Дети Дрейка - Ричард Кнаак

Баракас кивнул ей.

— Вас как следует накормили, госпожа моя Шарисса? Он, казалось, использовал это обращение только тогда, когда чего-то хотел от нее. Шарисса это поняла и, взяв себя в руки, ответила:

— Достаточно — пока что. Однако нам не помешало бы отдохнуть.

— Когда вы пробудете с нами достаточно долго, то научитесь спать в седле.

— Я надеюсь, что настолько долго я с вами не пробуду.

Баракас изобразил подобие улыбки.

— Честный ответ. Это — похвальная черта, хотя именно сейчас и бесполезная.

— Отец…

— Умолкни, Риган. У тебя, помнится, есть обязанности. Выполняй их, как подобает будущему главе клана… будущему Императору.

Неуклюжий Тезерени с вожделением посмотрел на Шариссу, которая демонстративно не глядела в его сторону. Удрученный, он отдал отцу честь и удалился.

Баракас снял шлем, что последнее время, как помнилось Шариссе, происходило крайне редко. Волшебницу потрясло то, насколько в его волосах прибавилось седины. На его лице возникли борозды, прорезать которые могли только время и усталость. Это отчасти напомнило ей о том, как выглядело лицо Геррода после его неудачного колдовства в пещере безумного хранителя. Баракас, повелитель Тезерени, не делался старше — он уже был стар.

— Он вскоре будет Императором, — уверил их Баракас. Он встретил пристальный взгляд Геррода и увидел в нем сочувствие. — Да, я наконец становлюсь старым. Повелитель драконов приближается к своему концу. Вероятно, еще несколько десятилетий — и только.

— По крайней мере ты прожил все эти тысячелетия, — сказал чародей. Он указал на собственное лицо. — На этом лице достаточно скоро появятся складки. Этому миру нравится убивать тех, кто не склоняется перед ним.

Повелитель Тезерени склонил голову набок и стал разглядывать Геррода. Затем, насмешливо улыбнувшись, покачал головой и снова направил свое внимание на Шариссу.

— Мне кое-что от вас нужно.

— Меня это едва ли удивляет.

— Выслушайте меня. Если вы поможете мне, я не буду больше настаивать на браке между вами и моим старшим сыном. Вы с эльфом сможете отправиться, куда вам угодно.

— Все только и хотят соединить нас, — заметил Фонон. Пища — даже такая — во многом восстановила его чувство юмора, хоть он, как и другие, продолжал пока оставаться пленником. Глава клана пропустил его слова мимо ушей.

— Хорошо?

— Вы не сказали мне, чего вы хотите от меня.

Геррод наклонился вперед прежде, чем его отец успел заговорить, и предупредил:

— Остерегайся любых обещаний! Даже клятвы могут быть нарушены!

— Не будет никакого нарушения клятв! — Баракас, похоже, был готов резко поставить сына на место; но, по-видимому, представлял себе, как это будет выглядеть в глазах волшебницы. — Это касается твоей семьи, особенно твоей матери и братьев с сестрами!

Чародей попробовал притвориться, что ему это безразлично, но Шарисса уже знала, что, несмотря на расхождения с отцом, Герроду вовсе не хотелось, чтобы его бывшую семью постигла какая-то беда.

— Что же вы хотите? — спросила она, отчасти пытаясь отвлечь внимание Баракаса от сына-отступника — поскольку каждый раз, когда отец обращал на него внимание, в подземном зале явственно ощущался холод.

Баракас почесал шею; но, в отличие от большинства других Тезерени, он больше не страдал от сыпи.

— Я хочу, чтобы вы — и они — сотрудничали с нами все то время, пока не удастся выяснить, произошло что-то или нет с теми, кто остался в крепости — и особенно с госпожой Альцией.

Ответ был несколько неопределенным, но суть его растрогала Шариссу до такой степени, которую она сочла бы раньше невозможной. Баракас мог быть ее врагом, но забота о жене оказалась даже сильнее, чем его стремление к власти.

— Я поклянусь духом дрейка, что вы окажетесь на свободе после того, как я смогу убедиться, что нам ничего не угрожает. Хорошо?

— Все мы?

— Все вы.

Она изучала его в течение нескольких секунд, собираясь с мыслями. Шарисса хотела от Баракаса еще одной вещи — и теперь настал единственный момент, когда она имела возможность добиться ее. И если она упустит эту возможность…

— В том числе и Темный Конь.

Выражение его лица изменилось так, что Шарисса почти пожалела о своем требовании; но она не могла оставить призрачного скакуна во власти Баракаса.

— Вам нужен демон? — Он с трудом пытался восстановить самообладание и сумел — отчасти — это сделать. — Забирайте его! Хотя наше колдовство и утратило былую силу, мы обязательно достигнем нашей цели!

— Тогда я буду сотрудничать с вами, — сказала она прямо и откровенно.

Ее негромкий ответ заставил Баракаса прервать свою тираду. Он сделал глубокий вдох.

— Благодарю вас, госпожа моя Шарисса. Вы увидите, что я сдержу свое слово, не принимая во внимание моих сыновей с их собственными мнениями.

«Он подразумевает Геррода и Ригана», — подумала она.

— Теперь, когда все улажено, — продолжал Баракас, — я могу сообщить вам, что дрейки для нас приготовлены. Стража!

Их быстро подняли на ноги и провели через пещеру, и наконец они пришли к выходу из нее, через который Шарисса и Тезерени вошли почти неделю назад. К ее удивлению, Баракас миновал нескольких могучих крылатых дрейков и направился вокруг горы к тому месту, где ждали лишенные крыльев верховые дрейки.

— Мы не полетим по воздуху?

Геррод, который гораздо лучше своих сотоварищей понимал, как делаются дела в клане, объяснил:

— Отец полагает, что в воздухе мы будем слишком бросаться в глаза. Кроме того, путешествие по земле окажется быстрее. Летучим дрейкам приходится отдыхать чаще — особенно если они кого-то на себе несут.

— Это объясняет, почему мы добирались сюда относительно медленно, — пояснил Фонон. — Он хотел, чтобы подкрепление было уже здесь и успело отдохнуть.

Помимо стражей, охранявших пленников, к ним должна была присоединиться группа других Тезерени. Шарисса удивилась — но и испытала облегчение, — когда увидела, что к ним принадлежал и Лохиван и что в его руках все еще был ящик.

Баракас обратил внимание на больного сына.

— Кто велел тебе появиться здесь?

— Я долж-ж-жсн ис-с-скупить с-с-свою вину. Баракасу, похоже, было неловко — казалось, он хотел, чтобы все окружающие смотрели куда-то еще, а не на него с Лохиваном.

— Твоя болезнь…

— Я с-с-справлюс-с-сь с-с-с ней, — произнес Лохиван странным голосом. Он как мог старался, чтобы никто не видел его лица — возможно, потому, что оно было изуродованным настолько, что могло бы вызвать отвращение кое у кого из Тезерени.

— Интересно… — пробормотал Геррод.