Жи-Ши - Сергей Четверухин

С этими словами он встает, перебрасывает рюкзак через плечо и, не глядя на меня, быстрым шагом выходит из кафе.

– Стойте! Куда вы?! А как же Белка?! Ее же осудят! Помогите! Милиция!

Я бросаюсь за ним, по пути размахивая руками, чтобы привлечь внимание. Он ускоряет шаг, переходит на бег. Пара сонных милиционеров присоединяется к погоне.

– Это убийца! Его нужно задержать! – я даже не понимаю, за кем они гонятся, – за ним или за мной?

Конечно, он все рассчитал. Когда мы, запыхавшись, выскочили на перрон, то увидели вдалеке хвост набирающего скорость поезда. За поездом по шпалам бежал Белкин дядя. Несколько секунд, и он вцепился в поручни последнего вагона. Вильнув хвостом, поезд скрылся за поворотом. А мне даже нечего было сказать милиционерам…

Вернувшись домой, я обнаружил, что дядя все-таки не врал. Ему действительно дорога его племянница. На хард-диске Лейлы был записан видеофайл с признанием. Антон Афонович объяснял все спокойно и подробно. Так же, как и мне, час назад на вокзале. Он рассказал, как убил Славу и как убил Гвидо. Только ответа на вопрос «почему» он не дал. И еще в конце, пристально глядя в объектив, пообещал, что никто и никогда его не поймает, потому что он должен найти себе сына, наследника, чтобы продолжить род Стражей Белки…

А спустя полчаса после просмотра видеофайла, я выяснил, что Белка – вовсе не Белка. То есть та Белка, с которой позавчера мы любили друг друга в этой квартире, которую я здесь фотографировал и целовал, – совсем не тот человек, в которого я влюбился два года назад. Совсем не тот…

ГЛАВА 16

БЕЛКА

Согласна… Это уже не человек. Параноид-андроид. Остервеневшая маньячка! Трясущийся мешок костей с одним-единственным желанием, которое заслонило собой небо, превратилось в навязчивую манию, а значит, из разряда намерений выпало в осадок неосуществимых фантомов… Зачем я храню эту фоту? Давай порвем! Вот. Выброси в урну…

Паранойя! Слово, которое объясняет все! У тебя была когда-нибудь настоящая паранойя? Не помнишь? Счастливый… А в Москве это – самое актуальное словечко. Щедрый бонус нервозного мегаполиса. Я перестала есть и разговаривать. Я бросалась на людей, готовая их покусать. Я падала в обмороки и вызывала подозрения в наркомании. Я даже туалет посещала раз в три дня… Бр-р-р! Меня и сейчас трясет, когда вспоминаю эти месяцы! Начинала прекрасной сукой, а превратилась в банальную стерву.

Ведь мы с Никитосом все делали правильно! Я уже почти касалась своей птицы-удачи! Почти… И вдруг – р-раз! – все развернулось на сто восемьдесят градусов! Я распинала себя на каждом желтом газетном листке, я отказалась от своей личности, наверное, так поступают проститутки, – продают тело, стараясь думать о нем в эти моменты, как о чужом. Но…вопреки всему я становилась дико популярной! Каждый скандал с моим участием вызывал обвал телефонных звонков в офис Гвидо. Меня начинали хотеть все, и с каждой неделей – дороже и дороже! Теннесисты, нефтяники, металлурги и даже ветеринары предлагали Гвидо непомерные деньжища, чтобы я не только выступила у них, но и записала про них песню. Прикинь?

Гвидо лишь алчно потирал ручонки. Думаю, он догадывался о моем… о причинах моей необычной манеры поведения. Но когда эти взбрыки рассыпались золотым дождем в его карманы… О-о-о! В эти месяцы он был счастлив. Знаешь, сейчас, когда все – позади, я даже рада, что он был тогда счастлив. Правда. Он заслужил. Он много сделал для меня… И он делал это честно. Ну, а я… я была нечестной и несчастной.

Кстати, ты даже не подозревал, что в те дни соперничаешь с могучей Россией. Вся страна хотела меня, а я – тебя. Поздравляю! Ты сделал одну шестую!

Я больше не говорила: «Я пою», а говорила: «Я работаю»! Вот сегодня работаю заказник в Кемерово, завтра отработаю два концерта в Е-бурге, послезавтра – работа, и после – работа, работа…

Когда я прилетела работать на фестиваль каких-то нацпроектов в Новосибирск, я напоминала волчицу, которая попала в капкан и уже готова отгрызть себе лапу.

