Феникс - Александр Громовский

- Хороший был че... эльф, - сказал штаб-ротмистр, крестясь. - Не человек, но душу имел. Солдаты его любили. Строгий был, но справедливый. И труса не праздновал. Когда пятая колонна противника прорвала их редут, он лично возглавил атаку и погиб, как герой. Ядро насквозь прошибло его хитиновый панцирь, но он еще два часа после этого продолжал командовать войсками. Умирая, так сказал мне: ребята, говорит, человеки, на вас вся надежа...

- Я знал его, - тихо молвил Георг, провожая взглядом повозку, потом вновь повернулся к офицеру. - У меня к вам вопрос... У этого полковника в адъютантах служил мой брат - Андрей. Может, слыхали о нем? Меня тревожит его судьба: жив ли он, мертв?

- Кажись, пропал без вести, ответил штаб-ротмистр, кряхтя и разминая больную ногу. - Но наверное сказать не могу. Архивы-то сгорели, вместе с полковыми бумагами. Там такое чертово пекло было... Ну ничего, - пробормотал воин, со стоном вставая на ноги, - все одно мы Поганому хребет-то переломаем, дай срок. Нам бы только Давыда сыскать, тогда и Воинство Небесное не понадобится.

- Какого еще Давыда?

- Да, сказывают, только он знает, как одолеть Голиафа. Видать, шибко толковый мужик... нам бы его в командующие.

- Ротмистр, вы разве не знаете, что битва Давида и Голиафа - это аллегория? Давид - это Ум и Воля. В нашем случае - воля к победе, и эти качества нигде, кроме в себе самом, отыскать невозможно.

- Аллегория, говоришь, - хмыкнул офицер, почесывая влажные от пота волосы. - Ну тогда еще не все потеряно. Ума и воли нам не занимать. Вот только дойдем до Рифейских гор, укрепимся там - приказ есть приказ - и зададим жару Змею Поганому. Значит, верст 300, говоришь? А по моей карте должно быть около пятидесяти. Что за притча!

- Врут ваши карты, выбросите их, - посоветовал Георг, испытывая неловкость перед воином.

- То-то я смотрю... должно уж предгорье начаться, ежели по карте-то, а вокруг все поле и поле... Я бы этим картографам руки оборвал. Третьего дня, согласно маршруту, должны были выйти на старую римскую дорогу, виа милитарис... Мы сунулись эскадроном, а там болота да топи. Я Вертлявого своего потерял. Это коняга мой, замечательный жеребец был... Стали мостить гати, но все одно обозы наши завязли, пушки на дно пошли... Ну ничего, - еще раз проговорил офицер и желваки на его скулах напряглись. - Мы еще отомстим. В конце концов, наша возьмет. Бонапарта бивали, Гитлера-собаку побили, Бог даст и Третьего Антихриста разобьем. Тем более, что ты говоришь - Давид завсегда с нами. Ну, бывай! А насчет брата скажу одно - верь. Пропал без вести, это еще не значит - убит. Верь!..

Рев дизеля заглушил слова воина. Лязгая гусеницами, мимо прополз тяжелый танк Т-52. С десяток телег поездом волочилось сзади, привязанные тросом к его корпусу. Железный зверь рычал мотором, изрыгая в горячий воздух сизые струи выхлопных газов.

Штаб-ротмистр помахал кому-то рукой. Из потрепанной шеренги выскочил бойкий паренек в звании портупей-юнкера, подбежал, четко козырнул.

- Слушаю, вашбродь!

- Ну-ка, юнкер, помоги... - сказал собеседник Георга и вскинул руку.

Юнкер с готовностью подставил плечо старшему товарищу.

- Прощай, мил человек! - прохрипел раненый офицер.

- Храни вас Бог, - ответил Георг.

Бойкий паренек и штаб-ротмистр - сильно хромая, придерживая под мышкой картуз с баночками, - побежали к одной из телег с вихляющими деревянными колесами, раненый неловко запрыгнул на нее, руки товарищей подхватили его. Караван удалялся, а солдаты все шли и шли и не было им числа...

У Георга защемило сердце от боли, и тут из соседней деревни заголосил петух. "Выспался", - сказал кто-то из солдат и все засмеялись, несмотря на усталость. Красивая медсестра, шедшая среди раненых, посмотрела на свои часики и сказала чистым голосом: "Девять часов ровно". И опять заголосил петух. И тогда Георг проснулся.

- Где это мы, в курятнике? - сказал Владлен, продирая глаза.

Он, как и Георг, уснул не раздеваясь, хотя все постельные принадлежности в купе имелись. Часы, оставленные Георгом на столике, неистово кукарекали, аж в ушах свербело. Хозяин часов поднялся, нажал кнопочку - выключил крикливую электронику. Будильник заткнулся и сразу стало слышно, как топают ноги где-то наверху, где-то сбоку и внизу. Везде. Сотни пар ног шаркали по пластику пола, проходя мимо их купе, стучали по железным ступеням. Где-то волокли нечто тяжелое, и оно грохотало по ступеням и поручням. Надсадно гудели грузовые подъемники. Георг и Владлен прислушивались к таким желанным шумам, боясь поверить своему счастью.

В дверь резко постучали костяшками пальцев.

"Да! Открыто!" - гаркнули они одновременно.

Дверь распахнулась и в купе заглянула сначала кудрявая головка девушки, а потом и сама девушка, одетая в форму бортпроводницы галактического флота. Так, во всяком случае, определил Георг.

- Господа пассажиры, - сказала она торопливо, - мы уже прибыли к пункту назначения, пожалуйте на выход.

- Мадемуазель! - крикнул Георг, выпархивая из купе вслед за Владленом и проводницей; в коридоре он остановил кудрявую вопросом: - Нас обещали вернуть на Землю. Вы в курсе, когда будет обратный рейс?

- Ой, вы знаете, я не знаю... - очень понятно и знакомо ответила кудрявая. - Вы проходите, пожалуйста, на улицу, там сейчас митинг начнется. Будет присутствовать все начальство, с ними и решите ваши проблемы.

В одной руке проводница держала металлический совок, в другой разлохмаченный веник, и этим веником она демонстративно стала выметать пол у ног Георга. Волей-неволей пассажирам пришлось выметаться из коридора. Георг и Владлен направились к выходу со слегка поколебленной уверенностью и влились в нестройные ряды переселенцев, спешащих к выходу. На этот раз давки не было. Все было чинно, благородно. Большая часть пассажиров уже покинула борт корабля. Остались лишь те, кто всегда имеет обыкновение плестись в хвосте событий. Среди опоздавших, как это ни странно, оказалась и вчерашняя знакомая дама из купе Инги. Она важно шествовала по коридору, выставив вперед свою тяжелую грудь, зажав пухлой рукой маленькую сумочку. Впереди нее, нагруженный какими-то тюками, мелкой рысью семенил унылый субъект в очках. Вернее, без очков уже, и потому натыкался он на все выступы и углы. Позади всех волокся предполагаемый муж дамы - лысый брюнет. Он опять потел и отдувался. Два чемодана, связанные веревкой за ручки и переброшенные через плечо, колотили мужчину в грудь и спину. Третий и четвертый чемоданы не позволяли бедняге вытереть трудовой пот с лица. Непохоже было, чтобы этот человек имел сердечную недостаточность, как об этом сообщала его жена. Очевидно, она умела врать также рефлекторно, как и дышала.