Пешка в большой игре - Данил Корецкий

И в конце концов придумал.

В два часа тридцать минут в проходном подъезде одного из старых арбатских домов Асмодей передал идущему навстречу человеку пакет, взамен взяв конверт из глянцевой белой бумаги. Они даже не остановились и не замедлили движения. На языке профессионалов такая передача называется «моменталкой». Роберт Смит был заметно напряжен, Асмодей, наоборот, – совершенно спокоен. Он был готов к тому, что во дворе у мусорных баков ему закрутят руки за спину, однако ничего не произошло.

Асмодей глубоко, с облегчением вздохнул и перестал существовать. Тут же исчез и Проводник. Из узкого сквозного дворика вышел Виктор Клячкин, только что обманувший сразу две специальные службы.

Что делать! Когда играешь по чужим правилам, приходится страховаться. За передачу американцу прощальной записки Ирочки не упрячут на пятнадцать лет в тюрьму, как за совершенно секретный отчет. Правда, Роберт Смит удивится несколько фривольному подтексту письма, возможно, посчитает, что «что-то не так» и не извинит за это, несмотря на «оставленную память». Хотя, если верить Ирочке, «память» тянет не меньше, чем на миллион долларов.

Клячкин шел по маршрутам Фарта и Адвоката, и на этих маршрутах его ждали.

Серая «Волга» оперативного отдела ГРУ остановилась у дома Каймакова.

– Вот телефоны. – Карл протянул белый квадратик бумаги. – Если нас нет на месте, позвоните дежурному и передайте все, что надо.

Франц тем временем нырнул в подъезд и вскоре вернулся.

– Все чисто. – И без всякой связи с предыдущим добавил: – Вымойте руки спиртом. Тогда парафиновый тест на продукты выстрела будет отрицательным.

«Волга» сорвалась с места.

– Ну как?

Из темноты вынырнул Вовчик с клеенчатой сумкой в руках.

– Я давно тебя поджидаю. Если что...

Он похлопал по сумке и тут же сунул туда руку: высветив их ярким светом фар, скрипнул тормозами «Фольксваген».

– Не надо, – сказал Каймаков, разглядев Морковина.

Сыщики поднялись с Каймаковым в квартиру. Он привычно хотел провести их на кухню и включить воду, но Морковин отрицательно покачал головой.

Они с Сергеевым зашли в комнату, извлекли микрофон из телефона, потом отодвинули шкаф и вытащили «клопа» из стены. Когда приборы были спрятаны в металлические коробочки. Морковин вздохнул.

– Откуда у вас оружие?

– Нашли во дворе после перестрелки, – шепотом ответил Каймаков.

– Можете говорить нормально. – Морковин взглянул на Сергеева. – Что скажешь?

– Меня не было ни там, ни здесь.

– Это понятно. А по сути дела?

Сергеев задумался.

– В любой оперативной разработке убийство исключено, возможна только инсценировка.

– Он застрелил его! – тонким голосом сказал Каймаков. – Я видел все вблизи!

– Одно из двух, – упрямо повторил Сергеев. – Или это не убийство, или это не разработка.

– Есть и третий вариант, – медленно проговорил Морковин. – Операция вышла из-под контроля. Но в любом случае... Замолчав, он рассматривал Каймакова.

– Почему вы сняли микрофоны? – нервно спросил он.

– В любом случае наступает стадия «зачистки». Ликвидируются вещественные доказательства и.. Есть у вас место, где можно переночевать?

Таких мест у Кислого было целых два.

Квартира Верки Носовой и Вовчика. Но у Верки место вполне могло оказаться занятым.

– А что будет завтра, послезавтра? Не просижу ведь я всю жизнь в чужих квартирах?

– Главное, пережить сегодняшнюю ночь. В спешке, сумятице могут быть приняты самые острые решения. А завтра можно собрать журналистов, пригласить адвоката. Словом, обстановка разрядится...

Каймаков немного подумал и позвонил Верке. Если уж прятаться, то лучше делать это дальше от дома. К счастью, у нее никого не было.

– Что, зацепило? – довольно засмеялась девушка. – Давай приезжай... «Фольксваген» провез Кислого через половину Москвы, а частные сыщики сопроводили его до дверей Веркиной квартиры.

– Завтра в восемь мы за вами заедем. Без нас не выходите, – сказал Морковин на прощание.

Васильев подходил к своему дому, предвкушая горячую ванну, ужин со стаканом водки и крепкий, успокаивающий сон. За прошедшие дни он похудел, появились мешки под глазами, на нижней челюсти справа расцветал желтым большой кровоподтек от автоматного приклада.

