Тайны пропавших экспедиций - Сергей Ковалев

В партии, шедшей по берегу от мыса Ледлей к мысу Ниль, от крайнего истощения заболел матрос Архиреев. В конце концов у него отнялись ноги и он остался лежать на льду. Когда на следующий день группа вернулась за ним, то матрос уже был мертв. Он так и оставлен был на льду.

Позже береговая партия (боцман Максимов, матросы Губанов и Смиренников и стюард Регальд) отстала от каяков, и, добравшись до мыса Гранта, Альбанов напрасно ее ждал несколько суток. Скорее всего, они либо провалились в ледовые трещины, либо, подобно Архирееву, потеряв остатки сил, замерзли.

На каяках дело обстояло не лучше. Сначала обессилев, на острове Белл умер матрос Нильсен, затем в тумане, недалеко от острова, исчез каяк, на котором шли матросы Шпаковский и Луняев. Скорее всего, они были унесены в океан штормовыми волнами. Непонятно, но именно им Альбанов доверил везти первую часть своего дневника, где он описывал плавание и дрейф «Святой Анны». Итак, до мыса Флора добрались лишь двое из одиннадцати шедших сюда.

Альбанов знал об этом месте крайне смутно. Его познания ограничивались информацией из вышеупомянутой книги Ф. Нансена, который 20 годами ранее соорудил здесь хижину, перезимовал в ней и весной следующего года встретил здесь английского исследователя Фредерика Джексона.

«Знали мы, — рассказал позднее Альбанов, — что почти двадцать лет тому назад берег этого архипелага прошли Нансен с Иогансеном, что они перезимовали в очень мрачной хижине на острове… Знали, что когда‑то на этом мысе (мыс Флора. — Авт.) были хорошие постройки, но был ли там кто‑нибудь после Джексона, уцелели ли там его постройки, был ли там оставлен склад провизии, этого мы ничего не знали. Помнили, что Нансен хвалит охоту на этом мысе и вообще на Земле Франца–Иосифа, ожидали там встретить таких моржей, которых хоть палкой бей по морде, а они и не проснутся».

Искали «Святую Анну» два года — 1914—1915 годы, а также периодически в 1916 году. После длительных и жарких дебатов в Государственной думе и Совете министров Главное гидрографическое управление снарядило поисковые экспедиции на судах «Герта», «Эклипс» и «Андромеда» в Карское море, к Земле Франца–Иосифа и к Шпицбергену. Их команды должны были осмотреть здешние берега и заложить в местах, где реальнее всего могли появиться моряки с пропавших судов, продовольственные склады. Но появление в Норвежском и Баренцевом морях германских вспомогательных крейсеров, а затем и подлодок остановило активное проведение поисков. Оставшиеся на борту «Святой Анны» во главе с лейтенантом Георгием Брусиловым были признаны «без вести пропавшими».

Меж тем, по словам вышеупомянутых советских историков Д. Алексеева и П. Новокшонова, и после окончания этих поисков появилось несколько непроверенных известий об этой экспедиции.

Так, в феврале 1915 года гидрограф Карягин сообщил начальнику охраны водного района Архангельского порта, что «во время командировки для исследования льдов в Белом море я видел в Патракеевском волостном управлении бутылку со вложенной в нее запиской, найденную одним из крестьян во время рыбного промысла у мыса Куйского в первых числах января этого года… Содержание записки следующее: «В надежде больше не видать России мы с честью расстаемся с жизнью. Команда. Мой последний привет с полосы вечных льдов. Брусилов 13 февраля 1913 года»».

Другим любопытным фактом, приведенным вышеназванными советскими историками, является получение ими письма из Таллина от Нины Георгиевны Молчанюк, дальней родственницы Ерминии Жданко. На его страницах она сообщила, что за год-полтора до начала Второй мировой войны «пропавшая без вести» Ерминия Брусилова приезжала в Ригу из Южной Франции. Факт совершенно невероятный. Выходит, шхуна «Святая Анна» не погибла в высоких широтах? Но тогда где же сам Георгий Брусилов и оставшаяся с ним команда?

По оценке Альбанова, на шхуне осталось достаточно продовольствия: года на полтора, то есть до октября 1915 года. Прочность судна, проверенная полуторагодовым дрейфом, позволяла выдержать натиск льдов. Сегодня известно, что судно, брошенное американской экспедицией Роберта Дж Мак–Клюра, искавшей пропавшую экспедицию Джона Франклина, и вмерзшее в лед, успешно вышло на чистую воду через полвека. «Святую Анну» вполне могло вынести сначала в Гренландское море, а затем Восточно–Гренландским течением в Норвежское море. Здесь ее могли встретить германский рейдер или подлодка. А может, вынесло на восточный берег Гренландии или на Шпицберген. Но пока это лишь предположения. Загадка гибели экспедиции лейтенанта Георгия Брусилова еще ждет своего разрешения. Как ждет проверки и версия о появлении в Риге загадочной Ерминии Брусиловой.

