Клич войны - Уилбур Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Хотела бы я, чтобы он с таким же энтузиазмом проводил время со мной, - заметила Гарриет с притворным разочарованием, хотя улыбка на ее лице говорила о том, что она прекрасно знает, как сильно Леон любит ее общество.
‘Вы сказали, что делаете ремонт в кабинете?- Спросила Шафран с ноткой беспокойства в голосе. ‘Что ты делаешь с ... - Она замолчала и виновато посмотрела на Гарриет, прежде чем закончить, - с маминой картиной?’
‘Это очень хороший вопрос, - ответил Леон. - Мы с Гарриет долго говорили об этом. Я не думаю, что было бы правильно для любого мужчины начинать новую жизнь со своей второй женой, если первая все еще бродит по дому, как призрак Марли.’
‘Но мама же не ...
- Подожди! Придержи лошадей, Саффи, и дай мне закончить ... я люблю эту картину так же сильно, как и ты. Вот почему, по предложению Гарриет, я попросил Васильева скопировать мамину голову в виде гораздо меньшего портрета, который мы повесим где-нибудь, хотя я еще не решил точно, где именно. Между тем оригинал портрета будет должным образом упакован для хранения, так что ты можешь иметь его, когда ты будешь достаточно старой, чтобы иметь собственное место.’
‘И мы собираемся сделать новую картину ... нас, - сказала Гарриет, подходя к Леону и беря его за руку. Они оба посмотрели на Шафран, и по тому, как они смотрели на нее, она поняла, что они надеются на ее одобрение.
Эта перемена ролей была чем-то, чего она никогда не испытывала раньше, но их счастье и их надежда, что она будет включена в него, были настолько очевидно искренними, что она была полностью покорена.
‘По-моему, это прекрасная идея, - сказала она. ‘Но когда все будет готово, не стоит прятать ее в кабинете. Вы должны повесить ее в столовой, где все могут ее видеть.’
‘Что ж, это мысль, - сказал Леон. - А теперь, если вы, леди, извините меня, мне нужно привести в порядок снаряжение для большого похода вокруг поместья.’
‘Это так важно, что ты здесь, - сказала Шафран Гарриет, когда они снова остались одни. - Как будто тайный сад снова оживает.’
- О, я любила тайный сад, когда была девочкой!- сказала Гарриет.
‘Я тоже, хотя всегда плакала и плакала, когда отец Колина возвращался домой, сколько бы раз я его ни перечитывала. Мне кажется, я действительно представляла, как мама возвращается ко мне.’
- Я никогда не знала своего отца. Он бросил мою мать еще до моего рождения. Я все еще сомневаюсь, что он где-то там, просто ждет встречи со мной ...
Шафран бросилась к Гарриет и обняла ее. Гарриет сжала ее спину, но потом, через несколько секунд, отступила назад и сказала: -"Я не осмеливалась ни к чему прикасаться без твоего разрешения, и даю тебе слово, что если что-то будет сделано, то именно так, как ты хочешь.’
На следующее утро Шафран проснулась еще до рассвета. Натянув шорты и джемпер, она спустилась на кухню, приготовила себе чашку чая и вышла на улицу. Воздух все еще был холодным, когда первый слабый свет нового дня прочертил бледно-золотую линию вдоль восточного горизонта, когда Саффи села на ступеньки, ведущие из кухни на задний двор, подтянув колени к груди и сжимая кружку обеими руками, чтобы согреться.
Медленно эта часть дома начала оживать, когда первые тотошки вышли из своих спальных комнат, чтобы начать печь свежие булочки к завтраку.
Они усмехнулись, увидев Шафран, которая приветствовала каждого мужчину по имени, потому что знала их всю свою жизнь. Говоря на суахили, изредка прерываясь арабскими фразами, она расспрашивала их о семьях, некоторые из которых находились за тысячи миль отсюда, в Сомали, стараясь слушать их ответы и отвечать с таким же интересом, с каким она отвечала бы своим друзьям.
Наконец появилась причина, по которой она рано встала.
- Дядя Маниоро!- воскликнула она и бросилась к нему, как маленькая девочка.
Они обменялись приветствиями, а затем он посмотрел на нее с серьезным, почти хмурым выражением лица и сказал: "Ты изменилась, моя маленькая принцесса. Ты стала женщиной." - Затем его лицо озарила широкая улыбка, и он сказал: -"Теперь я буду называть тебя моей королевой.’
Появился Тотошка, которого не надо было звать, и почтительно протянул Маниоро чашку крепкого, черного, сильно подслащенного кофе, без которого он не мог нормально начать свой день.
- Итак, Шафран, что заставило тебя ждать меня здесь, снаружи, на этой ступеньке, в холодном утреннем воздухе, когда ты могла бы согреться в своей постели внутри?’
‘Мне нужно было кое-что узнать.’
‘И что же это будет?’
‘Что ты думаешь о Гарриет? Она тебе нравится? Как ты думаешь, она понравится всем в поместье?’
- Хм ... - ответил он, потягивая кофе. ‘Я слышу по твоему голосу, что она тебе очень нравится и что ты хочешь, чтобы я сказал "Да".’
‘Разве ты не хочешь сказать "да"?- Спросила Шафран, внезапно встревожившись.
Маниоро сделал еще глоток кофе и сказал: "Ты же знаешь, я очень любил твою мать. Она была женщиной моего брата, и поэтому она была мне как сестра.’
‘Да, я знаю.’
- Когда она ушла, свет исчез из жизни моего брата. Он ходил, говорил и казался человеком, но на самом деле это была всего лишь пустая оболочка. Потеря твоей матери отняла у него сердце.’
‘Я знаю ...
- И все эти годы я чувствовал его печаль, и мне тоже было грустно. У меня были жены и дети, и они делали меня счастливым. Я тоже хотел, чтобы мой брат был счастлив. Теперь у него появилась новая Миссис Кортни ... - он сделал паузу, и Шафран с трудом выдержала напряжение, пока Маниоро не сказал: - А теперь свет вернулся в глаза
