Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман - Егор Чекрыгин

Так что я пришлю тебе учеников, которых ты научишь рисовать свои значки, и пояснять другим их смысл. А потом я нарисую этими значками законы для своей страны и велю выбить их на большой скале, чтобы каждый, даже спустя много-много лет, мог следовать им.

И я постараюсь сделать так, как ты говоришь, с этим новым зерном, — вышедшими из берегов реками, пустыми колесами, повозками и прочими вещами… Не знаю, — приживется ли все это и будет ли какой-то толк, но я дам этому твоему «взрослому ребенку» шанс!

Ну что тут сказать? Разве что «Й-й-йес!!!» и этак победно локтем и кулачком сделать. Наконец-то я получил поддержку самого могущественного человека в этих землях и доступ к почти неограниченным (в местных, конечно, масштабах) ресурсам.

Отныне я не клоун-фантазер, который с помощью набора «юный химик» и собственного неувядаемого энтузиазма, пытается в малометражной однушке на двенадцатом этаже многоквартирного дома, построить космический корабль из помойного ведра, огнетушителя и старого велосипеда.

Не-е-ет, господа хорошие. Отныне я солидный научный работник, финансируемый не просто государством, а целым союзом государств! — Важный человек. — Советчик царей, Просветитель и Глава Научной Школы.

Отныне я смело могу отложить свой протазан в сторону, а фест-кийцем только в зубах ковырять, если мясо слишком жилистое к столу подадут. Отныне мое место — на заветном диване, с чашечкой кофе в руках… Ну, может, еще кульман какой-нибудь этакий заведу, научу учеников читать чертежи, и по этим чертежам воплощать в жизнь мои гениальные изобретения и прочие озарения.

…Точно. Обучу (только сначала выдумаю) Осакат с Витьком стенографии. И они будут постоянно при мне — записывать мои гениальные мысли. — Наука, Медицина, Философия, Политика, Экономика и Сборники Анекдотов… Не так много я, конечно, и знаю. — Но это по-любому больше, чем знает любой из ныне живущих. Так что если бережно расходовать свою гениальность, хватит до конца жизни… Ну в крайнем случае, — как всякий уважающий себя Мэтр, — начну присваивать себе изобретения моих учеников. Ибо нефиг поперек батьки в гении лезть!

Да! Определенно, жизнь удалась!!!

Правда, долго испытывать чувство искреннего незамутненного Щастья мне не позволили. Ибо это тут не принято — позволять мне чувствовать себя счастливым достаточно длительное время. По местной священной традиции меня надо как можно быстрее обломать и загрузить работой по самое немогу. И меня таки обломали.

Сначала пошел поток посетителей, которые из-за отсутствия Лга’нхи взвалили на меня двойной груз забот о нуждах племени.

Вместо того чтобы сидя на диване диктовать формулы ядерного синтеза или схему сливного бачка, пришлось разбираться с запасами харчей, ссорой каких-то двух баб из-за не пойми чего, в которую они умудрились втянуть своих мужей, и болезнями овцекоз. Потом еще и Гит’евек умудрился заболеть… к счастью, не тем же, что и козы (четырнадцать штук подохло, — все, кого я поместил в карантин), и я лично занялся его лечением. А Кор’тек с частью прибрежников начал проситься на побережье, обещая завалить нас и все окрестности свежей рыбой. Ундай вцепился в меня мертвой хваткой, требуя немедленно приступить к работам по ирригации и построению крепости одновременно.

…Но самый подлый и неожиданный удар я получил оттуда, откуда совсем уж не ожидал! И дернул же черт Леокая поинтересоваться моим ручным аиотееком!

Ну да. Я понимаю. Он никогда не имел возможности побеседовать ни с одним из тех врагов, что наводили ужас на все окрестные земли. — Те немногие пленные, что попали в его руки, — даже если и удавалось развязать им язык, — говорили на совершенно непонятном языке.

Да и вообще, у Леокая хватало военачальников, которые могли вести его войска в бой. А его задачей было обеспечить страну едой, оружием и этими самыми войсками. И Леокай прекрасно с этой своей обязанностью справился, не отвлекаясь на разглядывания и беседы с врагом.

Но вот тут-то, после трудов праведных, его любопытство-то и заело. Захотелось, понимаешь ли, поглядеть, чем же так страшны эти легендарные аиотееки и как они себя ведут, не вися на дыбе, корчась от прикосновения раскаленной бронзы.

Вот и пришлось познакомить Царя Царей Великого Улота с рыцарем-оуоо Великой Аиотеекской Орды из рода Ясеня.

Мы как раз пировали по случаю проводов дорогого гостя в обратный путь. Так что фактически разговор состоялся на глазах (и ушах) всего племени.

