Детектив - Артур Хейли

Она окончательно убедилась, что была права, когда однажды Патрик заявился к ней домой глубокой ночью.

Настойчивый стук в дверь поднял ее с постели. Посмотрев в «глазок», она увидела Патрика, который беспокойно оглядывал лестничную клетку и нервно ерошил пальцами свою шевелюру.

Стоило ей открыть, он ворвался внутрь и лихорадочно зашептал:

— Боже праведный, Синтия! Я сделал страшную вещь! Мне надо убираться отсюда. Можно взять твою машину?

Он подскочил к окну, оглядел улицу внизу и затем продолжал лепетать:

— Мне нужно бежать… куда угодно! Помоги мне, Син! — Он смотрел на нее умоляюще, продолжая ерошить волосы.

— Да что с тобой, Патрик? С тебя пот градом. — Синтия крепко взяла его за руку и приказала: — Ну-ка, успокойся! Сядь, я плесну тебе виски.

Она усадила его на диван, принесла выпить и принялась массировать ему шею. Он на время затих, но потом вдруг выпалил:

— Боже мой, Син! Я убил Нейоми! Застрелил из револьвера.

И у него перехватило дыхание.

Синтия вмиг отпрянула от него. Как офицер полиции — особенно как сотрудник отдела по расследованию убийств — она прекрасно знала, как ей велит поступить служебный долг. Она должна была немедленно арестовать Патрика, зачитать ему его права и доставить в полицейский участок. Но она, быстро осмыслив ситуацию, взвесив возможности и вероятности, не сделала ничего подобного. Вместо этого она направилась к себе в спальню, достала из тумбочки диктофон, вставила новую кассету и, прежде чем вернуться в гостиную, нажала на кнопку «запись». Патрик тем временем рыдал, зарывшись лицом в диванную подушку. Синтия положила диктофон на столик рядом с диваном, но так чтобы его загораживал цветочный горшок. Потом она сказала:

— Патрик, если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, расскажи мне в точности, как все произошло.

Он поднял на нее взгляд, кивнул и сбивчиво прерывающимся голосом начал:

— Я не хотел, чтобы так вышло… Я и не думал даже… Но мне невыносимо даже представить себе ее с другим… И когда я увидел их вместе, ее и этого мозгляка, меня просто ослепила злоба. У меня был револьвер. Я и заметить не успел, как выхватил его и начал стрелять… В секунду все было кончено. Только потом я увидел, что натворил. Боже, я уложил их обоих!

Синтия почувствовала, что ей не хватает воздуха.

— Так ты убил двоих?! Кто же был второй?

— Килбэрн Холмс, — Дженсен еще пытался оправдываться. — Он прилип к Нейоми как банный лист. Их все время видели вместе. Мне же обо всем рассказывали!

— Кретин! Законченный идиот! — Синтии и самой стало по-настоящему страшно. Это было двойное убийство, в котором Патрик будет наверняка главным подозреваемым. Помогать ему сейчас, если она решится на это, значило рисковать не только карьерой, но и свободой.

— Тебя кто-нибудь видел? — быстро спросила она. — Свидетели были?

— Нет, — покачал головой Дженсен, — в этом я уверен. Было уже поздно и очень темно. Даже выстрелы не привлекли внимания.

— Ты ничего не оставил на месте? Подумай хорошенько. Ничего?

— Уверен, что нет.

— Когда ты уходил, там не начался переполох? Слышал ты голоса, шум?

— Нет.

— Где револьвер?

— Вот он, — Дженсен достал из кармана «Смит и Вес-сон» тридцать восьмого калибра.

— Положи на столик, — распорядилась Синтия. Она все еще медлила, взвешивая риск, обдумывая, стоит ли он той полной и окончательной власти над Патриком Дженсеном, какую она несомненно получала в результате. Он мог стать послушным инструментом в ее руках, она прекрасно понимала, что ей надо для этого сделать.

Приняв решение, она отправилась в кухню и вернулась с пачкой прозрачных полиэтиленовых пакетов и пинцетом. Не прикасаясь к револьверу, на котором остались отпечатки пальцев Патрика, она подцепила его и опустила в пакет. Потом сказала, указывая на его футболку:

— Снимай ее, на ней кровь. И кроссовки тоже. И опять-таки ни к чему не прикасаясь, кроме пакетов, она сложила в них футболку и обувь.

— Теперь дай мне ключи от своего дома и снимай с себя остальную одежду.

Заметив его колебания, она прикрикнула:

— Делай, что я тебе говорю! Ну! Да, скажи еще, где ты их убил?

— На въездной дорожке к дому Нейоми, — Дженсен вздохнул и горестно помотал головой.

Синтия встала к нему спиной и, заслонив магнитофон, выключила запись. Впрочем, предосторожности были излишни. В таком состоянии он ничего не замечал.