Полчаса покривлялась на сцене местного Дворца спорта перед жирными чиновниками, делающими вид, что их волнует повышение рождаемости, и одиноко устроилась в тесной гримерке, отмывать с лица штукатурку. Когда привела себя в порядок, открыла дверь и, как всегда, обнаружила перед ней стайку девчонок-фанаток. Они во всех городах умудряются прорваться за сцену и счастливы доложить тебе, что живут одной лишь твоей особой. К ним привыкаешь, со временем запоминаешь их имена и даже начинаешь думать о них, как о членах семьи. Я уже в четвертый раз работала в Новосибирске, и лица девчонок перед дверью были мне знакомы. Вымучила улыбку, помахала им рукой, бросила: «Привет!», расписалась на нескольких постерах и вежливо собралась отделаться от знаков внимания. Вдруг заводила в этой компании, кажется, ее зовут Яна, вышла вперед и звонко, как на пионерском утреннике, объявила:

– Белка! У нас для тебя сюрприз!

Я устало изобразила любопытство, они захихикали, расступились, и я чуть не грохнулась в обморок, потому что увидела… себя.

Посмотри-ка! Вот она через месяц после той исторической встречи. Всмотрись и найди десять отличий! Хотя бы – пять! Не старайся… Даже двух не найдешь. Вылитая я! Только без фобий, фрустраций, паранойи, стервозности и любви к тебе…

В тот момент, в Новосибирске, меня будто клеем облили, я замерла и не могла пальцем шевельнуть. Каково это, нос к носу столкнуться с самой собой, может, чуть моложе, но не по возрасту, а по экологии и жизненному опыту.

Фанатки, довольные произведенным эффектом, радостно щебетали:

– Ее Мила зовут… Познакомьтесь!

– Мы нашли ее в караоке…

– Там проводили конкурс двойников российских звезд…

– Она спела твою песню…

Я очнулась так же внезапно:

– Так она… поет?

В ответ на вопрос Мила жестом попросила тишины, раскрыла рот и добила меня. Уверенно, громко, даже артистично она пропела про шелка-а-а. Я слушала себя со стороны! Незабываемо! Так вот что чувствуют мои зрители… Надо ли говорить, какая мысль тут же завладела мной?

Пришлось расстроить фанаток. Их лица почернели от ревности, когда я, сердечно попрощавшись со всеми, пригласила Милу к себе в отель. Мы заперлись в номере, заказали текилы и проболтали всю ночь до моего отлета. Я дотошно выпытывала подробности ее жизни, о родителях, о друзьях, о любовниках… Я просила ее ходить по комнате, танцевать, петь, закрывать глаза, подпрыгивать… Будешь смеяться, в тот момент я почувствовала себя такой ма-а-аленькой Гвидо. Какие кошмары с нами иногда творятся!

А через неделю я выслала ей деньги и попросила ближайшим рейсом прилететь в Москву.

К тому времени жизнь подбросила мне щедрый подарок. Объявился Фил. Да-да… Мой старинный дружище позвонил из Лондона и пригрозил приехать в Москву, если я не перестану заполнять эфир всякой «ороговевшей чешуей», так он деликатно выразился о моем творчестве. Я не перестала, и Филу пришлось прилететь. Конечно, он поворчал, морально поелозил меня за короткую девичью память и за весь этот «бал вурдалаков», так он тактично выразился о моей певческой карьере.

– Вот и помоги мне выскочить! Гундосить мы все мастера! – Я набросилась на него в ответ, после поцелуев, конечно…

Помощь Фила была неоценимой. Он ликвидировал самое слабое звено в моем коварном плане. Я не сомневалась, что Милу удастся выдать за меня. После соответствующего тренинга. Моя уверенность складывалась отчасти из отчаяния, отчасти из глубокого, теперь уже, понимания системы взаимоотношений в шоубизе. А система простая. Никто ничему не удивляется и всем пофигу! То есть если всенародно известный певец, м-м-м… ну, допустим, Юрий Антонов, ты все равно не знаешь, заявится на свой концерт похудевшим на двадцать кило, подросшим на десять сантиметров, с новыми волосами, новым носом, глазами другого цвета, все скажут:

– У-у-у! Какие у него контактные линзы! А платформу мог и поменьше примерить…

Затем попросят у него рецепт диеты, адрес клиники пластической хирургии, не удивляясь, что он откажет им в этом, и спокойно разойдутся ужинать.

Тут проблем не было. С Милой – тоже. Когда я, несколько смущаясь, поведала ей о своей затее, она завалилась прямо на пол и долго дрыгала ногами в воздухе.

– Я! Я буду петь со сцены! У меня будут деньги! Я познакомлюсь со всеми! Я… пересплю… А я пересплю со Славой Змеем? Ты не будешь против?

В общем, она была согласна. Главным препятствием становились родители Милы. О существовании певицы, как две капли воды похожей на их дочь, они, разумеется, знали. И увидев ее, то есть как бы меня, по телевизору, не помчались бы в Москву разбираться. Но как объяснить им, где в это время находится их собственная дочь? Тут Фил выступил по полной программе.

– Делаем так, – произнес он тоном мастера интриг, поклонника «железной маски». – Я договорюсь со своим лондонским дружком Миком Вулвертоном. Хороший парень, заводной и давно мечтает побывать в России… Ты исполнишь его мечту, оплатишь приезд и проживание в Москве. Заодно они с Милой на пару дней слетают в Новосибирск, заметь, снова за твой счет…