Коварный искуситель - Моника Маккарти

– Я пришла к вам, потому что больше некому мне помочь. Только вы можете незаметно провести меня в монастырь и вывести обратно, а еще потому, что вы знаете, как это для меня важно. – Она взглянула ему в глаза и добавила: – Кроме того, вы мне должны: вы обещали вернуть мне дочь.

Выпущенная ею стрела поразила его прямо в грудь, похитив его дыхание. Это его решение разлучило Беллу с дочерью, и она об этом никогда не забывала. Не забыл и он. Заслуженно или нет, но чувство вины больно ударило по его совести.

Он заставил себя изобразить насмешливую ухмылку.

– Вы изменились, Белла: научились грязным приемам.

Она тяжело вздохнула, словно ей не хватало воздуха, и гордо вскинула подбородок.

– У меня были хорошие учителя.

Действительно.

– Я вызволил вас из тюрьмы. – Лахлан шагнул к ней, чувствуя, как в нем закипает кровь. – Из-за вас меня чуть не упекли в тюрьму. Разве этого мало? Хотите видеть меня в цепях и на дыбе?

Она больше не пыталась бороться с собой. Слезы градом хлынули из глаз.

– Лахлан, умоляю! Я знаю, что хочу слишком многого, но если не приму меры, они узнают, что я сбежала, и отыграются на Джоан.

Лахлан думал, что у него толстая шкура и каменное сердце, но ошибался: против умоляющей Беллы он всегда будет бессилен.

– Я не могу бросить ее на милость тех, кому неведомо милосердие. Клянусь, вы не услышите и слова поперек, что бы ни приказали: я буду делать все, что хотите. Прошу вас, помогите, умоляю! Вы мне нужны.

«Вы мне нужны». Слова били точно в цель, проникли в сердце, угрожали сломить его решимость. Никогда в жизни не испытывал Лахлан столь отчаянного желания отдать всего себя, как сейчас. Он бы продал душу дьяволу, лишь бы ей помочь, только вот незадача: его душа уже давно продана.

Король будет в ярости, если он уступит просьбе Изабеллы, очень большой вопрос, получит ли после этого причитающиеся ему деньги и землю. Ему придется рискнуть всем, ради чего воевал и чего добивался.

Но деньги и земля – не все, чего он хотел, вот в чем беда. Больше всего на свете он хотел эту женщину, несмотря на то что было невозможно поверить, что она когда-нибудь согласится… С чем?..

Лахлан видел ее глаза, с такой надеждой смотревшие на него, и что-то в нем сломалось, его сила воли дала трещину.

– Белла, я…

Он осекся. Нет, нельзя допустить, чтобы желание обладать женщиной руководило его поступками.

– Я не могу, – закончил он фразу.

Ее полные чувственные губы презрительно скривились.

– То есть вы не хотите.

Он схватил ее за руку.

– Нет, просто не могу – во всяком случае, до тех пор пока Брюс не созовет свой первый совет.

– Но тогда будет поздно! – В ее голосе клокотали истерические нотки. – Нам нужно выехать сегодня же ночью или самое позднее завтра утром. И то можем не успеть, даже если будем скакать день и ночь. Зачем…

Белла вдруг замерла, хватая ртом воздух.

– Разумеется! Как я сразу не догадалась! Именно на совете Роберт и намерен вручить вам вознаграждение! – презрительно, с отвращением проговорила Белла. – Деньги! Все только из-за денег!

Лахлан должен был объяснить, рассказать, почему это для него так важно, почему он не может рисковать. Он хотел ей помочь, но – черт возьми – не мог, если намерен спасти то малое, что оставалось от его чести. Люди рассчитывали на него.

– Проклятье, Белла! Не все так просто. Вы не понимаете…

– Прекрасно понимаю! Сколько вы хотите? Я отдам вам все, чем владею, хотя уверена, что мне не сравниться в щедрости с королем. Почти все земли моего супруга Роберт раздал своим людям, а на свои собственные я не могу претендовать, пока скрываюсь. Боюсь, сейчас я вынуждена полагаться на милость короля. Но когда меня восстановят в правах…

Он сгреб ее в охапку, закипая лютой яростью.

– Мне не нужны ваши проклятые земли или деньги!

Синие глаза Беллы вызывающе сверкнули.

– Тогда что вам нужно?

Лахлан крепко прижал ее к себе. Тело живо отозвалось на соприкосновение, а душу рвало на части. Не всегда получаешь то, что хочешь.

«Вы. Я хочу вас». Только как это сказать? Как облечь в слова то, что чувствуешь? Как поступить правильно?

А потом все пошло кувырком.

Глава 19

– Я знаю, чего вы хотите. – Белла грубо прижалась бедрами к его паху. – Ведь это все, что вам от меня нужно, не так ли? Господи, все вы одинаковы! – Она сжала в руке его набухающий ствол. – Если не хотите моих денег, как насчет моего тела?

Его чресла пронзил огонь желания. В своем гневе Белла была невероятно соблазнительна и совершенно неотразима.

– Прекратите! – Лахлан попытался ее оттолкнуть, но она твердо его держала. – Я хочу вовсе не этого.

Белла презрительно рассмеялась. То, что она держала в руке, доказывало обратное. Она начала его гладить: вверх и вниз, по всей длине, – потом наклонилась, медленно облизнула нижнюю губу, как голодная кошка.

– А если это будет мой рот, Лахлан? Сумеет ли он вас убедить?

Поделом ему. Он столько ей наговорил! Но ведь он лгал и – видит Бог! – не хотел ничего подобного, по крайней мере, не в таком виде.

– Нет, черт возьми…

Он замер, забыв, что надо дышать, когда она проворно опустилась перед ним на колени и яростно принялась развязывать штаны.

– Господи, Белла, остановитесь! Не делайте этого!

На большее его не хватило: он не мог устоять перед тем, что она с ним вытворяла. Ее рука неутомимо ласкала, доила его со смелостью, которой раньше никогда не выказывала.

«Неправильно!» Эта мысль вспыхивала в его мозгу, точно огонек свечи. Ему следовало прогнать эту женщину! «Это неправильно».

Но боже, как же это было хорошо! Он не смог сдержать стон, когда огонь пронзил его чресла. Он набухал, пульсировал, бился в ее смелой руке.

«Неправильно!» Лахлан схватил ее руку, чтобы положить конец наваждению.

– К черту, Белла! Остановитесь!

Она подняла к нему лицо в обрамлении ореола спутанных золотистых волос. Каждым мускулом он сопротивлялся соблазну. Этот косой взгляд широко расставленных глаз. Полные чувственные губы так близко от…

Лахлан мечтал о том, что она собирается делать, и замер в сладостном предвкушении. Пусть это неправильно, но отказаться он не мог.

Она его лизнула. Подумать только – высунула крошечный розовый язычок и лизнула. У него задрожали колени. Это было чистое наслаждение. Чтобы не рухнуть,