Тевтонский Лев - Андрей Посняков

— О ком это ты? — набычился плосконосый. — Не меня ли ты имеешь в виду? Или, может быть, славного Эльхара?

— А я тут при чем? — «Славный Эльхар» мгновенно спал с лица. — При чем я-то?

— Уважаемый Камунориг прав. — Верцингеторикс тут же положил конец всем пререканиям, что выдавало в нем недурного вождя, правда, с еще не очень большим административным опытом. — С запасами зерна надо что-то решать, и в самое ближайшее время. Это в интересах всех нас, в конце-то концов! Клянусь богами, вы что, хотите голодного бунта? Если не хотите, тогда надо делиться!

— Да, великий вождь, у нас есть запасы зерна, — неохотно признал Эльхар. — Но они не так уж велики. Если осада продлится еще месяца два, нам, благородным, тоже придется есть кошек и крыс…

— Если они еще останутся!

— Да, именно так.

— Что ж! — Верцингеторикс махнул рукой. — Больше не задерживаю вас, благороднейшие. Камунориг, а ты останься.

— Счастливо провести ночь, великий вождь! — на прощание поклонился Эльхар, бросив взгляд на женскую половину дома, где содержались жены и наложницы молодого вождя.

А начальник разведки придержал Беторикса в дверях.

— О великий вождь, наш славный друид хочет сказать тебе кое-что с глазу на глаз. Верно, друг мой?

— О да, — поспешно кивнул Виталий, вспомнив вчерашний разговор с Камуноригом.

Они обсуждали все то же: голод, недовольных, возможных предателей, знать, устраивающую «пир во время чумы» и совершенно не думающую о последствиях. Впрочем, а наши российские-то олигархи разве задумываются? Скупили по дешевке заводы, совхозы, земли, теперь выжимают из них последние соки, живя по принципу «после нас — хоть потоп». А галлы-то как собираются победить римлян при таком отношении к жизни? Здесь ведь одной храбрости мало, надо хоть какой-то порядок в обществе навести, а то ведь у одних все, а у других — даже и говорить не хочется. Правда, вспоминая общество римское, Виталий качал головой: ведь и там у него и тысяч ему подобных было только одно «право» — умереть ради развлечения избранных. Да, далеко еще этому миру до истинной цивилизации, какое государство ни возьми.

Предложение Виталия как можно скорее ввести нормированное распределение продуктов питания Верцингеториксу понравилось, а вот идею ограничить оргии знати он не одобрил: дескать, никто не вправе запретить развлекаться достойному и благородному человеку. Странно, Беториксу всегда казалось, что принять решение по последнему вопросу куда как легче: взять да запретить все гулянки, для этого большого ума не надо. Но проявить политическую волю в данном вопросе вождь почему-то отказался. А может, и не было у него на это никакой «воли», то есть права? Он ведь тут не монарх самодержавный, без разрешения которого никто вздохнуть не смей, а лишь военный вождь, первый среди равных, не более, а в вопросах, не касающихся войны, каждый сам себе хозяин.

Тем не менее проблема продовольствия стояла острее некуда, ибо римляне давно перекрыли все каналы, по которым оно могло поступать. Даже тайные горные тропы завоевателям выдал кто-то из местных недоброжелателей Верцингеторикса: ненавидевшие арвернов эдуи, их давние враги мандубии, а может, и секваны.

— Ничего, — на прощание обнадежил Камунориг. — Главное — начать. Благородный Эльхар уже заволновался, скоро и другие забеспокоятся, а нам от этого прямая выгода: не будут строить козни и хвастать вымышленными победами. Вылазки, хэ! — Вельможа презрительно сплюнул под ноги. — Нам победа нужна, а не вылазки! Ведь помощь уже идет: Коммиус, Веркассивелаун ведут войска на выручку. Нам нужно только продержаться до их прихода.

— Стоит подумать, как наладить с ними связь, — заметил Беторикс.

— Это не так легко. Римские свиньи уже повесили четверых моих людей. Думаю, их кто-то выдал.

— Кто-то из благородных, ты хотел сказать?

— Именно так.

— Тогда, выходит, у предателей есть способ связи, а у нас, увы…

— Это ненадолго. — Вельможа нахмурился. — Скоро я найду соглядатая.

— Найдешь, и что? Если это кто-то из знати, что ты с ним сделаешь? И Верцингеторикс тебе не поверит.

— Главное, чтобы я сам поверил. А способ избавиться от предателя найдется.

— Прекрасно понял тебя, уважаемый. И рад, что наши мысли совпали.

— Я тоже рад.

Начальник разведки внимательно посмотрел собеседнику в глаза, хотя что он мог там увидеть ночью, в дрожащем свете факелов?

Камунориг жил недалеко от дома вождя, там же и занимался своей циничной и крайне необходимой работой: встречался с агентами, выслушивал присматривающих за улицами соглядатаев, допрашивал истинных и потенциальных изменников. В глубине двора, в амбаре, была устроена пыточная, откуда и сейчас доносились приглушенные крики.

— Амбриконум, один из самых верных моих людей, — подойдя к воротам, усмехнулся вельможа. — Не спит, трудится…

В этот момент ночную тишину прорезал особо жалобный и громкий вопль.

— А не перестарается твой человек? — Беторикс зябко поежился.

— Нет, — покачал головой Камунориг. — Амбриконум, в отличие от многих, умен. И палач — это всего лишь его первая должность. Уверяю, этот парень способен на большее, нежели махать кнутом и загонять иголки под ногти. Кстати, хочу предупредить…

— Да? — Виталий насторожился.

Уж раз местный «чекист» завел такой разговор, значит, дело и в самом деле серьезное.

— Эльхар спелся с друидами, — оглянувшись, прошептал Камунориг. — Думаешь, это ему не дает покоя твоя ведьма? О нет. Друиды! Они чувствуют в ней соперницу, ведь она дочь своего отца…

— Он был очень знатным человеком.

— И к тому же друидом! Великим друидом мандубиев. Ты не знал?

— Нет.

— Много же ты не знаешь о своей женщине. Ты вообще очень странный друид, — усмехнулся Камунориг.

— Почему странный?

— Признаюсь, я постоянно за тобой слежу. И сам, и через верных людей.

— То есть при помощи привратника? Хозяина гостевого дома? И почему я не удивился?

— Потому я и говорю, что ты странный, — покачал головой вельможа. — А ведь любой галл сейчас повел бы себя вовсе не так — обиделся бы, принялся бы клясться всеми богами… Ты не такой. Вообще не такой, как все люди, словно прибыл к нам совсем из другого мира… Даже не из Британии, а я не знаю откуда. Из далекого далека, из мира демонов, богов и снов. Я предпочитаю тебя не трогать, ибо не знаю, к чему это может привести и какие силы высвободить, в то время как у нас и без того хватает забот. Но не все здесь такие умные, как я, и многие считают, что нет человека — нет заботы. Это касается и тебя, и твоей женщины. Подумай об этом на досуге.