Патрик сбросил с себя все и стоял совершенно голый.

Он нервно переминался с ноги на ногу, с поникшими плечами и уперев взгляд в пол. Синтия еще раз сходила на кухню и принесла большой пакет для мусора, куда легко вошла вся остальная одежда Дженсена.

— Я поеду сейчас к тебе домой, — сказала она. — Эти тряпки я по дороге выброшу, а тебе привезу что-нибудь свежее. Пока меня не будет, прими горячий душ и хорошенько весь отскребись. Особенно займись ногтями и рукой, которой ты держал револьвер, когда стрелял. Кстати, откуда он у тебя?

— Купил два месяца назад, — ответил он и добавил с безысходностью: — Он числится за мной.

— Если револьвер не найдут и других прямых улик не окажется, тебе ничего не угрожает. Так что револьвер ты потерял через неделю после покупки. Запомни это и не пытайся ничего менять в показаниях.

— Понял, — пробормотал Дженсен.

Когда Синтия уходила, он уже закрылся в ванной.

К дому Дженсена Синтия ехала кружным путем, выбрасывая по одному в попадавшиеся урны и мусорные баки предметы его одежды. Потом в его спальне она поспешно собрала комплект белья, джинсы, рубашку и ботинки. К себе она вернулась около половины шестого утра. Тихо отперев замок, она с порога увидела Патрика, который склонился над стеклянной столешницей журнального столика и прикладывал к ноздре свернутую в трубочку долларовую бумажку.

— Как же ты смел притащить это дерьмо сюда! — не удержалась она от крика.

Его голова вскинулась. На столешнице проступали четыре тонких полоски — щепотки кокаина, которые он еще не успел вдохнуть в себя.

Патрик высморкался и чихнул.

— Да ладно тебе, Синтия. Большое дело! Я просто подумал, что это поможет мне справиться с нервишками.

— Спусти все в унитаз. И остальной кокаин, если остался. Быстро!

Патрик хотел затеять спор, но передумал и направился в туалет, брюзжа:

— Я же не наркоман в самом-то деле!

Синтия про себя согласилась с ним. Подобно многим ее знакомым, он лишь изредка употреблял наркотики. Сама же Синтия к ним не притрагивалась: ей претило все, что могло притупить ее способность контролировать ситуацию.

Из туалета Патрик вернулся, бормоча себе под нос, что вот-де пришлось спустить в унитаз двести баксов. Не обращая на его нытье ни малейшего внимания, Синтия принялась наклеивать таблички и помечать пакеты с револьвером и запятнанными кровью вещами, причем намеренно дала Патрику пронаблюдать за этой процедурой. Потом она сложила все в картонную коробку, намереваясь позже бросить туда и кассету с записью.

— Для чего все это? — спросил он наконец, беспокойно меряя гостиную шагами.

— Во всем должен быть порядок, — Синтия понимала, что дала слишком уклончивый ответ, но сейчас это не имело значения. Патрик уже «поплыл», стал рассеян. Как и предполагала Синтия, он сразу забыл, о чем спрашивал, и пустился в россказни о том, в каком порядке сам хранит материалы для своих будущих книг.

Она с исчерпывающей полнотой ответит на вопрос Патрика позже, когда коробка с роковыми для него уликами будет храниться в надежном месте. И ее ответ Патрику Дженсену совсем не понравится.

На следующий вечер, оставшись одна, Синтия прослушала запись. Качество получилось отменное. Чтобы довести задуманное до конца, она прихватила домой еще один магнитофон и чистую кассету.

Прежде всего она проделала трюк, который звукорежиссеры не без чувства юмора окрестили «уотергейт» — с оригинальной кассеты, где Дженсен описывал обстоятельства совершенного им двойного убийства, она полностью стерла куски с собственным голосом, пользуясь для этого секундомером. После этого, в точности как на уотергейтской пленке Никсона, в записи образовались длинные пустоты, но это нисколько не волновало ее. Главное — слова Патрика звучали четко и недвусмысленно, что легко поймет и он сам, когда она прокрутит ему эту запись. Для этой цели она переписала отредактированную запись на новую кассету, а оригинал положила в коробку вместе с другими уликами.

Она тщательно заклеила крышку синей лентой со своими инициалами и отвезла коробку в дом своих родителей в Бэй-Пойнт. Там на мансарде у Синтии была собственная комната, где она по временам оставалась ночевать и хранила кое-какие личные вещи. Она пристроила коробку на верхней полке стенного шкафа позади других таких же коробок. Позже она собиралась снять с пакетов собственноручно надписанные наклейки или, еще лучше, надеть перчатки и вообще избавиться от пакетов, на которых оставались ее отпечатки пальцев. Однако с течением времени это перестало ей казаться важным, и она так и не удосужилась заняться коробкой.