замок Леднице переливался зелёными, голубыми и жёлтыми цветами, как драгоценный камень. С того дня, когда высший был здесь последний раз, он разросся, как могучее дерево, и теперь крепко держался корнями за своё место. Такая трансформация происходила со всеми дворцами, замками и резиденциями. Каждый правитель желал переделать своё жилище под свой вкус, и они имели на это право. Ничто не может улучшить деятельность, чем приятная уютная обстановка вокруг. Но, вспоминая тот недолгий год своего правления, Альвиан осознал, что для него толчком к власти было собственное желание и Мари. Для неё он хотел перекроить не один замок, а целую страну, а затем и мир. Чтобы их дом не ограничивался каменными стенами. С космоса их голубой шар выглядел бы, как цветущий сад. Мари была бы счастлива. Их дети и они сами жили бы в идеальном мире без войн, человеческого лицемерия и прочей грязи, которой было предостаточно во все времена. Что он наделал?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Небо затягивалось серыми облаками, которые не хотели отдавать земле всё солнечное тепло, принадлежавшее ей. Плотный небесный туман медленно плыл к горизонту, где всё могло бы кончиться. Но конца в этом мире нет, как и начала. Можно ли было исправить это всё? Или в жизни действительно не было какого-то ластика, стирающего определённые моменты? Как жаль.

Та сила, которая обещала быть проводником в счастливую жизнь, стала стариком Хароном. Вместе с ней они медленно плыли к этому дню, когда всё раскололось. Всё превратилось в длинную череду из чёрных дней, сопровождающимися смертями и беспамятством. Не возвратись Альвиан сюда, всё было бы хорошо. Мари бы даже не вспомнила о том, что когда-то знала его. Ей было бы так намного легче. Мари…

Император уловил прекратившееся движение подстриженных ветвей кустарников вокруг него. Серое море над ним замерло. Он вновь оказался в фотографии, которую делали истинные. Именно их сейчас не хватало.

Лолита висела в воздухе. На фоне светлого замка её тело выглядело, как камуфляж. Её выдавали только синие узоры, сияющие не хуже солнца. Альвиану пришлось зажмуриться, чтобы увидеть нейтральное выражение лица истинной. Но её пустые глаза иногда выдавали обеспокоенность.

— Пришла меня отчитать? — спросил беловолосый король, — У меня и без тебя, вроде, неплохо это получается.

«Я пришла, чтобы вычеркнуть вас из человеческой истории, — монотонно излагала свои планы Лолита, — Я не могу больше видеть, что вы творите. Мы создали капсулу и кристалл не для этого. Нашими задачами были защита людей и процветание расы, но я вижу совсем не это».

— Можешь убить меня и забрать свой кристалл, если тебе это так важно, — безразлично ответил Альвиан.

«И я это сделаю».

— Что будет с Мари?

«Она умрёт безболезненно, могу тебе пообещать».

Смешок вырвался из груди высшего. То, что он услышал звучало нелепо. Лолита и правда решила, что он согласится на такой исход? Могла бы и соврать для большего убеждения.

— Не-ет, — протянул высший, и голоса змеев внутри него одновременно с ним закричали, — Я уйду в пустоту только с тобой! Даже не смей думать, что у тебя выйдет хотя бы дотронуться до Мари!

Мощный взрыв пошатнул подстриженную траву и низкие кусты. Альвиан чувствовал своё тело только наполовину, другая принадлежала животному подсознанию. Руки раскрылись в объятиях. Пальцы неестественно скрючились, как при артрите. Воздух заискрился, превращаясь в маленькие салюты вокруг высшего. Энергия была везде, и он это чувствовал.

Лолита просочилась в пространство между струнами энергии, уничтожая каждую. От этого силы беловолосого мужчины должны были убавиться. И он это сразу почувствовал в виде резкой слабости и головокружения. Его стало разрывать в разные стороны, как приговорённого к четвертованию. Только вместо верёвок — энергия истинной, а вместо конечностей — всё составляющее высшего: молекулы, атомы и энергия внутри ядер. Каждая попытка вытянутой фигуры сделать последний рывок сопровождалась взрывами и оглушающими импульсами. Под ногами Алвьиана уже образовались две ямы, которые помогали ему удержаться на месте. Его сила удивляла Лолиту. На её счету уже были подобные экземпляры, использующие силу высших во зло, но никто не мог долго продержаться против неё. Мало того, в их прошлой схватке, Кровавый Император смог взять под контроль её разум и практически уничтожил и истинную, и себя. Его самоотверженность могла бы быть во благо людей, если бы он не сломался так быстро после одного предательства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Яркие голубые глаза Альвиана устремились на Лолиту. Через поднявшуюся пыль они светились, как две звезды в тёмном космическом пространстве. Одна часть губ поползла наверх и остановилась, превращая обычную улыбку в звериный оскал. Истинная успела увернуться от столпа сосредоточенной энергии, которая перенаправилась в неё, словно свет отражённый зеркалом. Он рассеялся рядом с разноцветными стенами замка Леднице. Разрушать замок, с которым связаны тёплые воспоминания, Альвиан не планировал. Он был для него, как святыня, уступая место разве что Пражскому Граду.