Он уже знал, кто погиб: самолет прилетел вчера, и он его встречал. Первым из раздутого брюха транспортника выпрыгнул старший десятки «альфовцев». Они обнялись.

– Слушай, как тебя зовут? – спросил Васильев.

– Юра. – На грубом, словно из обожженной глины, лице появилась улыбка, будто кто-то сидящий внутри расстегнул «молнию» защитной маски.

– А тебя?

– Борис.

Из самолета выходили уцелевшие и легко раненные участники экспедиции, потом вынесли шесть носилок. Джека, дублера Чена, Богосова и его ассистентов, двух водителей и повара Вовы Васильев не увидел и все понял. В бою, как правило, погибают наименее подготовленные к нему люди.

Погруженный в размышления, майор открыл дверь подъезда и направился к лифту. С двух сторон к нему устремились крепкие парни, каждый держал в руке обнаженный ствол. Третий держал его под прицелом с безопасной дистанции, контролируя каждое движение.

– Стоять спокойно, есть разговор, – сказал Гена Сысоев, который командовал захватом.

Васильев замер. В случайности он не верил, да и на обычных грабителей нападающие не были похожи.

– Мы из Юго-Западной группировки. А ты входил в квартиру Васьки Зонтикова. Так?

Майор молчал. Нападение в связи со службой, в собственном доме! И не иностранных диверсантов, а обычных бандитов! Такого в практике одиннадцатого отдела никогда еще не было!

– Короче, деньги надо отдать! Хоть вы из солидной фирмы – все равно. Так решили на самом верху, иначе бы мы не пришли. На самом верху! Три дня сроку, полтора арбуза – на бочку. «Накидка» Божеская.

– А на кол сесть не хочешь? – спокойно спросил Васильев. – Ты, видно, шизоид!

– Три дня сроку, – повторил Сысоев. – Найдете, куда принести. Нас все знают – мы не прячемся. Не чужое требуем – свое!

Васильев вздохнул. «Стереть» всех троих прямо сейчас! Не получится... Но уж позже...

– Ты хоть соображаешь, что делаешь? – печально сказал майор, будто обращаясь к мертвому.

– Это ты ничего не соображаешь. Знаешь, что сказали там, наверху? Что вы откололись и представляете только самих себя. А ваш Верлинов всем надоел!

Последняя фраза потрясла Васильева до глубины души. Потому что бандит не мог, никак не мог знать того, что он сейчас сказал! Не мог знать ни фамилии генерала, ни о самостоятельности отдела, ни о недовольстве его начальником в высших сферах. И если он все же знает все это, значит, напрямую связан с самым верхним эшелоном!

Хлопнула дверь. Васильев стоял в вестибюле один и тряс головой, точно получил по ней сильнейший удар. Так оно, собственно, и было.

Глава двадцать пятая

Руководитель акционерного общества «Страховка» принимал посетителя. Настолько важного, что выставил из офиса телохранителей – до сих пор такого не случалось ни разу. Рассматривая несколько небольших фотографий и ксерокопию документа, Седой так разволновался, что не мог усидеть на месте: дело требовало немедленных и решительных действий, хотя он совершенно не представлял – каких именно.

Отперев собственный сейф, он достал деньги из личного фонда и вручил посетителю.

– Мы оформим еще беспроцентную ссуду в одном из банков и сами ее погасим. – Седой старался не показывать волнения. – Давайте держать связь, вот мои телефоны.

Посетитель взял плотный прямоугольник солидной визитной карточки с золотым обрезом.

– Мне пока лучше не звонить, – сказал он. – А я буду пользоваться автоматом. Но по телефону – ничего конкретного.

Посетитель встал. Седоголовый, в штатском костюме, он выглядел старше своих лет и был похож больше на пенсионера, чем на подполковника госбезопасности.

Многолетний начальник секретариата одиннадцатого отдела всегда мечтал о доме в Подмосковье. Верлинов строил дома многим, но в данном случае на него вряд ли можно было рассчитывать. Поэтому отставной подполковник рассчитывал на себя.

Оставшись один, Седой позвонил заклятым врагам – Крестному, Антарктиде, Клыку. Впервые за все время борьбы между ворами и «новыми» собиралась совместная сходка не для разбора взаимных претензий, а для защиты от общего врага.

Верлинов думал, что неприятности достигли пиковой величины, но он ошибался. Звонок по защищенной линии буквально уничтожил его. Генерал только слушал и слабым голосом задал несколько вопросов, тихо поблагодарил информатора, сохранившего верность в критический момент. Он хорошо знал, что такое случается нечасто.

Мысли метнулись к изящному «маузеру» на поясе и к комнате отдыха, но срикошетировали в родную квартиру, к жене и внуку, оборвавшись без формирования окончательного решения.