Народная история США: с 1492 года до наших дней - Говард Зинн

Второго января 1889 г., как пишет Г. Майерс, имели место следующие события:

… три банковские дома: «Дрексел, Морган энд Ко», «Браун бразерс энд Ко» и «Киддер, Пибоди энд Ко» — разослали циркуляр с грифом «Приватно и конфиденциально». Затрачено было чрезвычайно много усилий, чтобы этот документ не проник в печать или не стал известен каким-нибудь другим способом… Откуда эта боязнь? Этот циркуляр содержал приглашение… крупным железнодорожным магнатам собраться в доме Моргана на Мэдисон Авеню, № 219, и там образовать, по выражению того времени, «забронированный» союз.

План состоял в заключении прочного договора, уничтожающего конкуренцию между отдельными железными дорогами и согласующего железнодорожные интересы так, чтобы можно было более действенно, чем раньше, высасывать кровь из народа Соединенных Штатов.

У этой впечатляющей истории финансового гения имелась и другая сторона — цена человеческой жизни. В том самом 1889 г., по данным Комиссии по торговле между штатами[122], 22 тыс. железнодорожных рабочих погибли или получили увечья.

В 1895 г. золотой запас США был истощен, однако в сейфах 26-ти нью-йоркских банков лежало 129 млн долл. золотом. Синдикат банкиров во главе с «Дж. П. Морган энд Ко», «Огаст Белмонт энд Ко», «Нэшнл сити бэнк» и др. предложил федеральному правительству этот драгоценный металл в обмен на облигации. Президент страны Гровер Кливленд согласился. Банкиры немедленно перепродали облигации по более высокой цене, получив прибыль в размере 18 млн долл.

Журналист писал: «Если человеку требуется купить мясо, он должен сходить к мяснику… Если мистеру Кливленду требуется больше золота, он должен обратиться к крупному банкиру».

Сколачивая свое состояние, Дж. П. Морган привнес в экономику страны рациональность и организованность. Он сохранял стабильность системы. Однажды он сказал: «Нам не нужны финансовые конвульсии и каждодневные колебания условий». Морган связал между собой железные дороги и все их вместе — с банками, а банки, в свою очередь, со страховыми компаниями. К 1900 г. он контролировал 100 тыс. миль путей, т. е. половину общей протяженности магистралей страны.

Активы трех страховых компаний, в которых доминировала группа Моргана, составляли 1 млрд долл. На инвестиции у них оставалось 50 млн долл. ежегодно. Это были средства, отданные простыми людьми за страховые полисы. Л. Брандейс, описавший эту ситуацию в своей книге «Деньги других людей» (до того, как он стал членом Верховного суда), отмечал: «Они контролируют народ при помощи его же собственных средств». Джон Д. Рокфеллер начинал карьеру бухгалтером в Кливленде, стал торговцем, скопил денег и решил, что в условиях развивающейся нефтяной промышленности тот, в чьих руках находится нефтепереработка, господствует в отрасли. Свой первый нефтеперерабатывающий завод он купил в 1862 г., а к 1870 г. создал «Стэндард ойл компани оф Огайо», тайно договорился с железными дорогами, по которым мог в обмен на существенные тарифные скидки перевозить нефть, и таким образом вытеснил из бизнеса своих конкурентов.

Один из независимых нефтепереработчиков сказал: «Если бы мы не продавали [свои компании], то нас бы раздавили… На рынке был только один покупатель, и продавать мы должны были на выдвинутых им условиях». Вот какими записками обменивались служащие «Стэндард ойл»: «"Уилкерсон энд Ко" получила одну цистерну нефти в понедельник 13-го… Просьба завинтить еще одну гайку». Нефтеперерабатывающий завод конкурента в Буффало потряс небольшой взрыв, о котором сотрудники «Стэндард ойл» договорились с главным инженером предприятия.

К 1899 г. эта компания являлась холдингом, контролировавшим акции многих других фирм. Ее капитал составлял 110 млн долл., а прибыли — 45 млн долл. в год. Личное состояние Джона Д. Рокфеллера оценивалось в 200 млн долл. Вскоре он заинтересовался добычей железа, меди, угля, транспортными перевозками и банковским бизнесом (создал «Чейз Манхэттен бэнк»). Ежегодные прибыли выросли до 81 млн долл., а состояние Рокфеллера достигло уже в 2 млрд долл.

