Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев

Будущим летом, матушка, прошу тебя, поищи мне добрую невесту. Так, как ныне, довольно мне жить. Бог даст, сыны родятся, будет кому столы передать.

Тихо плачущая доселе Ланка сразу оживилась, зажглись в старых выцветших глазах её живые огоньки.

— Слава Господу, сынок! Наконец-то! — прошептала она, истово крестясь.

...Утром Володарь снова обходил крепостные стены, проверял сторожевые посты и снова смотрел в синюю сумеречную дымку на заходней стороне.

Впереди были удачи и горести, тяжкие лишения и громкие победы.

В апреле 1093 года от Рождества Христова в Киеве умер великий князь Всеволод. Наступила на юге Руси гибельная череда междоусобиц и половецких нашествий.

ГЛАВА 60

Крик петуха прорезал утреннюю тишину киевского предместья. Тотчас в соседних дворах закричали другие петухи, и словно поддерживая внезапный этот шум, в забранное слюдой окно, проникнув сквозь лёгкую занавесь, ударил солнечный свет.

Дом пробудился, челядинка зашевелилась, зашуршала возле печи, холоп вывел за ворота, держа под уздцы, двух статных хозяйских коней, пастух погнал к ручью несколько тучных коров.

Халдей спустил босые ноги с высокого ложа, легко спрыгнул на дощатый пол, поспешил к рукомою. Фыркая от удовольствия, щедро обливал водой лицо. Челядин стоял рядом наготове с рушником.

Умывшись и наскоро натянув на плечи сорочку и лёгкий полукафтан, хазарин поспешил по переходу в покои отца.

Старый Захария хмурил высокое чело, обрамлённое редкими волосами, сердито сопел, сдвигал густые седые брови. На сына своего смотрел с недовольством, даже с ожесточением неким. Младший брат Халдея, Иоанн, сидел тут же, нетерпеливо кусал губы, стискивал длани в кулаки.

— Нет, вы посмотрите, посмотрите на него! — резко вскинув вверх седую бороду, громко заговорил Захария. — Мало того, что он принял их веру, так он еще и вздумал жениться на сестре какого-то поганого бека! Как это возможно?! И это мой сын?! Мать вся извелась от такого горя, лежит, не встаёт, а он?! Ему всё равно!

— Послушай, отец, — попытался прервать поток хулы Халдей, но, поняв спустя мгновение всю бесполезность своей затеи, замолк и тупо уставился себе под ноги.

— Не сын ты мне больше! Как ты мог! — продолжал бушевать, чуть ли не визжа от злости, Захария.

— Я поступал так, как ты меня учил, — улучив мгновение, стал оправдываться Халдей. — Я старался приспосабливаться к окружающей меня жизни. И осознал, что буду полезен себе и своему народу, если приму православие. Да и, сказать честно, не вижу большой разницы. Яхве или Христу поклоняться. Важно для меня было другое: стать ближе к архонту Володарю, сделаться незаменимым советником. Теперь я хочу добиться посадничества в одном городе.

— Он во многом прав, отец, — неожиданно поддержал Халдея младший брат. — По-другому теперь не прожить. Вот и я тоже... Князь Святополк доверил мне руководить своей младшей дружиной — чем плохо? И я так же, как и Халдей, приму православие. Иначе мне не стать воеводой. Не стать своим в этой пока что чужой нам стране. Буду воевать, приводит!) пленных и с твоей же помощью, отец, выгодно продавать их на невольничьих рынках. Наши соплеменники в Таврии и во многих городах Европы всегда готовы выложить звонкое серебро за этот дорогой товар.

— Принять их веру — значит, стать руссом! стукнув кулаком по столу, вскричал Захария. — Как вы этого не можете понять?

Лицо его исказила злость.

— Это не так, отец, — мягко возразил ему Халдей. — Напрасно ты думаешь, что перемена веры сделает нас другими. Всегда и везде мы с братом будем думать о своей выгоде и пользе для нашего народа.

— О народе ты бы помолчал! — мрачно процедил Захария. — Своя выгода — да! И это единственное, что вами обоими движет! Поганинка родит тебе детей, и они будут не иудеями, а половцами! Ибо малых чад воспитывают матери.

Старик поёжился, словно стало ему вдруг холодно, и плотнее закутался в свой долгий халат тёмно-зелёного цвета. Смотрел пристально выцветшими карими глазами на продолговатое, узкое лицо Халдея, обрамлённое короткой курчавой бородкой, по-прежнему сердито хмурился, говорил:

— Расторгни брак с неверной! Посмотри на наших девушек. Как хороша юная Рахиль! У неё глаза, как перезрелые сливы. Или Мариам! Какая красавица!

— Не время, отец, портить нам отношения со степной ордой. Сам видишь, что сделали эти варвары в последние годы! Сколько они разорили городов на Руси, какое зло сотворили на Балканах и в земле угров! Даже архонт Святополк, и тог, будучи дважды побеждён на ратном поле, взял себе в жёны дочь половецкого хана, — решительно возразил Захарии Халдей. — Ещё раз повторю тебе, отец: мы с Иоанном вынуждены приспосабливаться к обстоятельствам. Так поступают многие представители нашего народа в разных странах. В ином случае им приходится лишь мечтать о том, чтобы возвыситься или хотя бы улучшить своё положение.

— И мы, отец, обещаем тебе, что никогда друг о друге не забудем, что поможем один другому в беде, если такая вдруг приключится, — добавил Иоанн.

Мало-помалу старик смягчился и примолк. Лишь вздыхал он, качал головой, никак не желая мириться со взглядами на жизнь своих сыновей. Понимал одно: новое наступает время, и время это преображает людей, меняет их мысли, чувства, мнения. В новое это время хазарский иудей Захария не вписывался. Для него всегда главным были интересы своей общины, сыновья же от общины оторвались, стали жить сами по себе. Этого Захария принять не мог и не хотел.

...Меж тем Халдей и Иоанн поспешили покинуть родительский покой. Они расположились наверху в горнице и стали делиться последними новостями. Младший брат долго и обстоятельно рассказывал Халдею:

— В прошлом году, весною, когда умер князь Всеволод, киевские бояре не захотели видеть на престоле его сына, Владимира, прозванного Мономахом. Посадили в Киеве Святополка-Михаила. Русское право было за ним — его отец раньше отца Мономаха занимал трон главного города руссов. Половцы, когда узнали о переменах в Киеве, прислали своих людей, предлагали