Восточный фронт - Владислав Савин

А. С. А не помните, чем ещё кроме окраски самолёт полковника отличался?

И. Г. Как я понял из разговоров наших технарей, на его самолёте был установлен более мощный двигатель, более современная радиостанция и коллиматорный прицел. Впрочем, что прицел у него нормальный, а не эта 'труба' сквозь стекло, было видно и нам. Как я понял, у него была наиболее поздняя и современная модификация 'Хаябусы'. Где‑то ему такой достали.

А. С. С кем‑то из маньчжурских лётчиков вы поближе сошлись?

И. Г. Нет. Мы вообще с ними встречались только на КП при получении задания. Всё остальное время они на своей половине аэродрома, мы — на своей. Мы не говорим ни по — китайски, ни по — маньчжурски, они если кто по — русски и говорил, то нам этого не показал. У нас если кто и сошелся поближе с этими союзниками, так это техсостав, маньчжуры у нас периодически просили в помощь специалистов, то по двигателям, то по рациям, то по ещё по чему‑нибудь. Хорошо помню, как их полковник благодарил Новосёлова за работу наших радиотехников. Они пару ночей ударно поработали, что‑то там перепаивали и переставляли, и у маньчжурских лётчиков стали по — нормальному работать рации. А у самих маньчжур техсостав в основном состоял из китайцев, у них заносчивости было явно поменьше.

А. С. А вас не удивляло, что эти маньчжуры воюют за нас?

И. Г. Удивляло, тем более, что с противоположной стороны маньчжуры воевали и против нас (разведка докладывала). Я помню, мы даже спрашивали у наших переводчиков, что они по этому поводу думают? Наиболее популярной была версия, что у этого полковника был какой‑то личный счёт к японцам, настолько крупный, чтобы пойти на союз с нами, хотя коммунистом не был точно. Он и лётчиков своих на эту войну подбил, поскольку командиром был авторитетным или, как сейчас любят говорить, харизматичным. И пилотом был отличным к тому же. Ему его подчинённые поэтому и поверили.

А. С. Что‑нибудь сильно отличное от нашей организации у маньчжур было?

И. Г. Было. Мордобой. Тут маньчжурские лётчики не стеснялись совершенно. Техсостав зуботычины от своих летунов получал 'тока так', для нас такие взаимоотношения выглядели дико.

А. С. Про сбитый маньчжурами рассказать поподробнее можете?

И. Г. Летим четвёркой. С пункта наведения приказывают: 'Окажите помощь союзникам!..' Подлетаем, вижу натуральную кучу — малу — семь маньчжурских 'Хаябус' против восьми японских точно таких же. Всех отличий только, что японские чуть потемнее окрашены, да опознавательные знаки в виде красных кругов на фоне таких широких белых полос. Только мы показались, как японцы в пике и из боя!.. Вот именно в этот момент, единственный из всех выкрашенный в серый цвет 'Хаябуса', сумел пристроится в хвост к своему противнику и сбить его длинной очередью. Так что, нам в этом бою поучаствовать не удалось. К тому времени исполнение приёма 'выход из боя с последующим бегством' большинство японских лётчиков довело до виртуозности.

А. С. Но вернёмся к 'харбинскому периоду'. Как я понял, то японское контрнаступление наши ожидали?

И. Г. Да. Причём оперативная пауза, которая образовалась с выходом наших войск на линию Харбин — Цицикар, командованием нашего фронта была использована с большим толком. Если говорить об авиации, то это заключалось в том, что опираясь на аэродромную сеть вдоль КВЖД, к линии фронта было перемещено достаточное количество штурмовых авиаполков, которые на первом этапе войны подотстали от наступающих частей, ввиду маленькой дальности полёта штурмовиков (дальше Муданьцзяна, на первом этапе войны, 'илы' нашей воздушной армии боевых действий практически не вели). Зато с началом японского контрнаступления на Ил-2 и Ил-10 легла основная нагрузка по непосредственной поддержке советских войск по линии боевого соприкосновения. И надо сказать, что тут 'илы' показали себя с самой лучшей стороны, это была именно для них предназначенная работа. Тем более, что у японцев практически не было зенитных средств, позволяющих адекватно поражать бронированные штурмовики. (Говорят, что немецкие пехотинцы Ил-2 называли 'мясником', было за что. Уверяю тебя, что японская пехота и танкисты с ними в этом вопросе проявили бы полнейшую солидарность. Я лично видел.)