В 17 лет Эндрю Карнеги работал клерком-телеграфистом, затем секретарем директора Пенсильванской железной дороги, потом стал брокером на Уолл-стрите, торгующим железнодорожными акциями за огромные комиссионные, и вскоре после этого он превратился в миллионера. В 1872 г. Карнеги побывал в Лондоне, увидел новый бессемеровский способ производства стали и, вернувшись в США, построил за 1 млн долл. сталелитейный завод. От иностранных конкурентов его охраняли высокие тарифы, вовремя установленные Конгрессом, и к 1880 г. Карнеги производил 10 тыс. тонн стали в месяц, получая 1,5 млн долл. прибыли в год. К 1900 г. ежегодный прирост составил уже 40 млн долл., и в том же году, во время ужина, он дал Дж. П. Моргану согласие продать свою сталелитейную компанию. Цену — 492 млн долл. — Карнеги нацарапал на банкноте.

Затем Морган зарегистрировал «Юнайтед Стейтс стилкорпорейшн», объединив корпорацию Карнеги с другими ей подобными. Он продал акции и облигации за 1,3 млрд долл. (на 400 млн долл. дороже, чем стоимость объединенных активов компаний) и получил комиссионные за организацию сделки в размере 150 млн долл. Каким образом можно было выплатить дивиденды всем этим акционерам и держателям облигаций? Только сделав так, чтобы Конгресс принял соответствующие тарифы, которые уменьшили бы приток импортной стали, перекрыв пути для конкуренции и держа цену в 28 долл. за тонну, а также заставляя 200 тыс. человек работать ежедневно по 12 часов за зарплату, которая едва позволяла их семьям выжить.

Так и пошло дело, охватывая отрасль за отраслью, — находчивые и деятельные бизнесмены создавали свои империи, устраняли конкурентов, устанавливали высокие цены и низкие зарплаты, пользовались государственными субсидиями. Эти предприятия были первыми бенефициарами «всеобщего благосостояния». На рубеже веков компания «Америкэн телефон энд телеграф» обладала монополией на национальную систему телефонной связи, а «Интернэшнл харвестер» производила 85 % всей сельскохозяйственной техники. Практически во всех других отраслях ресурсы стали консолидироваться, и контролироваться немногими. Банки имели доли в таком числе возникших монополий, что была создана взаимосвязанная сеть всесильных корпоративных управляющих, каждый из которых заседал в советах директоров множества корпораций. Согласно докладу сената, представленному в начале XX в., Дж. П. Морган на пике своей карьеры являлся членом советов директоров 48 компаний, Дж. Д. Рокфеллер — 37.

В то же время правительство США вело себя примерно так, как в описаниях капиталистического государства, данных Карлом Марксом: для сохранения порядка оно делало вид, что придерживается нейтралитета, но на самом деле служило интересам богачей. Не то чтобы последние жили между собой в согласии — имели место разногласия по поводу того, какую политику проводить. Но целью государства было разрешение споров в верхушке общества мирным путем, контроль за недовольством низшего класса и принятие мер, которые обеспечили бы долгосрочную стабильность системы. Достигнутая в 1877 г. договоренность между демократами и республиканцами об избрании Разерфорда Хейса задала тон дальнейшему развитию событий. Вне зависимости от того, кто побеждал на выборах, внутренняя политика сколько-нибудь существенно не менялась.

Когда в 1884 г. демократ Г. Кливленд проводил избирательную кампанию, в США создавалось общее впечатление, что он выступает против всесилия монополий и корпораций, а Республиканская партия, кандидатом которой был Джеймс Блейн, отстаивает интересы богатых. Но когда Кливленд победил Блейна, Дж. Гулд направил ему телеграмму: «Я чувствую… что обширные деловые интересы страны находятся в надежных руках». Он оказался прав.

Одним из основных советников нового президента США был миллионер и корпоративный адвокат Уильям Уитни, который женился на наследнице состояния «Стэндард ойл» и был назначен Кливлендом военно-морским министром. Он немедленно занялся созданием «стального флота», закупая сталь по искусственно завышенным ценам на заводах Э. Карнеги. Сам Кливленд заверил промышленников, что его избрание не должно их пугать: «Пока я являюсь президентом, ни один из интересов бизнеса не пострадает в результате административной политики… переход контроля над исполнительной властью от одной партии к другой не означает каких-либо серьезных потрясений существующих условий».

В ходе президентских выборов серьезных проблем избегали; не было четкого понимания того, кто приобретет, а кто потеряет, если будет принята та или иная политика. Избирательная кампания проводилась в типичной для подобных мероприятий форме, когда базовое сходство политических партий скрывалось, а акцент делался на личностях, слухах, мелочах. Генри Адамс, проницательный, литературно образованный комментатор той эпохи, писал по поводу выборов своему другу: