Век эмпирей - Тони Гонзалес

Пошел мокрый снег, начал завывать усиливающийся ветер, задувая сквозь ветки деревьев с обеих сторон дороги. Совершив эту поездку много раз, она знала, что была на полпути между своими владениями и городом, окруженная со всех сторон неприветливым суровым пейзажем, который простирался на много километров в каждом направлении.

Разъяренная, она достала наладонник, клянясь наказать ответственных за это. Но устройство — которое нормально работало на космодроме — сообщило, что сигнал связи не проходит. Это, было возможно, если канал был блокирован.

Хаатакан к этому моменту была скорее испугана, чем рассержена.

Она была поражена приглушенным гулом двигателя автомобиля на воздушной подушке, поскольку это явилось руководство города. Смотря искоса через мокрый снег, она различила знаки Национальной гвардии. Стараясь не попасть под удар, автомобиль резко остановился в каких-то дюймах от ее бедер.

Вышли четыре провиста.

— Неплохо было бы услышать объяснение всему этому, — буркнула Хаатакан.

Они не сказали ничего, небрежно окружая ее. «Глава» провистов была намного более высокой женщиной, чем Хаатакан, ясно, что калдари, и казалось, холода не замечала.

— Я подожду внутри, до тех пор, пока мой лимузин снова не заработает, — заявила Хаатакан, двигаясь к автомобильной двери. Один из провистов резко выбросил руку, чтобы не дать ей пройти.

— Хорошо, — сказала Оиритсуу, отворачиваясь от автомобиля. — Что вам надо?

Гудение наладонника нарушило неуютную тишину. Командир провистов взяла аппарат из кармана пальто и поднесла к уху.

Потом передала устройство Хаатакан.

— Вызывают вас, — грозно заметила она.

Мокрый снег усилился, хлопья падали на лицо, отнюдь не украшая его. Неохотно Хаатакан взяла наладонник. Это был Джаан Омура, председатель Правления директоров «Каалакиота».

— Добрый день! — бодро приветствовал он. — Или день недобрый?

Хаатакан поглядел на провиста, чья голова слегка подрагивала.

— Вовсе нет, — тихо пробормотала она. — Чем могу быть полезной?

— У меня хорошие и плохие новости, — сказал Джаан. — Плохо то, что мы голосовали единодушно, чтобы предоставить чрезвычайные полномочия для любых действий в «Каалакиоте» Тибусу Хету, повсеместно, включая наши филиалы. Вам придется уйти с вашего поста как можно скорее — добровольно, конечно.

Хаатакан была вдвойне раздражена.

— Вы не можете сделать этого без одобрения держателя акций, — заявила она. — Вы должны будете пустить в ход это предложение по доверенности…

— Мы знаем процессуальную сторону, — прервал Джаан. — Но также понимаем различие между процессами, которые соответствуют разным временам — временам куда более невинным, чем сейчас. Малкален заставил нас по-другому взглянуть на то, что является лучшим для этой корпорации, в контексте того, что является лучшим для Альянса.

— Естественно, — сухо сказала Хаатакан. — Конечно, проще всего ваше решение объясняется тем, что Тибус Хет промыл вам мозги, а легион неудачников во все горло кричит, что именно он положит конец человеческому страданию.

Джаан говорил торжественно.

— Мне очень жаль слышать, что вы говорите это, Хаатакан. Хорошие новости, которые я собирался вам сообщить, — что мы в любом случае собирались голосовать за то, чтобы оставить вас в корпорации на менее важном посту. Но после того, что вы сказали, учитывая, что нас слушает все правление, я полагаю, что вы, скорее всего, упустили возможность для благоприятного решения вопроса.

Хаатакан знала, что произошло; она поняла, что ее власть была потеряна в тот момент, когда «Никс» шарахнул по штаб-квартире «Ишуконе». Только она никогда полностью не признавала этого до сих пор, когда ей предъявили новую действительность. Все же она еще владела собой.

— Вижу, что вы все лишились мозгов, так и запишем, — шипела она сквозь зубы. — Декларация убежденного в своей правоте господина Хета завоевала ваши сердца. Как это вдохновляюще! И впрямь, была ли какая-либо возможность «благоприятного» решения в свете такого необузданного идиотизма?

— Вы облегчаете нам жизнь, — безапелляционно сказал Джаан. — Но несмотря на ваше высокомерие, мы думаем, что только справедливо оставить по крайней мере одну возможность выбора за вами. Мой партнер вам все объяснит. Я с нетерпением жду вашего решения… или не жду ничего.

Связь закончилась, и открылась дверь лимузина.