Так же ближе к фронту было перемещено и достаточное количество пикировочных авиаполков, что понятно 'здоровья' японской армии тоже не прибавило, скорость оперативного реагирования советской бомбардировочной авиации выросла в разы. И если японцы во время своего наступления надеялись столкнуться с достаточно ограниченными силами советской ударной авиации, ввиду её отрыва от основных баз на территории СССР, то их надежды были разбиты сразу же и в прах. И силы истребителей, тоже были увеличены. Снабженческие возможности КВЖД наше командование использовало по — полной.

Что касаемо нашего полка, то по линии боевого соприкосновения мы работали несколько дней подряд совместно с Ил-10 75–го штурмового авиаполка. Потом нас снова перевели на нашу обычную 'работу' по японским тылам (как ближним, так и не очень), от которой нас почти не отвлекали до самого выхода наших войск к Жёлтому морю. Надо сказать, что Ки-84 и Ки-43 я сбил именно тогда, когда японцы ещё пытались наступать.

75–й ШАП, кстати, тоже был чисто дальневосточным, с немцами он не воевал. Хотя комполка ШАПа майор Черных уже успел прославиться на этой войне. Где‑то на пятый день войны он в паре со своим ведомым (кажется Юрченко была его фамилия) вылетели на 'свободную охоту'. Вскоре они обнаружили бронепоезд врага и атаковали его, а на бронепоезде зенитки. Они самолёт Черных и подбили. Пришлось ему садиться там же недалеко от японцев на вынужденную. Так ведомый посадил рядом свой самолет, забрал майора в кабину и благополучно возвратился на аэродром. (прим — случай реальный — В. С.)

А. С. Интересно, а как майор исхитрился в кабину Ил-10 влезть? У Ил-10 кабины и стрелка и лётчика пообжаты куда сильнее, чем на Ил-2.

И. Г. Оба штурмовика были без стрелков. К пятому дню войны в 75–м ШАП посчитали вероятность появления японских истребителей настолько малой, что предпочитали оставлять своих стрелков на аэродроме. Даже пушку стрелка снимали. Сам стрелок и его пушка с боезапасом это больше ста пятидесяти килограмм веса. Они на боевые задания летали с ударной нагрузкой 'в перегруз', поэтому 'минус больше 150 кг' это было значительным облегчением самолёта. Вот в пустую кабину стрелка Черных и забрался.

А. С. Рискованно без стрелков‑то…

И. Г. Да, риск был, но не особо. Ил-10 самолёт скоростной, на пологом пикировании запросто делал 600, т. ч. попадись им какой‑нибудь 'Хаябуса', то они бы от него просто убежали.

А. С. Вот странная вещь, почему‑то ШАПы не воевашие с немцами, к войне с Японией постарались перевооружить на Ил-10 в первую очередь, в то время как ШАПы, с немцами воевавшие, продолжали использовать Ил-2. Не знаете в чём причина такой странности?

И. Г. Странности тут никакой нет — если у полка тактика и боевой опыт наработаны под конкретную матчасть, то эту матчасть ему и надо сохранить, ибо может случиться так, что весь наработанный опыт для новой матчасти просто окажется не подходящим. Этой проблемы у невоевавших полков не было. Им любая матчасть в бою, с точки зрения опыта, одинаково нова.

А. С. Что вы сбили первым Ки-43 или Ки-84?

