Принцесса в академии. Суженый - Варя Медная

Узурпатор в тридцать пятом поколении. Лжекороль.

Марсий еще никогда не был так счастлив, как в эти последние недели, когда все заботы сводились к вопросу, где бы раздобыть еды и устроиться на ночлег. Лишь покинув Потерию, он в полной мере осознал, как давило на него бремя нежеланного венца, мешая мыслить трезво.

Но узнать вот так, что предок его был ничем не лучше мадам Лилит, а сам он потомок узурпатора, всю жизнь кичившийся своим происхождением, как и еще сто десять его предшественников, было не слишком-то приятно. И ладно бы было кому наследовать, а тут — какой-то хилый горбун.

Марсий сложил руки на груди и холодно произнес:

— Не слишком вы похожи на моего предка.

Скорее уж в нем больше от здоровяка.

— Это он, — заверил Затейливый, посмеиваясь, и снова хлопнул его по плечу, — даже не сумлевайся.

— В тебе должен был проявиться мой магический признак, — процедил Трэйтор Фьерский. — Наверняка не так, как во мне, совсем слабенько, но все же.

— Магический признак? — впервые заинтересовался Марсий.

Его предок важно кивнул, вышел на середину площадки, лениво подтянул рукав и растопырил пятерню:

— Смотри.

За следующие пять минут лицо Трэйтора Фьерского перебрало от натуги всю гамму красного и покрылось испариной. Рука дрожала от напряжения, губа закушена.

Марсий наконец потерял терпение.

— Что-то вообще должно произойти?

Тут бывший король издал победный возглас, потому что с кончика его указательного пальца сорвалась металлическая капля и с многозначительным шлепком приземлилась на пол.

Все проследили траекторию ее полета и какое-то время молчали.

Затейливый — уважительно, Марсий — потрясенно.

Горбун, выглядевший донельзя довольным, небрежно поправил рукав.

— Что это было? — выдавил Марсий.

— Мне подвластна чугунная стихия, — высокомерно пояснил тот.

— Это вы называете стихией?! — Марсий ткнул в каплю. Потом поднял руки и потряс ими. — Так, значит, вам я обязан ими?

Он присел и надавил на пол обеими руками. Плита вздрогнула, и в ней на глазах начала образовываться яма, как будто пальцы вытягивали камень. Даже мозаика перед постаментом шевельнулась, и разноцветные стеклышки сползли на одну сторону. Теперь казалось, что вопящему божеству надуло флюс на правой щеке.

Яма перед Марсием увеличивалась, короли попятились, и тут по бокам от него выросли два грубо слепленных чугунных гвардейца с угрожающе выставленными пиками. Острие одной порвало Трэйтору Фьерскому воротничок и едва не проткнуло шею. Он недовольно оттолкнул пику и обошел статуи.

— Ты всегда так умел?

— Нет, — нехотя признал Марсий, выпрямляясь. Его слегка мутило и покачивало от слабости, как всегда случалось, когда приходилось затрачивать столько сил. — До недавнего времени умел в основном по мелочи…

Как небрежно это прозвучало. Но не рассказывать же им, скольких трудов стоило научиться жить с этой мелочью и более-менее управляться с ней. До сих пор не обходилось без эксцессов, и Марсий никогда не был до конца уверен, что сумеет повернуть процесс вспять. Впрочем, невелика потеря, если бы кто из обращенных им так и остался статуей. Они это заслужили, как тот выскочка-музыкант. Хотя из докладов сира Высокого, в которые Марсий с некоторых пор от нечего делать заглядывал, пока Уинни спала, он знал, что небрежное «воскрешение» лепрекона прошло успешно.

— Раньше я мог только превращать то, к чему прикасаюсь, в чугун, теперь способен создавать новое с нуля, используя другие материалы.

Так он поступил на площади, притянув руды и переплавив их в чугун, и по тому же принципу действовал сейчас — только использовал камень.

— Скажи, все ли твои предки обладали такой силой?

— Нет, свидетельств подобному нет, я проверял архивы. Скорее у большинства «чугунная стихия» проявлялась примерно как у вас, а некоторые, например мой отец, не имели даже этого.

— Тогда чем был вызван скачок сил? — ревниво спросил горбун и незаметно попытался стереть ногой свою чугунную каплю с пола.

— Ничем, — пожал плечами Марсий и впервые задумался: может, предок отчасти прав насчет скачка, ведь всплеск, за которым последовало многократное усиление свойств, произошел, когда умер отец.

Тогда, в Шаказавре, Марсий ощутил такой прилив мощи, что думал: не выдержит, разорвется под натиском брызнувшей в жилы силы.

На краткий миг он почувствовал себя богом.

Чувство было пьянящим и вместе с тем пугающим. И через пару минут пошло на спад, а сила начала равномерно растекаться по телу.

На то, чтобы обуздать прежние способности, ушли годы тренировок, втайне от остальных, но даже теперь он не мог с уверенностью заявить, что управляет «даром». В большинстве случаев Марсию казалось, что он держит в руках скользкую рыбешку. Стоит на миг ослабить внимание, и она вырвется, окатив последствиями всех, кто не успел спрятаться. В первую очередь его самого. Теперь рыбешка превратилась в кита.

Не раз за последние недели он просыпался от кошмара, в котором случайно превратил Уинни в статую и не мог ничего исправить: королевский чародей, к которому в таких случаях обращался отец, слег на следующий день после его кончины и вскоре отправился вслед за ним. Они были приятелями, настолько, насколько у короля могут быть приятели.

Лишь убедившись, что Уинни спокойно спит в его объятиях, сопя и хмурясь каким-то своим грезам, Марсий тоже засыпал под колыбельную ее дыхания.

— Это произошло сразу после того, как я стал новым королем.

— А не шибко ли ты молод для короля, малыш? — осведомился Утер Затейливый.

— Отец умер, я взошел на престол, — коротко ответил Марсий.

Трэйтор Фьерский заметно оживился.

— Ты, наверное, его отравил, — проницательно заметил он и смерил Марсия уважительным взглядом. — Возможно, я в тебе ошибся, и ты не так уж глуп. По крайней мере, амбициями пошел в меня.

— Конечно, нет! — разозлился Марсий. — Я его не травил.

— Заколол кинжалом? — удивился горбун.

— Я его не травил, не колол, не насылал убийц и не делал ничего другого для ускорения кончины. Он умер сам, от продолжительной болезни.

Короли снова переглянулись.

Нет ничего более раздражающего, чем двое, хранящие общую тайну, тогда как ты — третий.

— Что опять не так? Люди иногда болеют и не всегда выздоравливают, такое случается.

— Возможно, его отравил кто-то другой? — осторожно поинтересовался Трэйтор Фьерский.

— Или наложил заклятие? — подсказал Утер Затейливый.

— Невозможно: еда отца всегда проходила через дегустатора, и он носил амулеты против всех известных заклятий. Даже спал в них. Говорю же: король просто болел.