Бобы на обочине - Тимофей Николайцев

Этот запах успокоил его — Роберт Вокенен пригладил ладонью мокрые волосы вокруг плеши и вышагнул на федеральный асфальт шоссе номер пятьдесят четыре, эту собственность и гордость государства.

Дверь буса испустила кашляющий пневматический вздох и нехотя посторонилась, открывая вид на высокие, облитые рифлёной резиной, ступеньки.

Роберт Вокенен вскорячился на полтуфли на застрявшую, не до конца выдвинувшуюся подножку, и оглянулся через плечо на Мидллути, заслоняясь ладонью от блеска луж… Собака соизволила поднять голову и скучающе смотрела издалека — на него и на бус. Шерсть на её морде висела сосульками. Уши не встали торчком, что означало бы внимание — так и обвисали лопоухими кончиками, напрочь терялись в прочей взлохмаченной пегой шерсти. Никто ведь не сходил на площадь и не шёл покупать бутерброды, а значит — не стоило труда подниматься. Собака потеряла к бусу последние крохи интереса — уронила морду обратно на лапы, слизнула языком воду с чёрного носа.

— Поднимайтесь-поднимайтесь, господин пассажир! — поторопили его, и Роберт Вокенен разом пришёл в себя.

— Послушайте, старина… Водитель… — начал он и осёкся, не зная, как и продолжить…

— Да. Слушаю вас…

— Это ведь континентальный бус?

— Совершенно верно… — водитель поправил фуражку с эмблемой Гильдии Перевозчиков, и Роберт Вокенен успел разглядеть, что он, оказывается — огненно-рыжий под ней… очень необычный цвет волос для выходца с Запада. Говорил водитель тоже не по-здешнему — густым рокочущим басом:

— Федеральный маршрут на Приттстоун. Предусмотрена обычная остановка в Прине, и удлинённая стоянка в Парси. И десятиминутный технический пит-стоп сразу за Плейнс, без высадки — мы подберём механика из местной сервисной станции.

— Плейнс? — переспросил Роберт Вокенен. Он никак не мог сориентироваться в прыгающей чехарде почти одинаковых названий.

— Эта самая остановка, где мы сейчас… Плейнс…

— Не Мидллути?

— Это название округа, а не города… Вы не местный?

— Нет, — засмеялся Роберт Вокенен. — Нет, что вы…

— Этот городишко за вашей спиной… Он и называется Плейнс, — пояснил водитель, накрыв рукой микрофон и перейдя на свойский заговорщицкий шёпот. — Совершенная дыра… тут вы правы, господин пассажир. Здесь никогда никто не выходит, да и садятся так редко, что я, сказать по правде — удивлён, почему остановочный павильон тут до сих пор ещё не убрали… Вы распечатали талон? Или терминал снова не работает?

Роберт Вокенен протянул ему неровно оторванный бумажный язычок, рябой от расплывшейся термопечати…

— Отлично! — подбодрил его водитель. — Итак… До пункта, который вы указали — вы доедете и со мной, но если спешите, то вам проще выйти в Прине, подождать там пару часов и пересесть на экспресс, который пойдёт через Пуало-Паболу, а не через Парси. Сэкономите часов десять, если не больше… Но — зато не прокатитесь по подвесному мосту через Великий Каньон.

— Хорошо, как скажете… — пожал плечами Роберт Вокенен. — Не хочется делать лишних пересадок… Мне нужно в Приттстоун, а как вы меня туда довезёте — неважно.

Водитель кивнул и в несколько движений развернул пассажирский лист… длиннющий и запутанный, словно китайская грамота.

— Есть два свободных места в общем салоне… — он помолчал, сверяясь со списком. — И у меня освободилась одна кабинка повышенного комфорта — пассажир, что ехал в ней, вдруг незапланированно сошёл. Путь вам предстоит неблизкий и, наверное, первым классом вам будет куда удобнее?

— Очень хорошо, — обрадовался Роберт Вокенен.

— Займёте комфортное место? — уточнил водитель. — Первый класс? Оплатите наличными?

Торопясь, Роберт Вокенен, полез за бумажником.

— Вы примите федеральный дорожный чек? — как можно более небрежно спросил он.

— Конечно… Если он на заверенном бланке…

— Благодарю, — с чувством сказал Роберт Вокенен.

Водитель назвал сумму и подождал, пока пассажир распишется в чеке.

— Кабинка 12б. — подсказал он. — Почти в хвосте. Предпоследняя дверь с правой стороны по ходу движения. Приятного путешествия…

Не глядя, он принял у Роберта Вокенена чек, вместе с талоном закрепил на специальном зажиме… потом взгляд его задержался. Он отчего-то хмыкнул и сдвинул фуражку так далеко на затылок, что огненно-рыжие вихры буквально пыхнули из-под козырька.

— Извините, — сказал он, и тон его на самом деле был смущённым. — Просто буква «Р» в вашей подписи…

— Да… — Роберт Вокенен непонимающе обернулся на него. — Моё имя — Роберт. А в чём дело?

— Нет-нет, всё в порядке, — уверил его водитель. — Просто пассажир, который недавно сошёл — тоже был «Р»… Счастливое место — два тёзки едут на нём сразу же друг за другом. Ещё раз извините — это у нас, у водил, такая примета. Должно быть — счастливый день нам обоим предстоит!

— Да уж, — хмыкнул Роберт Вокенен…

И, пока он шёл по коридору к своей кабинке повышенного комфорта — бус плавно тронулся с места. Роберт Вокенен ощутил, как напрягся металлический настил под подошвами, как завертелись под ним многочисленные колесные пары… как мир вокруг буса, пока ещё невидимый отсюда, из коридора, лишённого окон — двинулся мимо и заскользил… всё быстрее, и быстрее… И быстрее…

Глава 16. Картофельный Боб

Мир вращался вокруг него — с простуженным скрипом… чавканьем, мокрым шелестом… крутился и крутился, будто огромная ржавая карусель…

Картофельный Боб задыхался от взятого высокого темпа, но ничего не мог с собой поделать. Не мог заставить мир остановиться, или хотя бы вращаться чуть медленнее. Носки окончательно истлели на ногах и расползлись, как давние воспоминания… и теперь твёрдые булыги реальности — то и дело чувствительно подворачивались ему под ноги.

Он бежал…

Распахивались перед ним отвесные овраги, мало чем отличавшиеся от пропастей на такой сумасшедшей скорости. Он сигал прямо через них… и таким образом преодолел складки холмистой местности на границе округа, чудом не переломав себе ничего на скользких склонах. Прямо ему в лицо — взрывались мелколиственные осинники… редкие вязы недоуменно скрипели вослед. Мелькали распадки, насмерть задушенные спутанной травой — Картофельный Боб пролетал их насквозь, как камень, катящийся с горы… Он был как ураган — распугивая мелких птах, гнал перед собой треск, словно это горит сухостой… порождал фонтаны земли от вывернутых корней, за которые он запинался… брызги насекомых, рикошетом отлетающих от его скошенного лба. Одна бедная жужелица — запуталась в его волосах и, пока выбиралась оттуда, истерично взвизгивая, Картофельный Боб унёс её за тысячи насекомьих миль от её дома.

Он был сейчас — как Бус, созданный не из угрюмого железа, но из плоти и панически бурлящей крови.

Плоть эта хрипела.

Плоть исходила жаром и жидкостями из всевозможных отверстий и пор.

Плоть стучала и щёлкала плохо закреплёнными в ней костьми — визжали суставы, сточенные уже до белых хрящей, до ноздреватого