Штурман Альбанов после возвращения из Брусиловской экспедиции всю Первую мировую войну работал на ледорезе «Литке» (бывшая «Канада»), а в 1918 году вернулся на Енисей и поступил на пароход «Енисей» (по другим данным, производителем работ на пароход «Север»). Все эти годы он очень уклончиво отвечал на вопросы о пропавших письмах. И никогда не рассказал, куда же они делись. Осенью 1919 года он погиб при невыясненных обстоятельствах на станции Ачинск, возвращаясь из Омска в Красноярск.

Еще более скрытным был его спутник Александр Конрад. Даже в случае договоренности по телефону с родственниками Ерминии Жданко и Георгия Брусилова он всемерно уклонялся от встреч. Он пережил Альбанова на 20 лет.

Догадок о причинах их молчания было много, но никто не нашел правды. Похоже, что ближе всех к ней подошел экспедиционный художник со «Святого Фоки» Николай Пинегин, который до последних дней жизни искал, что же, прежде чем сесть в каяк и отправиться к спасительному судну, сделал из камней штурман Валериан Альбанов. Но и он ничего не нашел. В общем — одни загадки!

Самолет Буторина нашли через 10 лет

Чукотка всегда хранила множество тайн. В истории изучения ее суровых снежных пустынь много загадочного, порой — трагического. Ведь часто единоборство чукотской природы, с долгой полярной ночью, пургой и трескучими морозами с людьми заканчивалось гибелью последних. Особенно эти трагедии стали заметны в годы Великой Отечественной войны, когда через эти районы был проложен секретный транссибирский маршрут «Алсиб» (Аляска—Сибирь) по которому летчики советских перегоночных авиационных полков перегоняли американские самолеты, поставляемые в СССР по ленд–лизу.

Первый участок перегонки от американского города Фэрбанкс, через Берингов пролив и Чукотку, обеспечивали летчики 1–го перегоночного авиаполка 1–й перегоночной авиадивизии. Так как этот отрезок «Алсиба» был одним из самых сложных, то перегонщики 1–го полка были набраны среди опытнейших полярных летчиков и летчиков Гражданского воздушного флота (ГВФ) и фронтовиков. Но, несмотря на опыт советских перегонщиков в годы войны, только на чукотско–сибирском участке трассы «Алсиб» 1–я перегоночная авиадивизия потеряла 81 самолет и 115 летчиков.

Однако данный рассказ посвящен еще довоенной катастрофе, о которой удалось узнать только спустя десятилетие.

Солнечным днем 26 апреля 1946 года геолог Ю. Кремчуков вышел на берег скованной льдом реки Амгуэма, начинающейся где‑то у Анадырского хребта и впадающей в Чукотское море. День был тихий–тихий, видимость — «на все 100». Неожиданно геолог заметил вдали черный предмет, неподвижно черневший среди снежной белизны. За двадцать минут он пришел в район находки и… остолбенел. Это был упавший на горный склон советский полярный самолет с выведенным на крыльях оранжевой краской номером «Н-43». Рядом под легким ветерком полоскалась лохмотья палатки.

Кремчуков сразу же вспомнил о телефонограмме, которую полгода назад получили все геологические партии Чукотки об исчезновении где‑то здесь нашего самолета. Он осторожно заглянул в темноту палатки. Здесь он увидел заледеневшую фигуру погибшего летчика, из кармана меховой куртки которого торчала записная книжка. Тут же сиротливо валялась паяльная лампа. Первый же взгляд на страницы последнего дневника погибшего показал, что летчик пролежал в палатке более 10 лет.

22 декабря 1935 года радист радиостанции Анадыря принял обычную радиограмму с аэродрома в поселке Ванкарем: «Завтра девятнадцатого вылетаю Н-43 через хребет на Кресты. Волобуев». Это сообщение вызвало удивление.

Г. Волобуев был командиром Ванкаремского отряда полярной авиации и принимал решения на полеты самостоятельно, но для длительного полета на одномоторном Р-5 над безлюдной Чукоткой, да еще в разгар полярной ночи, ему были нужны серьезные основания. Кроме того, прошло уже трое суток с момента его вылета, а самолет с Волобуевым на борту так и не прилетел в Анадырь.

То, что радиограмма поступила в залив Креста лишь через трое суток — не удивительно. Северное и южное побережье Чукотки связывала сеть из маломощных радиостанций: мыс Северный — Ванкарем — Уэлен — бухта Провидения — Анадырь. Порой радиограмма, например, из Уэлена в Анадырь, проходила даже через… Петропавловск–Камчатский. Скорее всего, так же шла и радиограмма Волобуева от 18 декабря. Но это же длительное прохождение радиограмм заставило Волобуева не дожидаться ответа из залива Креста, а, воспользовавшись ясной погодой в Ванкареме, полететь по выбранному маршруту. Конечно, он сильно рисковал, вылетая на самолете без радиостанции, но, вероятно, посчитал, что полет будет коротким и несложным, так как летчик Буторин, да и он сам, быстро отыщут залив Креста.