— Вы, кажется, замерзли, госпожа Оиритсуу, — сказала главный провист. — Не хотите ли войти внутрь?

Хаатакан поспешно подчинилась, потирая руки и наслаждаясь внутренним теплом машины. Провист села наискосок от нее.

— Скажите мне кое-что, — начала она, расстегивая пальто. — Почему вы используете вооруженную охрану, чтобы добраться до вашего дворца? Это ваша личная прихоть? Или вы знаете, что вас действительно ненавидят?

Хаатакан ничего не ответила, впиваясь взглядом в заостренные черты лица этой женщины и запоминая каждую деталь. «Когда-нибудь, — думала она, — я тебя убью».

— Позвольте, я расскажу вам об этой дороге, на которой вы находитесь, — сказала командир провистов, снимая кожаные перчатки. — В одном направлении вы найдете относительный мир и покой…

Провист взяла пальто, заставив Хаатакан инстинктивно откинуться назад. Но вместо оружия она вытащила пачку бумаг.

— В другом направлении, — продолжала провист, разворачивая документы, — дорога ведет назад к нищете, которую вы же и создавали. Мы вернем вас на улицу, мечту о которой вы лелеяли, и, возможно, представим рабочим, которых вы вынудили жить в лачугах, чтобы вы всецело оценили ваш вклад в государство, как его всесильный главный администратор.

Наклоняясь вперед, провист положила бумаги рядом с Хаатакан, которая скользнула по ним невыразительным взглядом.

— Что это такое? — спросила она.

Провист откинулась назад, обхватив руками колени.

— Ваш единственный выбор. Подписывая эти документы, вы подтверждаете вашу отставку и передаете большую часть вашего… значительного… имущества Альянсу Калдари. Мы заверяем, что ваше милосердие не останется без внимания, мы найдем способ выставить вашу запятнанную репутацию в положительном свете. Вам разрешат держать эту землю и дворец, плюс запасы продовольствия, которых должно хватить на все время вашего изгнания.

— На все время? — спросила Хаатакан.

— То есть на всю оставшуюся часть вашей жизни, — сказала провист. — Вы никогда не можете покинуть эти земли.

Хаатакан Оиритсуу была сильной женщиной и не дрогнула даже при угрозе все потерять.

— А если я откажусь?

— Что ж, госпожа Оиритсуу, здесь густые леса, — сказала провист, выглядывая из окна лимузина. Звук дождя со снегом, обстреливающего машину, казался громче, чем прежде. Она пристально глядела на Хаатакан. — В них очень легко заблудиться.

По причинам, которые иным показались бы безумными, возможность нового начинания была дико соблазнительна для Хаатакан. Она переживала и худшие моменты. Только на сей раз ее побуждение не было вызвано ни деньгами, ни желанием вновь достигнуть вершины корпоративного мира.

Ее задачей было уничтожить Тибуса Хета. Она бы заставила его сожалеть, что он оставил ее в живых, — допуская, что она переживет этот день.

Провист протянула ей ручку, Хаатакан смело взяла ее.

— Люди Альянса знают, что для них лучше, — сказала прежний главный администратор, передавая управление половиной государственной индустрии Тибусу Хету. Она знала, что с властью над «Каалакиота» это был только вопрос времени, когда этому примеру последуют другие мегакорпорации.

— Если это — то, чего они действительно хотят… тогда кто я, чтобы это обсуждать?

Не было трупа, чтобы хоронить, нечего и кремировать; не осталось никакой возможности, что рассеянная пыль, окружающая станцию, возможно, когда-то была телом Отро Гариучи. Официально группы по восстановлению, команды поиска продолжали обыскивать участок бедствия в районе штаб-квартиры «Ишуконе», неспособные найти никакого следа от места, где Отро был в последний раз.

Во всеобщем хаосе было ясно одно — далеко не одних только калдари убил адмирал Нуар. В дополнение к уничтожению его собственной команды и всей делегации Федерации, включавшей по крайней мере министра экономики, он взорвал звездный корабль, использовавший станцию как временное пристанище. По этой причине число погибших от несчастного случая было намного больше, чем думали первоначально.

Официально количество умерших оценивалось приблизительно в 385 000 человек; большинство этих жертв было постоянными резидентами, которые погибли немедленно от столкновения и последовавших за ним ядерных взрывов. Но больше чем 600 000 оставались пропавшими, из которых одну треть составляли анонимные команды всех рас, которые случайно попали в участок катастрофы вместе с капитанами кораблей и капсулирами, использовавшими средства обслуживания ангара станции. Из тех пяти тысяч, кто чудом выжил, ни один не остался невредим; радиация не пощадила никого.