Восточный фронт - Владислав Савин

Вот поэтому я и говорю, что мы были очень гордыми и очень смелыми, потому что мы были победителями!

Я рассказывал, как в госпитале с японским лётчиком общался? Через три дня вызывает меня особист: 'Пришла тут на тебя бумага. Было?..' 'Было' — и рассказываю ему это всё, что рассказал тебе. 'Ладно' — говорит он — 'я отпишусь, что это я тебе дал задание, встретится с этим японцем, на предмет выявления тактических приёмов. Только ты меня не подведи, если вдруг спросят, а 'давал ли я тебе задание?', говори, что давал. Врать нам надо будет одинаково. Ты всё, что у этого японца узнал, ребятам расскажи, тогда я это по документам как спецмероприятие проведу…' 'Лады' — говорю — 'подтвержу, и с ребятами обсудим …' Вот так всё и закончилось.

А. С. А не пытались узнать, кто это вас сдал?

И. Г. А зачем? Меня этот вопрос совершенно не волновал тогда и не волнует сейчас. Скорее всего, это был тот мамлей — переводчик. Что же ты думаешь, он только переводчиком в госпитале работал? Наверняка ещё и на контрразведку. Даже фамилии его не помню, и лица — кажется, звали его Борис.

А. С. Что‑нибудь ещё интересное в 'Харбинский период' у вас было?

И. Г. Там всё было интересно, начиная самим Харбином, с его товарным изобилием (у нас же ведь всё по карточкам было, и продукты, и вещи, а там от всего магазины буквально ломились) и заканчивая тем, что мне удалось подлетнуть на 'Хаябусе' и с маньчжурскими лётчиками встретиться.

А. С. А где лётчики в Харбине жили? Квартиры снимали или в казармах?

И. Г. В казармах при аэродроме рядовой состав жил, а лётчики и вообще офицеры, в отеле. На аэродром и с аэродрома нас возил довольно комфортабельный автобус. Отель держал русский эмигрант, а прислуга в основном была из китайцев и китаянок. Мне очень там нравилось — мне как комэску полагался отдельный номер, небольшой, но очень удобный, естественно с ванной и туалетом. Как ни придёшь, всегда всё чисто, всегда всё прибрано, бельё на кровати свежайшее. Возвращаешься с аэродрома, а тебя ждёт комплект выстиранной и выглаженной формы. Вечером сапоги перед дверь номера выставишь, а утром, как бы рано ты не встал, сапоги стоят уже начищенные до блеска. Горничные — китаянки трудились круглые сутки, как пчёлки. Кстати, кухня при отеле тоже работала круглосуточно, т. ч. если проголодаешься, то по телефону портье 'звякнешь' и заказ тебе принесут в номер даже ночью.

А. С. Хозяину деньгами платили или как‑то иным способом?

И. Г. Конечно деньгами. И хорошо платили, не обижали. Наши рубли на местные юани обменивались по очень выгодному курсу и в любом отделении любого банка. Как раз мы там зарплату получили — часть в маньчжурских юанях, а часть почему‑то в рублях. Так я, обменяв рубли, себе первым делом купил большущий кожаный 'чемодан путешественника' на несколько отделений, шерстяной костюм — тройку, пару шляп, несколько рубашек, отличный модный плащ, драповое пальто, несколько пар туфель и ботинок, несколько галстуков. Ну и ещё кое‑что 'по мелочи', вроде трусов — носков. Прибарахлился. И ещё много денег осталось. Я когда своим знакомым покупками похвастался, то жена моего друга меня попрекнула, что я с ними не посоветовался. Они бы мне всё тоже самое нашли бы с хорошей скидкой, а костюм, оказывается, лучше было не покупать, а сшить у их знакомого портного — китайца. По деньгам вышло бы чуть дороже готового, но зато точно по фигуре. Поскольку денег у меня оставалось ещё много, то я заказал себе костюм и у их портного. Китаец этот держал швейную мастерскую (там, кроме него самого, ещё человек восемь работало), он хорошо говорил по — русски и оказался настоящим мастером — обмерил меня только один раз и через три дня я уже примерял готовый костюм. Сидел как влитой. Я потом у него ещё два комплекта формы заказал — парадную и повседневную (с кителем, мы‑то по фронтовому ходили в гимнастерках). Оба комплекта он мне сшил как бы не лучше, чем костюм. Мои знакомые так же посоветовали мне и китайца — сапожника, что бы пошить под форму сапоги. Тот тоже был владельцем небольшой мастерской, хорошо говорил по — русски и за несколько дней сшил мне две пары отличных офицерских кожаных сапог. И тоже за сравнительно небольшие деньги.

А. С. А как портной узнал, как надо шить советскую военную форму?

И. Г. Ты недооцениваешь китайской предприимчивости. Форму он сам предложил мне у него пошить. И этот самый вопрос я ему тогда задал. Он, не говоря ни слова, достаёт с полки толстенный альбом, открывает и мне показывает, а там выкройки всех видов форм чуть ли не всех армий мира, и английской, и американской, и японской, и РККА в том числе. Уж где они сумели образцы для этого альбома раздобыть?.. но достали. (Прим. — случай реальный — В. С.)