— …Вот ты какой, аиотеек, — пробормотал Леокай, разглядывая Эуотоосика. Тот, признаться, был не в лучшей форме, болезнь и долгий плен никого не красят. Однако опытному Леокаю хватило одного взгляда, чтобы оценить жилистое тело и все еще бугрящиеся мышцы врага. А может быть, ему достаточно было лишь посмотреть в глаза Эуотоосика, чтобы в голосе Царя Царей зазвучали нотки уважения. — Я много слышал о тебе подобных, но вот разговаривал впервые!

— Ты увидишь и услышишь про нас, еще много и много раз! — словно бы подтверждая какую-то невысказанную мысль Царя, сказал Эуотоосик. Говорил он на вполне внятном ирокезском, разве что внося чуть большую долю аиотеекских слов, чем обычный ирокез, так что почти все тут его понимали достаточно хорошо. (Благо, многие из наших, побывав в плену аиотееков, основы этого языка знали.) Даже Леокай, видимо умудрявшийся угадывать те слова, перевода которых не знал, внимательно прислушивался к речам Эуотоосика и, судя по выражению лица, понимал, что он в них говорит.

— Иногда мы проигрываем битвы и даже войны, — тем временем продолжал пленник, слегка возвысив голос и даже попытавшись распрямить согнутую спину. — Но все равно, — никто еще не смог остаться в живых, не покорившись аиотеекам. — Там, у нас, — он махнул головой куда-то в сторону юга, — все народы, где бы они не жили и чем бы ни занимались, — все они покорились нашей силе. — Покоритесь и вы, когда придет ваше время.

Самым неприятным было то, что Эуотоосик отнюдь не бахвалился и не корчил из себя героя. Скорее даже наоборот, его голос, несмотря на некоторую браваду, был безлик, взгляд потухший, а сгорбленные плечи и опущенная голова демонстрировали смирение калеки и пленника перед своими здоровыми хозяевами. Но пусть в его словах не было самодовольства, — зато там была абсолютная убежденность в том, что он говорит. Словно бы обреченный быть казненным на рассвете, констатировал что солнце утром встает на востоке, а вечером сядет на западе. И как бы ему самому не хотелось, чтобы эта последняя ночь никогда не заканчивалась, завтра в положенное ему время солнце обязательно взойдет на востоке, чтобы осветить его болтающееся в петле тело.

И от этой убежденности градус общего веселья как-то резко пошел в минус.

— Всегда что-то бывает первый раз. — Я срочно встрял в беседу, желая спасти празднество. — Там, у себя, вы, может быть, и сильны. Но тут вы столкнулись с врагом, которого не знали прежде. Потому вам никогда не одолеть ирокезов. Каждый раз, когда мы с вами встречались, — побеждали не вы, а мы!!!

Народ радостно загудел.

— Ведь и правда, — мы всегда побеждали своих врагов… Пусть и при своем подавляющем численном преимуществе, но ведь побеждали.

— На нашем Знамени, — продолжал я, не столько для Эуотоосика, сколько для своих ирокезов, — полно скальпов с черными волосами, они так же висят и на поясах многих наших воинов… У нас даже есть женщины, побеждавшие таких, как ты, и сдиравшие с них скальпы!

…Я еще хотел что-то сказать, но народ заглушил меня радостными воплями. — Что с того, что враг считает себя непобедимым? Тем больший нам почет его победить и тем больше добычи мы с него возьмем! А по этому случаю надо выпить, слопать очередной жирный кусок и затянуть героическую балладу о своих подвигах!

Веселье возобновилось с новой силой. Но и Эуотоосик побежденным не выглядел.

— Ты ведь понимаешь, — сказал он вполголоса, обращаясь как бы только ко мне и Леокаю, — что вас тут всего лишь горстка по сравнению даже с нашей ордой? А ведь за нами придут другие, их будет куда больше, чем ты даже можешь себе вообразить!

— Ты даже не подозреваешь, друг Эуотоосик, сколько народа я могу себе вообразить! — Шумящее в голове пиво малость развязало язык, но затуманило мозг. — Ты, блин, московское метро в час пик еще не видел.

— Чего? — чуть ли не хором спросили меня оба собеседника.

— Не важно, — отмахнулся я. — Вспомнилось кое-что из того, что я видел. Но фишка-то не в этом. Фишка в том, друг Эуотоосик, что еще пару лет назад, ирокезов вообще не существовало. Мы появились после того, как вы появились на этой земле… Можешь, коллега-целитель, считать, что мы ответ этой земли на ваше появление. Лекарство, если можно так сказать, от вас… И чем больше аиотееков тут появится, и чем больше народу вы обидите, тем полнее станут наши ряды. И тем непобедимее будут ирокезы!