И. Г. Ки-84. Было это на первый день японского контрнаступления, во время совместного удара с шестёркой Ил-10, по наступающим японцам. К штурмовикам в эскорт дали шестёрку наших Як-9УД. Причём, мы должны были не только осуществлять эскортирование, но и атаковать японские зенитки, которые начнут бить по 'илам'. (План был такой — вначале атакуют 'илы', а когда зенитки откроют огонь и раскроют свои позиции, вот тут и должны были подключаться мы.) У нас в этом вылете была интересная ударная нагрузка — по две ФАБ-50 на плоскость. Наш оружейник Лёва Манзон придумал приспособление, позволяющее на один узел подвески, крепить две бомбы. Мы это приспособление уже в паре — тройке вылетов испытали раньше и всё работало без нареканий.

Вот мы уже отштурмовали, построились и пошли домой, когда нас атаковало восемь японских истребителей, которые я опознал как ФВ-190 (нам сообщили, что какое‑то их количество у самураев есть), лишь позже мы узнали, что это были Ки-84, силуэт очень похож. Атаковали японцы дерзко и умело. Чувствовалось, что в кабинах японских истребителей сидят опытные лётчики. Атака первой парой японцам не удалась (японцы вели бой тоже в парах), мои ребята на встречно — пересекающихся курсах их удачно отсекли. Не удалась и атака второй. Похоже, японцев это сильно раззадорило. Тем более, что по скорости и маневренности их истребители нашим почти не уступали.

И вот новая атака. Моя пара в этот момент занимала положение метров на 500–600 выше 'илов'. И тут я вижу, как пара японцев заходит на 'илы' снизу, маскируясь фоном земли. Я пикирую навстречу японцам, набираю скорость, и ракурс получается такой удачный, где‑то Ќ по отношению к курсу японцев. Выцеливаю ведущего и бью по нему 'тройкой' из пушки и довольно длинно сажу из пулемётов. Надо сказать, что поскольку здесь вылет был сопряжён с эскортированием, то все снаряды пушки я тратить во время штурмовки не стал, поэтому на момент встречи с японцами у меня ещё оставались где‑то половина пушечного боекомплекта и половина пулемётного. Вот я стреляю, и мой 37мм снаряд попадает японцу точно между двигателем и кабиной. Взрыв!.. только обломки во все стороны полетели. Мы проскакиваем под ведомым японца, делаем 'боевой разворот' и оказываемся сзади и выше него. Я пытаюсь поймать его в прицел и бью короткими очередями из пулемётов. 'Як' на пологом пикировании набирает скорость быстро, и я начинаю догонять японца. Когда мне до него остаётся метров 250–300, до японского лётчика доходит, что еще несколько секунд, и я его собью. Он резким переворотом 'подныривает' под меня, я тут же за ним, японец пикирует — я за ним, он идет в резчайший вираж — я снова на 'боевой разворот' с 'бочкой' в сторону виража, чуть отстаю, но я опять выше (а высота это та же скорость) и я снова его догоняю. Он резко 'подрывает' на вертикаль — я за ним. И всё это время, пока я за ним гонялся, я короткими, но довольно частыми очередями бил по нему из пулемётов, но не попадал. 'Подрыв' на вертикаль японца и сгубил, потому, что он не учёл Рассохина, который во время всех этих маневров был выше и сзади от меня — 'держал верх'. И когда японец потянул наверх, то Колька ему по кабине и 'нахлобучил'. Да и не только по ней. 23мм это, конечно, не 37мм, но тоже неслабо, тем более, что попал Колька далеко не одним снарядом. И этот японец тоже взорвался. (Знаешь, когда идешь вверх на большой перегрузке, поле зрения сильно сужается из‑за подступающей к краям черноты и теряется цветопередача. И вот я до сих пор хорошо помню, как в окружении 'черноты' 'потускневший' японский истребитель, вдруг за доли секунды от носа до хвоста, как гирляндой, покрывается яркими вспышками, большими и маленькими. А потом взрыв!..). Это я рассказывал долго, а в реальности всё заняло куда меньше минуты.