Тевтонский Лев - Андрей Посняков

Арверны, эдуи, карнуты, секваны — всякий тянул одеяло на себя, к тому же племена делились на кланы, у каждого из которых имелся свой вождь, человек «великий и знатный», занятый в основном интригами и мелкими, ничего не значащими военными вылазками. Налетят, захватят пару-тройку римлян, отрежут им головы — и что дальше? А ничего, мыслить стратегически тут никто еще не научился. И учиться не хотел, ибо самым важным в человеке считали знатность рода. Делать дело пытался один Камунориг, преодолевая отчаянное сопротивление всех остальных.

Общество галлов состояло из пары сотен аристократов, полагавших себя солью земли, и десятков тысяч бесправных простолюдинов. Виталий даже вспоминал Россию, где двести рож в списке «Форбс», а все остальные — нищее, никому не нужное быдло, над которым каждый чиновник — аристократ и великий князь. Хорошо хоть еще нефть есть. А как кончится, тогда что? Голод начнется? И будет то же самое, что сейчас в Алезии, — за стенами враг, а город на грани голодного бунта.

— Господин славный друид! — Ближе к вечеру в гостевой дом явился тощий мальчишка-гонец. — Великий вождь зовет тебя на совет.

— Слушаю и повинуюсь. Сейчас приду, — поклонившись, как положено, отозвался Беторикс, а потом накинул на плечи плащ, поцеловал подругу и отправился за посланником.

Дом верховного вождя располагался в центральной цитадели, за еще одним рядом стен, вокруг которых были выставлены часовые — дюжие молодцы с короткими копьями и овальными щитами, обтянутыми красной кожей. Службу свою они несли довольно безалаберно: одни болтали и смеялись, другие смотрели в небо, наблюдая за полетом коршуна и азартно споря — можно ли его достать стрелой? А вот уже дошло и до дела — один из спорщиков схватился за лук…

Сбили коршуна или нет, Виталий не видел — вошел в дом, поклонился, скромненько уселся на отведенное ему место. Аристократы не возражали против присутствия столь почетного гостя, как друид из Британии, правда, при условии, что он не будет слишком вмешиваться в обсуждения и мешать говорить другим.

— Тогда я вытащил меч и поразил сразу троих римлян! Головы их скатились в ров, остальные же собаки с позором бежали!

— Так ты, выходит, сражался с собаками, а не с римлянами, благородный Камунологис?

— Ммх!!! Думай, что говоришь, благородный Эльхар!

— Тише, благородные, тише! Не забыли — благороднейший Камунологис приглашает нас сегодня отпраздновать его удачную вылазку!

— Не вылазку, ммх, а славную победу!

«Сколь много славных побед и сколь мало выигранных войн», — сказал кто-то про французов. Виталий забыл автора сего меткого замечания, но теперь видел, от кого потомки древних галлов унаследовали свои особенности.

— О великий вождь наш!!!

Вдруг все вскочили с мест и разом поклонились стремительно вошедшему в зал златокудрому красавцу Верцингеториксу. В зеленом плаще, слегка обеспокоенный, он сел в высокое резное кресло с позолоченными накладками в виде трехрогих быков, кабанов и вписанных в треугольники и кружки свастик. Потом окинул всех насмешливым взглядом и, отпив из проворно поднесенного подбежавшим слугой кубка, приподнял левую бровь.

— Ну? Что с женщинами и детьми? Римляне пропустили их?

Виталий не помнил уже, чья это была идея — из тех недостаточно продуманных, что обычно появляются спонтанно, ввиду чего потом, в случае вполне предсказуемого провала, и не дознаешься, кто был автором. Вот и теперь всплыло предложение избавиться от лишних ртов — отправить детей и женщин из города, мол, римляне их пропустят, не станут же убивать беззащитных! Вождю идея понравилась, он велел исполнить немедля, и вот теперь интересовался результатом. А тот был вполне ожидаем: Цезарь ведь не дурак, чтобы облегчать положение осажденных.

— Нет, не пропустили, великий вождь, — встав, хмуро доложил Камунориг, пожалуй, единственный здесь, кто хоть за что-то был способен отвечать.

— Что?! Что?! — Верцингеторикс нервно подергал ус. — Их убили?

— Нет, не убили. — Начальник разведки покачал головой. — Но и не пропустили. Они пошли обратно, ходят сейчас у ворот, стенают.

— Пусть! — Вождь махнул рукой и неожиданно улыбнулся. — Так или иначе, от лишних ртов мы избавились. Обратно никого не пускать! Какая им разница, где умирать, в городе или в поле?

— Ты мудр, о великий вождь.

— Рад слышать такие слова от тебя, благородный Эльхар. Ты хочешь еще что-то сказать?

— Да, я хочу сказать! — Благородный Эльхар, толстяк с багровым лицом, поднявшись, важно надул щеки. — В городе все больше недовольных, мой вождь.

— Об этом мы знаем.

— Голод… многие уже едят неизвестно что…

— И об этом я знаю! Дальше? — Верцингеторикс нахмурился.

— Мы знаем, кто виноват в наших бедах!

Беторикс при этих словах хмыкнул: о, неужели дошло до самокритики? Как же, дождешься от них. Наверняка толстяк сейчас сошлется на гнев богов: дескать, неправильно молимся да не так поклоны кладем.

— В городе есть ведьма!

Виталий вскинул голову: а это в чей огород камень? Впрочем, гадать долго не пришлось.

— Это наложница нашего уважаемого гостя! Он, верно, знает о ней далеко не все.

— Прошу не трогать нашего славного друида! — вступился за Виталия вождь. — Пусть живет с кем хочет.

— Да, но его женщина — опаснейшая и коварнейшая колдунья из племени мандубиев!

— Что?! — Верцингеторикс искренне изумился. — Так она колдунья? Ты знал об этом, славный Вейдер?

— Знал, — поднявшись, спокойно произнес Тевтонский Лев. — Но давно уже подчинил себе ее способности, ибо сила мужчины значительно превосходит женскую, и теперь эта женщина полностью безопасна. Впрочем, только до тех пор, пока остается со мной. Клянусь посохом Луга!

— Ну вот! — Удовлетворенно кивнув, Верцингеторикс перевел взгляд на вельможу. — Ты слышал, славный Эльхар?

— Как я могу не верить друиду, великий вождь? — Поморгав, толстяк пошел на попятную, видать, не ожидал заступничества вожака. — Раз он говорит, что наложница его не опасна… Хотя я бы не слишком доверял мандубиям! Ты сам знаешь, великий вождь, насколько они хитры и коварны.

— Они тоже не любят римлян.

— И столь же сильно ненавидят эдуев, ведь мы когда-то отобрали у них эту крепость!

— Да-да, великий вождь, — тут же подхватил какой-то здоровяк с приплюснутым носом. — Мстительность мандубиев известна всем.

— Сейчас речь не о них, — поднялся Камунориг. — Дозволь сказать, вождь!

— Говори!

— Я о голоде. Может быть, стоит все же устроить наконец раздачу зерна народу? У некоторых еще хватает припасов.