А. С. Вопрос, на который если хотите, то можете не отвечать: пока жили в отеле, такой вопрос, как половой, с помощью горничных решать пытались? Тем более, что, сами говорите, работали они круглосуточно…

И. Г. Ха… Это уж кто как договорится, главное, чтобы не было даже намёка на насилие. По крайней мере, от горничных на наших ребят никому никаких жалоб не поступало — ни на грубость, ни на скупость, ни на… м — м-м… бессилие.

А. С. А теперь расскажите про полёты на 'Хаябуса' и про маньчжурских лётчиков.

И. Г. К нам в полк новые самолёты пригоняли перегонщики. И вот один из таких самолётов летчик — перегонщик почему‑то посадил не к нам, а на аэродром Харбинского авиазавода. Вот мы с инженером полка и поехали забирать этот самолёт. Инженер должен был оформить бумаги, а я перегнать истребитель на наш аэродром. Завод работал, как при японцах — там чинили наши повреждённые самолёты, а еще трофейные Ки-43. Специализацией его раньше было, выпуск истребителей Ки-27 (это конечно, прекратили, на кой нам такое старье), а так же ремонт и сборка из деталей истребителей Ки-43 (а вот это продолжили — все, что затрофеили наши войска, вне зависимости от их состояния, тащили туда, если не на восстановление, то на запчасти).

Вот на одном из трофейных Ки-43 я и слетал. Пока наш инженер 'бюрократию разводил', я по аэродрому походил. Смотрю, стоит японский истребитель, а вокруг него в люди нашей форме ковыряются. Ага, Ки-43… Такой пропорционально — вытянутый, очень красивый самолёт, с радиальным двигателем, размером с мой 'як'. Подошёл, разговорились. Попросил в кабине посидеть… 'Да, садись…'

Сижу, мне объясняют, где какие приборы. Кабина маленькая, поменьше, чем на 'яке', но побольше, чем на И-16. Обзор из кабины не хуже, чем на 'яке' — фонарь каплевидный. Приборов довольно много и расположены очень непривычно. Торцы казённых частей пулемётов торчали прямо в кабину. Удивило, что рукоятка газа у него 'в другом направлении' — у нас газ прибавляется движением 'от себя', а на 'Хаябусе' 'на себя'. И гашетка в виде кнопки на торце рукоятки газа, под большой палец (где у нас кнопка рации). Под левую руку! Зато там, где у нас гашетки, на ручке управления две кнопки выпуска и уборки боевых закрылков. И прицел устаревшей конструкции — оптический, в виде длинной трубы, через лобовое стекло. Я такого с училищных времён не видел.

Ну и так, слово за слово (я строю из себя такого крутого фронтовика), '… а ты на нём подлетнуть бы смог?..' 'Конечно, смог!' 'А, давай!..' 'А что можно?' 'Можно …' Во, попал!.. Но отказываться не стал, 'марку' держал. (Молодой был — дурак был…) Выкатили меня на ВПП, подогнали автостартер (Ки-43 автостартером запускался). Полоса широкая, бетонная, взлёт проблем не составил. Взлетел, сделал один кружок вокруг аэродрома. Управляемость великолепная, реагирует на малейшее движение, причём усилия на рули надо приложить минимальные. Ухожу на кружок побольше. Сделал по паре виражей, вначале пологие, потом поглубже — висит в воздухе как влитой. Потом поднялся повыше, крутанул пару 'бочек' — одну вправо, одну влево. Отлично! Дал полный газ — вот тут уже уже, после 'яка' остроты набора скорости явно не хватает, да и скорость как стала на 460 км/час и дальше никак (это когда я на своём 'яке' на той же 'тысяче' легко делал 'по прибору' 550). Попробовал на полном газу пройтись 'с прижимчиком', еле довёл до 500. Як-7Б и тот был быстрее. На посадке никаких сложностей. Итог же — по моему мнению, 'Хаябуса' был хорошим скоростным спортивным самолётом, просто 'мечта пилотажника', но уже никак не истребителем.

А. С. А почему 'молодой был — дурак был'?

И. Г. Любой самолёт осваивать надо, а не вот так, 'с бухты — барахты'!.. Иначе можно гробануться запросто. Чисто на рефлексе ручку дернешь не туда — и кранты! Но вот, приземлился, разговорились дальше. Задаю вопрос, а на кой чёрт нам эти 'Хаябусы' сдались? Отвечают, что 'это не для нас, а для них' и показывают на группку китайцев в чужой военной форме, которых я поначалу принял за перекуривающую местную аэродромную обслугу. Оказывается, это были маньчжурские лётчики. Незадолго до начал войны они прибыли в Харбин для освоения истребителя Ки-43 (до этого они летали вроде бы на Ки-27). С началом восстания они к нему примкнули, по ходу дела перебив всех своих инструкторов — японцев. И вот теперь осваивали свои истребители уже под нашим руководством.