Путешествие банкира. Как Эдмонд Дж. Сафра построил глобальную финансовую империю - Дэниел Гросс

В России были и другие неприятности. В августе 1998 года сообщения Republic о сомнительных переводах с участием компании Benex Worldwide Ltd. привели ФБР и британские власти к раскрытию договоренности между сотрудниками Bank of New York и российскими чиновниками и руководителями, включая Константина Кагаловского, бывшего представителя России в Международном валютном фонде, о хищении миллиардов долларов из платежей МВФ.

В Safra Republic руководство приняло односторонние меры, распродав в августе 1998 года часть долговых обязательств банка на развивающихся рынках. Но в Republic New York руководители не решались действовать без четких указаний Эдмонда, тем более что он лично участвовал в наращивании российских позиций. (Когда он узнал, что они ждали, он пришел в ярость.) Это было лишь одним из проявлений более серьезной проблемы банковской империи Сафра: паралич в быстро меняющемся мире. Эдмонд однажды сравнил управление банком с "управлением детским садом". Хотя это и было преувеличением, но это было правдой: исполнительная команда банка настолько привыкла к немедленному участию и руководству со стороны Эдмонда, что им было трудно быстро двигаться в его отсутствие. На фоне резни на российских рынках акции Republic пострадали, упав с 66 долларов в марте 1998 года до 39,50 доллара в третьем квартале, то есть более чем на 40 процентов.

Когда в октябре здоровье Эдмона улучшилось, он начал восстанавливать отношения. Он переехал обратно в Женеву, а затем в Монако. Там он мог выполнять предписанные врачами физические упражнения, прогуливаясь вверх и вниз по бульвару дю Мулен, заходя в магазины возле отеля "Эрмитаж" и покупая мороженое. Но Эдмонду все еще было трудно функционировать на привычном для него высоком уровне. Когда он разговаривал по телефону, его помощники иногда не могли его расслышать, потому что его рука дрожала так сильно, что телефон дергался. Его речь была затруднена из-за заикания, и ему было трудно легко разговаривать.

Все чаще ему приходилось отстраняться. В Леопольде и в Монако он стал спать в отдельной спальне, потому что часто просыпался среди ночи и не хотел беспокоить Лили. Когда случались приступы "нестояния", он внезапно уходил, отчасти потому, что не хотел, чтобы внуки или коллеги видели, как он страдает или находится в ослабленном состоянии. К счастью, бывали и периоды, когда ему становилось лучше, потому что коктейли лекарств оказывались более эффективными.

На фоне этих трудностей Эдмонд начал собирать себя в кулак и намечать примерный план действий на будущее. Если его брат не собирается возглавить банк, придется что-то менять. Уолтер Вайнер, генеральный директор Republic, приближался к пенсионному возрасту. В ноябре 1998 года Эдмонд созвал несколько своих высокопоставленных лейтенантов в Женеву, чтобы обсудить план преемственности для Republic. А 16 декабря Republic официально объявила об этом плане. После ежегодного собрания акционеров 21 апреля 1999 года Уолтер Вайнер должен был уйти в отставку. Дов Шлейн станет новым генеральным директором и председателем совета директоров, Элиас Саал будет назначен председателем исполнительного комитета, а Стивен Саали - президентом.

Не было никаких упоминаний о Джозефе Сафра или какой-либо роли семьи Сафра в управлении банком. В то же время Republic дал понять, что собирается приступить к очередному раунду сокращения расходов. Вайнер отметил, что "постоянный пересмотр рентабельности абсолютно необходим для обеспечения сильной конкурентной позиции Republic по мере того, как мы приближаемся к все более глобальному и конкурентному рынку 21 века".

Эдмонд подтвердил: "Я уверен, что новая команда менеджеров обеспечит процветание организации в следующем столетии".

Грядущий уход Уолтера Вайнера означал конец целой эпохи. Но за этим объявлением скрывались признаки того, что на самом деле заканчивается еще одна эпоха. Фасад непобедимости Republic (и, как следствие, Edmond) был помят. Доходы банка упали до $248 млн в 1998 году с $449 млн в 1997 году, в основном из-за убытков в $165,4 млн по российским инвестициям и соответствующим хеджам. "Эти убытки были вызваны решением руководства списать все российские инвестиционные ценные бумаги корпорации до чистой стоимости реализации", - сообщает Republic.

В Монако Эдмон продолжал жить, гулял, заходил в кафе, где пожилая итальянская пара напоминала ему о Милане, и обдумывал свои дальнейшие действия. Он никогда не был склонен к экзистенциальному раздражению и жалости к себе. Его жизнь была чередой успешных, энергичных кампаний, направленных на создание институтов. Но сейчас он чувствовал, что зашел в тупик, во многом из-за ухудшения здоровья и неспособности передать бизнес Джозефу. "Жизнь, как она есть, - это chaddah [дерьмо]", - сетовал он старому ливанскому другу на арабском языке. "Что я могу сделать [с бизнесом], если останусь один?"

В конце 1998 года ответ на этот риторический вопрос начал выкристаллизовываться. Все чаще, по мере того как он заглядывал в рассвет XXI века, темой разговоров с друзьями, коллегами и сотрудниками на прогулках и во время телефонных звонков становилось то, что представлялось единственным логичным и разумным решением: продажа банков.

Глава 17. Я продала своих детей (ДЕКАБРЬ 1998 - ДЕКАБРЬ 1999)

В 1982 году, когда Эдмонд Сафра единственный раз продал основанный им банк - TDB, - он мучился над сделкой стоимостью 500 миллионов долларов. Совокупная цена Republic и Safra Republic, вероятно, была бы в двадцать раз больше. Более того, это повлияло бы на карьеру тысяч сотрудников и сбережения сотен тысяч клиентов.

Эдмонд любил участвовать в публичных аукционах, покупая произведения искусства или изысканные вина. Даже когда здоровье не позволяло ему употреблять редкие сорта, он продолжал пополнять свою коллекцию. "Я больше не могу пить, но я все еще покупаю Petrus на аукционе", - говорил он своему адвокату Жан-Пьеру Жакему. Но мысль о том, чтобы выставить труд всей своей жизни на публичный аукцион, чтобы продать его любому желающему, была немыслима. Он был так же заинтересован в том, чтобы банки попали в нужные руки, как и в получении прибыли. И это решение принимал только он. Через свою инвестиционную компанию Saban он владел 28,8 процента акций Republic. Republic, в свою очередь, владела примерно половиной акций Safra Republic. А сам Эдмонд напрямую владел еще 20,8 процента акций Safra Republic.

В декабре 1998 года и январе 1999 года, во время своих обычных прогулок по Монако или заседаний суда в Ла Леопольде, Эдмон начал обсуждать перспективу продажи с помощниками и коллегами, пытаясь найти мир с этой идеей. "Что вы думаете, если я продам банк ?" - спросил он Сема Альмалеха, который работал с Эдмондом с 1950-х годов.

Мотивы продажи были скорее личными, чем коммерческими. Ни один из банков