Пешка в большой игре - Данил Корецкий

– Хорошо. – Верлинов отложил отчет. – Про «Сдвиг» они наверняка слышали, так что аргументация вполне достоверна. План утверждается.

Он поставил черными чернилами размашистую подпись в правом верхнем углу плана операции «Передача».

– Еще раз обращаю внимание: тщательно проработайте все мелочи.

Детали отрабатывали втроем: Межуев, Резцов и Григорьев.

– Видно, мне судьба влезть в эту операцию, – сказал Резцов. – Я должен был ему другой документ притащить, но явился инициативник, и вопрос отпал. И вот опять!

– Судьба есть судьба, – хмыкнул Григорьев, блеснув золотым зубом. – Я засажу в тебя два или три раза, все в грудь...

– Получить защитный жилет с цветоимитационной прокладкой?

– Зачем усложнять? Шмальну холостыми. – Григорьев покопался в кармане и вынул три «макаровских» патрона с пластиковыми полусферами вместо пуль. – Дело-то мгновенное: выстрелы, ты падаешь, все разбежались. Проверять никто не будет. Только упади естественно.

– Не впервой. Смотри, не ближе двух метров! А то можно морду опалить...

– Все будет нормально!

– Остальные участники операции об имитации знают?

– Нет. Ни Кислый, ни Асмодей не в курсе.

– Кстати, – вмешался Межуев. – Надо на время операции у Асмодея газовую игрушку отобрать. На всякий случай.

– Отберу, – кивнул Семен.

– Теперь давайте прогоним по этапам: подход, передача, отход... Морковин тоже инструктировал Каймакова, и тоже довольно подробно.

– Твоя задача проста: выйти из дела живым и здоровым. Делай то, что от тебя хотят, но помни – у тебя свой интерес, у них – свой. И они не совпадают! Поэтому если можно чего-то не сделать или сделать наоборот – тебе это на руку. Меньше риска для твоей шкуры. Имей в виду, очень часто «слепого» агента выводят из игры. Насовсем. Понимаешь?

Каймаков поежился и потрогал теменную кость.

– Чего же не понять...

Вовчик, как и обещал, купил патроны. Маленькая квадратная картонная коробочка с тяжелыми желтыми желудями. Один ряд не заполнен.

– Восемь тысяч за штуку, сволочи! – возбужденно пояснял он. – Взял двенадцать – откуда деньги? И так придется дверь варить одному жлобу...

Каймаков снарядил магазин, дослал патрон в ствол. Материальную часть он изучал в институте, на военной кафедре, в течение шести месяцев. Стрелял один раз – пять патронов: два пробных, три зачетных. Вряд ли он был готов к лихой перестрелке. Но тяжесть оружия придавала уверенность. Покрутив пистолет в руках, он засунул его за пояс, подпрыгнул. Может выпасть. Затянул ремень потуже. Теперь держится надежно, но невозможно сесть. Попробовал с одного боку, с другого. Наконец пристроил. Нормально и доставать удобно.

Каймакова одолевали дурные предчувствия, он нервничал, руки заметно дрожали. Странный звонок, странный сбивчивый разговор. Клячкин намекнул, что надо бы пойти и предложить себя в спутники. Морковин тоже советовал сходить: мол, дело прояснится. Советовать легко. И легко «прояснять дело» чужой головой и потрохами. А если по ходу неведомого ему сценария он должен превратиться в труп?

– Давай выпьем? – сказал проницательный Вовчик. – У меня осталось.

– Неси, – с облегчением сказал Каймаков.

После первой порции страх если и не отпустил, то ушел куда-то вглубь.

– Знаешь, какое у меня самое сильное воспоминание детства? – прищурился Вовчик. – Убежали с товарищем из детдома – и на север. В товарняках, на крышах, как придется... Он говорил – родня там есть... Вовчик разлил по стаканам остатки водки.

– На одном перегоне уцепились за поручни пассажирского вагона, стоим на ступеньках, а внутрь войти не можем. Ладно, думаем, на полустанке сойдем. А поезд курьерский, не останавливается, прет и прет, да скорость такая – не спрыгнешь. Мороз, ветер свистит, руки-ноги окоченели, на беду ссать охота, мочи нет... И вдруг чувствую... Вовчик расплылся в улыбке.

– Запах яблок! Сильный, свежий такой... Откуда? Ну, думать особо некогда, не до того, вот-вот упаду – и всмятку, мочевой пузырь разрывается... Короче, заревел, мне лет девять, Вовка – тезка постарше – тринадцать, что ли. Успокаивает: «Терпи, терпи, сейчас остановится, уже ход сбавляет». А какой там сбавляет... Не знаю, сколько длилось, но и вправду – стали на красный свет. Я перво-наперво отлил, а потом сунулись с Вовкой в собачий ящик, в нем вдвоем хорошо: ветра нет, лежишь валетом – греешь друг друга...

А поезд трогается! Открыли крышку – занято – мешок, огромный чувал с яблоками, вот откуда запах. Что делать? Выбросить к чертям и ехать или с яблоками остаться?

Поезд идет, пока медленно, мы чувал тянем, тяжелый, Вовка споткнулся о шпалу, упал... «Тяни, – кричит. – Не бросай!» А тут дверь настежь и проводник – он эти яблоки с юга везет, а шпана под носом увести хочет... Матерится, ногой машет, но не достает, а спрыгнуть боится.

Вцепился я в угол руками, зубами, дергаю, а сам чувствую, ноги не успевают, ход все больше, а проводник кочергой машет, по плечу достал... Упал я, волокусь по шпалам, а мешок не отпускаю... И вытянул все же! Эх ма!

Вовчик махнул рукой.

– Голодные... Наелись этих яблок – неделю понос мучил. Решили к теплу возвращаться. Вовка говорит: «Может, и нет никакой там родни, померзнем зазря – и все!»

И знаешь, до сих пор отчетливо так помню: мороз, руки-ноги отмерзают, ветер ледяной насквозь прохватывает, уссыкаюсь – и запах свежих яблок на морозе! Эх, жизнь-жестянка! Давай допивай!

Вовчик смахнул слезу. Такое случалось с ним крайне редко.

– Ты вроде тоже как беспризорник. Родители рано ушли, намыкался. А тут эти сволочи! Не бойсь, Вовчик всегда прикроет! А если припрет – не жди: стреляй, жми на гашетку, пока патронов хватит, а потом рви когти! Машинку лучше в воду бросить, чтоб отпечатки смыло, или в канализацию – люки везде есть... Каймаков взглянул на часы и стал собираться.

На другом конце Москвы готовились к операции Семен Григорьев и капитан Резцов. Кассету с пленкой и отчет Джека упаковали в плотный конверт и крест-накрест перетянули скотчем.

– Сойдет! – Резцов сунул пакет в потрепанный портфель.

– Давай я тебя подброшу, – предложил Семен.

Красная «девятка» без номеров довезла капитана до Крымского вала.

– Время есть, садись на троллейбус или пешочком. Счастливо!

Семен хлопнул коллегу по плечу.

– Морду не опали, – озабоченно сказал тот.

В условленном месте Семена ждал Асмодей.

– Где вы встречаетесь? – спросил прапорщик.

– У Парка культуры.

– Я высажу тебя на Зубовском. А сейчас слушай...

За прошедшее время они подружились, несколько раз совместно отдыхали с Ирочкой и Наташей, между ними даже возникло чувство взаимной симпатии.

Когда машина остановилась, Семен протянул руку.

– Давай свою игрушку, снимай кобуру.

Асмодей отодвинулся.

– Почему вдруг?

– Приказ руководства. На операции должны быть исключены любые сложности. А вдруг у метро к тебе привяжется милиция?

– Есть же разрешение... Семен пожал плечами.

– Мало ли... Попадутся скоты – захотят себе забрать или просто из вредности отвезут в отделение. И все насмарку. Снимай!

Асмодей медлил.

– Время идет! – Семен обхватил его за плечи, прижал к себе и сунул руку под пальто. – Повернись, неудобно... Асмодей дернулся, но безуспешно.

Прапорщик вытащил пистолет.

– Сунь его сюда! – Агент открыл вещевой ящик. – И не трогай. Вернусь

– сразу заберу.

Григорьев так и сделал. Выпутавшись из плечевой кобуры, Асмодей сунул ее туда же, захлопнул крышку. Если бы он мог, то явно запер бы ящик и ключ унес с собой.

– Не жадничай, никуда не денется! – Семен засмеялся и тем же жестом, что недавно Резцова, хлопнул по плечу Асмодея. – Давай вечером позовем девчонок и оттянемся как следует!

– Давай. – Асмодей немного напряженно улыбнулся в ответ.

– Ни пуха!

Семен рванул с места.

Встреча состоялась ровно в семь. Стемнело. Кислый и Асмодей стояли на набережной под вторым фонарем и, опираясь на парапет, смотрели на черную воду. В руках они держали тлеющие сигареты. Резцов подошел от Крымского моста, они немного поговорили и двинулись вдоль реки. Слева шелестели голые деревья парка Горького. Прошли одинокий прохожий и парень с девушкой. Набережная была пустынной.

Семен наблюдал за троицей в бинокль. Скоро его выход. Он извлек из кармана холостые патроны, потянулся под мышку. Душа противилась тому, что он должен был сделать. Гарантией выживаемости являлось умение мгновенно выстрелить в нападающего. Зарядив в пистолет три холостых, он утрачивал эту способность.

Семен присвистнул. В голову пришла блестящая мысль.

Он ссыпал холостые обратно в карман и открыл вещевой ящик. Игрушка Асмодея отлично подойдет для имитации. Недавно она выполнила прекрасно подобную функцию.

Кислый, Асмодей и Резцов приближались. Капитан выразительно жестикулировал.